Полицейская хунта справляла свой триумфальный день пышно и пьяно. Повсюду развевались расшитые золотом флаги, превращавшие улицы в некое подобие галунных мундиров. Желтые розы цвели на кустах и на окнах. И пьяны на этот раз были не только полицейские, пьющие без просыпу бог знает какие сутки: специальным указом властей с утра была объявлена бесплатная раздача вина не только в ресторанах, барах и кафетериях, но и в каждой торгующей вином лавчонке, где для этого были сооружены специальные стойки - пей, сколько влезет. И пили. К полудню, по-здешнему к девяти утра, на улицах плясали и горланили, как на ярмарочной попойке, толпы пьяных обывателей.
Меня равно поражали и беспечность хозяев Города, их полная неосведомленность о том, что назревало у них под носом, и продуманная оперативность повстанческого штаба и его якобинских сил: вспоминалось зерновское "с нами или без нас, а они свое дело сделают". И они делали его согласованно, четко и почти безошибочно. Ошибки, конечно, были, но и они уже не смогли ни сдержать, ни ослабить развернувшейся пружины восстания. Она начала раскручиваться сразу же после полудня, чтобы к концу дня, а точнее, к началу полицейского банкета в "Олимпии", все жизненные центры Города и его окрестностей оказались в руках повстанцев. Как это происходило, я узнавал по телефону в бывших апартаментах Этьена в отеле "Омон": наличие телефона здесь и побудило штаб сделать эти апартаменты центром восстания. Томпсон предлагал мэрию, но "Омон" был тише и малолюднее, а потому и безопаснее.
Я всегда удивлялся парадоксам, которые все время порождала эта искусственно порожденная жизнь. Отсутствие телефонной связи, например, ограниченной какой-нибудь сотней номеров в городе с миллионным населением, стало истинным благом для организаторов восстания, позволившим его засекретить до самой последней минуты. Наличие телефона дало бы возможность любому полицейскому или обывателю-прохвосту предупредить власти о замеченных им каких-нибудь подозрительных, с его точки зрения, явлениях. Но в Городе по телефону общались только члены клуба Состоятельных или полицейская периферия со своим городским руководством. Даже в Майн-сити телефон был только у коменданта и его заместителей в отдельных рудничных секциях.
После полудня все периферийные телефонные пункты были уже в руках повстанцев, а въезды в Город контролировали уже не полицейские, а рабочие патрули в галунных мундирах. Полицейские заставы были захвачены даже не в первые часы, а в первые минуты восстания. Стил по телефону с моей заставы у выхода из Континуума сообщил, что автоматчики Фляша уже снимают полицейские патрули по всей продтрассе. Не имеющие огнестрельного оружия лучники отдельной колонной движутся к Городу. Он интересовался, сколько мы сможем вооружить по прибытии на место.
- Сотню, не больше, - подсказал мне Томпсон.
- Есть же оружие на Центральном складе, - горячился Стил.
- Любая акция в Городе сейчас преждевременна. Все развернется к вечеру. Очищайте окрестности, не спешите.
Томпсон, не спавший всю ночь, устало махнул рукой: пусть дойдут до заставы.
- Вы помните Робин Гуда? - спросил я.
- Нет,- сказал он и зевнул, - Разрешите вздремнуть по-стариковски. Разбудите, если понадобится.
Я остался командовать "парадом". Мартин распоряжался омнибусами в Майн-сити. Фляш объезжал заводы, формируя повстанческие отряды "коммунаров". Хони Бирнс, мой скаковой тренер, тоже член штаба, командовал конниками-связными, поддерживавшими сообщение между очагами восстания. Он сидел внизу за конторкой портье и отдавал распоряжения входившим и выходившим наездникам.
Оливье аккуратно позвонил в десять.
- Все в наших руках, - начал он без преамбулы. - Обошлось почти без жертв. Несколько десятков убитых и раненых. Зато блок-боссы, информаторы и пытавшиеся сопротивляться охранники уничтожены полностью. Есть и еще кое-что, - лукаво присовокупил Оливье, - Корсон Бойл о тебе уже два раза справлялся, явно чем-то встревоженный.
- Что он мог узнать, когда телефонная станция уже захвачена нами? Где Мартин?
