- А книги! - вдруг вспомнил Мартин. Книг на столе уже не было. И никто не видал даже тени протянувшейся из другого мира руки.
- Я что-то заметил, - неуверенно продолжал Мартин, - словно облачко поднялось над столом. Совсем-совсем прозрачное, - клочок тумана или водяной пыли. А может быть, мне это показалось.
Тоскливое молчание связало нас. Так Робинзон Крузо уже на спасшем его паруснике прощался с оставленным островом. Говорить ему, как и нам, не хотелось. Что-то ушло из жизни. И навсегда.
- Не поверят нам, - опять забубнил Толька. - Ни одного доказательства.
- А наши мундиры с Мартином? - сказал я.
- Мундир можно сшить.
- А девятичасовые часы?
- Часы можно подделать.
Он был прав. Никто не поверит. Расскажи я на студии - только хохот подымется.
- Может, ученые поверят, - не унимался Толька, обращаясь уже к Зернову.
- Ученые, Толя, - самый недоверчивый народ в мире. Когда приезжает академик? - спросил он.
- Через два дня. Думаешь, он поверит?
- Мало, чтоб он поверил. Надо, чтоб он убедил поверить других.
- Сложно без доказательств.
Зернов ответил не сразу, только чуть-чуть скривились губы в усмешке. Но на этот раз в ней не было грусти, скорее мечтательная уверенность, какая теплится иногда в душе ученого, вопреки всему вдруг поверившего мелькнувшей догадке.
- Без доказательств? - повторил он. - А мне вот почему-то кажется, что доказательства у нас будут. Не сегодня, не завтра, но однажды мы их предъявим миру.
- "Облака" позаботятся?
- Кто знает? - сказал он просто. - А пока будем работать, как работали: Толя - предсказывать погоду, Мартин - выуживать сенсации в своем заокеанском Вавилоне, я - полегоньку доучиваться на физика, ну, а ты...- он хитренько прищурился, прежде чем закончить, - ты продиктуешь Ирине роман о нашем путешествии в рай без памяти. Главное, даже выдумывать ничего не придется: правда будет невероятней всякой выдумки. Но для начала назовем его фантастическим.
Я так и сделал.
Конец
"Смена", 1968, № 11 - 17.
