Омерзительный стыд охватил меня: "Хлюпик, трус!"
- Не стреляй, - сказал я, подымаясь, - он где-то здесь.
Не раздумывая больше, я двинулся напролом сквозь кусты и чуть не ударился лбом о ствол торчавшего в кустарнике дерева. Но что-то я, во всяком случае, задел, и это "что-то" скользнуло по стволу вверх. Я посмотрел туда, уже привыкший к темноте, и разглядел словно ноги в сапогах, прижавшиеся к стволу. Потому и промазал автомат Мартина, что Шнелль успел подняться по стволу над кустами. Сейчас я уже не терял времени, пистолет грохнул несколько раз, и грузное тело сорвалось вниз, ломая кусты.
- Готов, кажется, - сказал, освещая лежавшего, Мартин.
Я отвернулся к Мартину - глядеть на убитого Шнелля мне не хотелось, а Мартин выглядел почти неотличимо от Шнелля, с таким же галуном на мундире.
- Где Борис? - прохрипел я: голос мне едва повиновался.
- Ждет нас у поваленного дерева, - ответил Мартин. - Надо открыть шлагбаум.
Мы оттащили в сторону срубленный ствол - трое в серых мундирах, ординарный полицейский патруль. Я только подумал: "Что будем делать, когда машина остановится у поворота к голубым протуберанцам? Нажать рычаг ручного стартера и продолжать путь? Но постовые могут поднять тревогу. Правда, обычно в эти часы постовых на конечном пункте уже нет, и патрульные последней машины добираются до заставы пешком. Ну, а если нас встретит сам Оливье, у которого есть все основания тревожиться, или пошлет навстречу нам верховых?"
- Ну и что? - равнодушно заметил Мартин.- Мы пройдем сквозь пятно, а они нет.
- А если не пройдем?
- Уйдем в лес или будем отстреливаться.
- От кого? От Оливье? - спросил я таким тоном, что тут же вмешался Зернов.
- Значит, на него можно рассчитывать?
- Думаю, не подведет.
- Тогда рискнем.
Так и произошло. На конечной остановке нас ждал с лошадьми Оливье.
Я вышел один. Близился рассвет, окружающий сумрак синел, тени становились все различимее. Даже виднелись уже голубые протуберанцы вдали. Только сейчас они казались низвергающимися с неба темно-синими, почти черными водопадами.
Оливье издали заглянул в кабину.
- Ты один?
- Нет.
- Почему же они не выходят?
- Это не они. Тебе можно довериться, Оливье. Больше друзей у меня в полиции нет. Шнелль и Губач пытались меня прикончить. Но вышло наоборот. Теперь я в твоих руках, Оливье.
Он усмехнулся.
- Их никто не пожалеет, Ано. А что дальше?
- Мы едем с этой машиной. Туда, откуда они выходят.
- Вам не пройти. Воздушный заслон.
- Знаю. - Я поднялся в кабину и крикнул в темноту: - Ты замещаешь меня до завтра! Пока никому ни слова.
Ответа я не услышал. Мартин уже нажал ручной стартер. Дверца захлопнулась, и машина ровно и бесшумно свернула к голубым, а сейчас темно-синим протуберанцам. Они двигались нам навстречу, и вместе с ними мерцающее светлое пятнышко, как дверь в сказочную запретную комнату.
- Фиолетовое пятно, - прошептал Зернов. Наша черная бесшумная махина прошла сквозь лиловый туман, и по глазам ударил выплеснувшийся из ночи день.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
На берегу Генисаретского озера
Но свет был красный, почти розовый, свет утренней зари, когда еще не взошедшее солнце разливает багрянец по небу. Он окружал нас туманным куполом, вызывая смутно знакомые воспоминания. Машина остановилась сама, и дверцы распахнулись, как бы приглашая нас выйти. Мы выскочили один за другим и даже не заметили, как и иуда исчез доставивший нас экипаж. Он просто растаял, оставив нас посреди розового купола.
Я оглянулся: фиолетовая пленка, тугая и непрозрачная, медленно затягивала отверстие в куполе, словно лепестки диафрагмы объектив фотокамеры. А потом и она исчезла, растаяв в красноватом тумане.
Я шагнул вперед и протянул руку. Пальцы встретили что-то мягкое, но упругое, как резина.