- Командует автоматчиками, выехавшими на омнибусах.
- А Джемс?
- Повел всех, кому не хватило оружия, на соединение с лучниками.
- Успеешь задержать?
- Нет, конечно. А что? - встревожился Оливье. Но телефон вдруг замолчал, и я грыз ногти, представляя себе, что может произойти, когда несколько сот заключенных ворвутся а Город, требуя оружия, а на улицах галдит пьяная ярмарка. Наконец телефон зазвонил опять.
- О'кэй, - сказал знакомый голос. - Мартин докладывает.
- О'кэй, о'кэй, - передразнил я его. - Откуда?
- Из Си-центра. Только что захватили. Пока заправляемся коньяком. Ждем указаний.
- Отставить коньяк! В Городе и так все пьяны. Поставь надежных людей у винных складов! Обезоруживай всех любителей выпивки!
- Есть контакт, - хладнокровно согласился Мартин. - Когда выступаем?
- Жди указаний! - сказал я, собираясь разбудить Томпсона.
Но не успел. Телефон снова потребовал меня к трубке. Потом вторично. Затем еще и еще. Я едва успевал щелкать рычагом. Звонили с въездных - ныне уже наших - застав о задержанных полицаях, спешивших в Город доложить по начальству о происшедшем. С продтрассы сообщали, что колонна лучников, подошедшая к городским окраинам, ожидает у заставы, но отдельным группам все же удалось просочиться в Город. Уведомляли также о полученном приказе комиссара Бойла разыскать и доставить в правление некоего Ано, бывшего коменданта Майн-сити.
Почему разгневался Бойл, я не понимал. Только бы он не предпринял чего-нибудь неожиданного, не предвиденного Штабом. Неучтенную вспышку его гнева, чем бы она ни вызывалась, следовало погасить. Но как?
Мне везло. Помог неизвестно откуда объявившийся Фляш - откуда, я не успел спросить, так краток был наш телефонный разговор. Голос его к тому же звучал глухо, будто издалека, или провод был не в порядке, но все, что мне удалось разобрать, было указание немедленно известить Бойла, что приказ о розыске мне известен, что я не скрываюсь, и прибуду в "Олимпию" к началу банкета, который Хунта и не собиралась отменять. Формулировка была наглая, но именно такая и должна была погасить гнев или тревогу Бойла.
Я позвонил в Управление. Мне ответили пьяным голосом:
- Дежурный слушает.
Я слово в слово повторил все сказанное мне Фляшем. Дежурная жаба мгновенно протрезвела и спросила, где меня найти, если ей удастся связаться с комиссаром. Я положил трубку: главное было сделано.
После этого я разбудил Томпсона и рассказал ему о своих разговорах. Его больше всего заинтересовали лучники.
- Что с ними будет?
- Ничего не будет. Или они доберутся до нас, или растворятся в толпе на улицах, благо угощение бесплатное.
- Не знаю, - все еще сомневался Томпсон. - Корсон Бойл дьявольски умен. Он что-то подозревает. Почему он так усиленно вас разыскивает? Почему вы вдруг стали "бывшим"?
- Бойл умен, но и капризен. Я его каприз.
- А если он уже все узнал и мы не дотянем до банкета?
- Будет больше жертв - только и всего. Какие-то группы окажут сопротивление. Но уже сейчас вся периферия и важнейшие опорные пункты в Городе в наших руках. Что остается Бойлу - отречение, самоубийство, бегство? А потом я думаю, что блокада Города отрезала полицейскую клику от информации. Связи нет. В три мы уже замкнем третье кольцо. Кстати, я не совсем понимаю диспозицию. Какая разница между кольцами?
- Первое - это периферия: Майн-сити, продтрасса, железная дорога, омнибусное шоссе. Второе - границы Города: товарная станция, ипподром, Си-центр, въездные заставы. Третье - опорные пункты противника непосредственно в Городе, такие, как Главное управление и Центральный склад оружия в Четырнадцатом блоке, Вычислительный центр, мэрия и телефонная станция. Последние два пункта уже в наших руках. В мэрии сосредоточены группы Фляша, телефонистки на станции работают под нашим контролем. Конечно, можно соединить аппараты и незаметно для контролера. Поэтому третье кольцо особенно настораживает. Противника могут предупредить.