- Фокусы из Сэнд-сити, - пренебрежительно сказал Мартин, повторив мой жест, и тут же наполовину исчез в "стене", как пловец на спине в стоячем пруду.
- Осторожно! - предупредил Зернов.
- А зачем осторожничать? - весело отозвался Мартин и не закончил. Нелепо взмахнув руками, он провалился сквозь "стену". Не раздумывая, мы бросились за ним.
Было похоже на прыжок в воду: так же сдавила тело влажная тугая среда, так же захватило дыхание, закололо в ушах. А затем малиновое желе вытолкнуло меня, как пробку, чьи-то сильные руки подхватили, и я уткнулся в серый мундир Мартина.
Секундой позже Зернов тоже возник, как знаменитый герой рассказа Марселя Эме о "человеке, проходящем сквозь стены".
- Занятный трюк, - засмеялся он и снова пропал в малиновой гуще.
- Уплотненный воздух? - спросил Мартин.
- Не обязательно воздух. Скорей всего газ или коллоид без запаха. Может быть, тот, который они использовали при моделировании крупных объектов городов или заводов.
- Или отелей, - добавил я. - Скачки с препятствиями и клинок в горле.
- А что нам грозит? - безмятежно вопросил Мартин. - Тишь да гладь. Малиновый оазис в царстве волшебников.
Огромный зал метров сорока в поперечнике был совершенно пуст. Уже знакомые красные стены его светились изнутри теплым матовым светом, создававшим ощущение вязкости и густоты воздуха в зале. А зал этот не был ни квадратным, ни круглым, а неровным и зыбким, словно растекшаяся по стеклу гигантская капля воды. Малиновый газ у стен то сгущался, то снова таял, и от этого казалось, что стены дышат. Но самым странным был пол. Он чуть подрагивал через равные промежутки времени, и дрожь эта вызывала на его поверхности мелкие барашки волн. Он и впрямь походил на озеро с неровными пологими берегами, прозрачное по краям и матово-черное в глубине, где даже хороший пловец не достанет дна.
- Это не озеро, - сказал Зернов.
Он присел на корточки, пристально всматриваясь в зыбкую черноту пола. Потом коснулся его неровной поверхности. Из-под пальцев тотчас же побежали мелкие барашки волн, и чуть слышный свист пронесся над потревоженной зыбью.
- Знаете, на что это похоже? - Зернов произнес это уверенно, как разгадавший загадку, - На зыбучие пески. Волны и свист...- Он передернулся. - Неверный шаг - и конец.
Он стоял, раскачиваясь на носках, как стоят перед канавой или ручейком, раздумывая, сможешь ли перепрыгнуть. Потом снова коснулся "озера", прислушался к свисту и вдруг быстро шагнул вперед. Я не успел задержать его, а он уже шагал по "воде", уверенно балансируя на ее зыбкой поверхности.
- Стой! - хрипло крикнул Мартин.
- Зачем? - отозвался Зернов. - Пошли. Не век же здесь отсиживаться.
Переглянувшись, мы осторожно последовали примеру Зернова. Вдруг он остановился и посмотрел под ноги.
Я тоже вгляделся и замер. Прямо под стекловидной оболочкой "озера" текла и вспучивалась густая огненно-красная масса. Она медленно переваливалась, как под лопастями гигантской мешалки, а на ее поверхности то и дело вздувались и лопались светящиеся пузырьки.
- Если б мы были на Земле, - размышлял вслух Зернов, - я бы сказал, что все это похоже на плазму, запертую в магнитной ловушке. Такая штука называется плазмотроном и применяется, например, для химического синтеза...
Не продолжая, он двинулся и противоположной "стене", а мы последовали за ним, по-прежнему ничего не понимая. "Ну, а теперь догоняйте", - усмехнулся Зернов и нырнул в малиновую дымку. На этот раз путешествие сквозь стену показалось мне короче и будничнее. Не было ни страха, ни удивления. Я просто шагнул в спрессованный газ и, задержав на минуту дыхание, вышел с противоположной стороны. Вышел и... ничего не увидел.
Меня окружал знакомый красный туман, такой же густой и плотный, как на лестнице в парижском отеле "Омон". Я не видел ни Зернова, ни Мартина: может быть, они еще не вышли из газовой стены, а может быть, молча стояли рядом.
- Борис! Дон! - позвал я.
Чья-то тяжелая рука нашла мое плечо, и голос Мартина удовлетворенно произнес:
- Нашел! Туман проклятый.
Мы стояли, взявшись за руки, невидимые друг другу, топтались и молчали. Каждый мучительно соображал: что же дальше? В общем-то, сомнений не было - надо идти. Стоять и ждать "видения, непостижимого уму", явно бессмысленно. Красный кисель придуман не для нас и не минуту назад. Он чему-то служит в этой дьявольской кухне, как и огненная каша под магнитной пленкой "Генисаретского озера". Но куда идти? В какую сторону? Мы оказались в нелегком положении витязей на распутье: направо пойдешь - в беду попадешь, налево двинешься - с бедой не разминешься. Беда не беда, как говорится, но идти наобум было страшновато.
Молчание нарушил Зернов:
- Стоянка отменяется. Пошли.
Куда мы шли, а вернее, плыли в этом желе, я не знал. Просто шел, механически перебирая ногами, чтоб только не останавливаться, не терять ощущения реальности. Внезапно Зернов, шедший впереди, отшатнулся.
- Что случилось?
- Дальше - стена. Рискнем?
Отступать было явно бессмысленно. Шаг вперед, и плотный багровый газ снова сменился розовой дымкой, в которой все стало видно - и наши сцепившиеся в тревоге руки, и наши лица, на которых радость боролась с только что пережитым испугом.
Шаги по лицу
Перед нами был зал, большой и высокий, как закрытый теннисный корт стадиона "Динамо". Холодный и мрачноватый, он освещался множеством нелепых светильников, в беспорядке расставленных на полу. Они напоминали бесформенные мешки, набитые чем-то вязким и блестящим, как рыбья чешуя. Она и была источником этого холодного серебристого света, позволявшего видеть привычно красные стены зала, его неровный, но твердый пол и растекшееся золотое пятно посреди, такое большое, что, казалось, здесь вылили по крайней мере цистерну золотой краски, которой подновляют колонны из папье-маше в декорационных мастерских Большого театра.
- А "мешки" пульсируют, - подметил Зернов, - взгляните.
Я присмотрелся. "Мешки" действительно пульсировали, но не все и по-разному. Пульсация одних походила на равномерное и медленное дыхание, словно в них периодически то накачивали, то выпускали воздух. Другие "дышали" часто и неровно, а серебристое сияние в них в такт этим "вздохам" то усиливалось, то слабело, почти угасая. Лишь еле заметные искорки пробегали тогда по гладкой коже "мешка".
- Любопытная штука, - продолжал Зернов. - Посмотрите-на сюда: у стены, третий слева.
С третьим слева "мешком" происходило действительно что-то странное. "Дыхание" его стало мелким и частым, вероятно, больше ста "вздохов" в минуту, а мерцающее сияние превратилось в ровный, особенно яркий свет. И оно все усиливалось, а "мешок" уже не дышал, он словно подскакивал на месте, и скачки с каждой секундой становились все отчетливее. И вдруг он, сорвавшись с места, большими прыжками стал продвигаться вперед, лавируя между светящимися собратьями.
Он направлялся к золотому пятну, с каждым разом удлиняя прыжок. Зернов схватил меня за руку и даже пригнулся, наблюдая за ожившим светильником.
- Сейчас, сейчас...- бормотал он, - ну, еще немного, еще...
И, словно услышав его слова, "мешок" сделал гигантский прыжок, точно опустившись на золотое пятно. Пульсация его тут же прекратилась, он вспыхнул уже не серебристым, а белым, как от накала, светом - и пропал. Загадочно и бесследно, будто его не было и в помине.
- Куда же он делся? - спросил Мартин.
- Сгорел в пещи огненной, - сказал я.
- Она же холодная.
- А ты пощупай.
- Не советую, - вмешался Зернов, - не подстрекай. Все здесь сложно, необычно и небезопасно. Экспериментировать не будем, тем более, что готов еще один подопытный кролик.
Еще один "мешок" в точности повторил действия своего предшественника. Так же медленно разгорался, лихорадочно пульсируя и подпрыгивая, так же бодро допрыгал до середины золотого пятна, так же вспыхнул напоследок и пропал, не оставив ни гари, ни копоти.