- А если перерезать линию?
- Нет, - не согласился Томпсон. - До последней минуты в основной полицейской цитадели должна быть телефонная связь. На каждый звонок должен ответить дежурный. Наш дежурный. Кстати, почему молчит Борис?
Действительно, почему молчал Борис? Я взял трубку.
- Борис?
- Я.
- Какой из двух - земной или здешний? Я спрашивал по-русски. В трубке засмеялись. Я выжидающе молчал: даже смех у них был одинаковый.
- А не все ли равно, Юрка, если по делу?
- Старик волнуется.
- У нас по-прежнему. Ждем. Галунщики на плацу и в лабораториях ничего не знают. Передай старику, - продолжал Зериов, - что через несколько минут снимаем зеркальный контроль и блокаду коридоров. Блокируется нуль-переход.
Я тотчас же передал это Томпсону.
- Зачем? - спросил Фляш. - Все уже кончено.
Атомная пыль
Он стоял в дверях без шапки, с какими-то щепками в волосах, с красными от бессонных ночей глазами и землистым цветом лица - измотанный ночной сменой рабочий. Из-за спины его выглядывал Джемс, уже сменивший лагерную куртку на ковбойку "дикого".
- На плацу в Би-центре уже наши, а внутрь никто не полезет, - устало сказал Фляш. - "Олимпия" окружена и захвачена - я уже к началу банкета перебросил туда автоматчиков Мартина из Си-центра. Небоскреб в Четырнадцатом блоке еще обороняется. Галунщики отступают с этажа на этаж. Всех пьяных с улиц сгоняем на ипподром. Окраины патрулируются лучниками.
Вот и все, подумал я. И так ли уж много стоила наша помощь, когда восстание подготовлялось давно, планомерно и организованно. Полицейский режим не имел опоры в народе, не преодолел экономических затруднений и недооценил растущей мощи Сопротивления. Оно могло теперь обойтись и без нас, если только... Тревожная мысль сорвала меня с места.
- А где Бойл?
- Арестован вместе со своими сообщниками. Должно быть, сидит под охраной в правительственной ложе "Олимпии", - как мне показалось, даже равнодушно произнес Фляш.
- А кто видел его под охраной?
Фляш и Джеме переглянулись - не видели. Фляш проговорил успокаивающе:
- Да ты не волнуйся. Все входы и выходы охраняются. Командует Мартин.
Не знают они Корсона Бойла. И Мартин его недооценивает, все еще считает щекастым сержантом из Сэнд-сити. А ведь может произойти непоправимая ошибка. Даже не высказав вслух того, что думал, я молча бросился к выходу. И чуть не сбил с ног Дьячука, спешившего мне навстречу. Должно быть, из "Олимпии", но в каком виде! Лицо в крови, смокинг порван.
- Лопнула вилка у велосипеда, - не проговорил - прохрипел он. - Бойл бежал.
То, о чем я даже боялся подумать, произошло. У меня перехватило горло. А Толька продолжал, задыхаясь:
- В ложе был запасный выход. Мартин не знал.
Я, оттолкнув Тольку, побежал мимо Хони, сидевшего за конторкой портье. Он все слышал.
- Лошадей бери в палисаднике. Все оседланы.
Я даже не обратил внимания на то, что Дьячук не отставал от меня, что костюм его не подходил для скачки и что оружия у него не было. Впрочем, как оказалось, я ошибся: пистолет у него был, но где он достал его, я так и не спросил: боролся за секунды. Я ведь знал, где искать Бойла.
Улицы промелькнули перед нами, как в тумане. Иногда вслед стреляли, но, к счастью, мимо. А на плац Би-центра рабочий патруль пропустил нас, едва я помахал в воздухе красной фишкой.
Контрольный зал был открыт. Но поверхности его уже не мерцали, а матово ровно поблескивали. Не то замутненное стекло, не то металл. Посреди зияла фиолетовая щель, знакомый вход в неведомое. Может быть, все-таки работает нуль-переход?
- Лаборатория поля, - громко назвал я.
Никто не ответил. И ничто не изменилось вокруг. Тогда мы ринулись сквозь фиолетовую щель. Вспомнились приключения в Континууме. Что-то будет?
