есть невидимое в видимом, трайсцендентное в имманентном. Она есть свер-
хэмпирическая действительность, наполняющая и обосновывающая собой
действительность эмпирическую.
12 В Церкви неоднократно поется об удивлении ангелов пред свершением
судеб Божиих: <ангели успение Пречистыя видяще удивишася>. Это <удивле-
ние> есть, конечно, высшее созерцание и постижение тайн Божиих.
13 И самое имя Церкви - греч, еврейское cahal - первоначально означа-
ет собрание.
14 Здесь неуместно сопоставление с совершением таинств священниками,
где под внешним знаком подается благодать Св. Духа, потому что Церковь
не знает особого таинства собора, как провозглашения истины
15 Вообще, личную свободу и ответственность, ею налагаемую, до конца
не удается истребить даже католичеству, потому что и здесь происходит
соборование Церкви с личным приятием или неприятием папского оракула. Но
здесь такой конфликт разрешается непосредственным отсечением неприемлю-
щих, как случилось со старокатоликами после Ватиканского собора (как и
на соборе), и после папского определения, даже если оно явилось на-
сильственным и поспешным, соборование уже возбраняется. Однако мы пола-
гаем, что и для католичества это есть вопрос факта, как об этом свиде-
тельствует эпоха реформационных соборов.
16 Обычно говорится, что папа есть глава Церкви, лишь в единении с
ней (хотя и ex sese) осуществляющий свое главенство, и в ЭТом смысле он
есть <викарий> Христа. Но эта идея викариатства нелепа, ибо Христос не
может иметь для себя викария. Христос есть глава Церкви в том смысле,
что она есть тело Христово и не имеет иной жизни, кроме как во Христе.
Но что же может означать пред лицом этого факта, что Христос имеет еще
викария на земле, и в каком смысле он есть глава Церкви? Еще можно по-
нять идею папы, как викария ап. Петра (хотя и она неверна), но идея ви-
кария Христа просто лишена всякого содержания.
БОГОСЛУЖЕНИЕ В ПРАВОСЛАВИИ
Первая и прямая задача всякого богослужения есть общественная молит-
ва, совершение таинств и, наконец, жертвоприношение, которое в христи-
анской Церкви имеет образ бескровной евхаристической жертвы. И эту общую
задачу всякого богослужения художественно и боговдохновенно исполняет
православное богослужение. Его неисчислимые молитвы и молитвенные после-
дования накоплялись в сокровищнице церковной в течение всех веков су-
ществования Церкви, в частности чинопоследования таинств с дивным и
древним чином восточной литургии св. Василия Великого, св. Иоанна Злато-
уста и св. Григория, папы Римского (литургия преждеосвященных даров).
Православие имеет обширное и очень сложное богослужение для каждого дня
седмичного и годичного круга, а также для особенных времен года, в част-
ности постов и прежде всего великого поста, затем великих (так наз. дву-
надесятых) и других праздников и т.д. Однако прежде этих частностей сле-
дует указать общие черты православного богослужения. Оно представляет
собою нечто единственное во всем христианском мире по своей красоте и
многообразию. В нем соединяется с высшим христианским вдохновением дра-
гоценнейшее наследие античности, воспринятое чрез Византию, видение кра-
соты духовной сплетается с видением красоты этого мира. К этому следует
еще добавить в отношении к русскому богослужению, - в это священное нас-
ледие Византии влилась еще и свежая волна от русской одаренности в ис-
кусстве, делающей русскую Церковь продолжательницей Византии. Каждой из
исторических ветвей вселенского христианства дан свой особый дар, преи-
мущественно ее выделяющий: католичеству - организаторский дар власти и
организации, протестантизму - этический дар честности житейской и интел-
лектуальной, православным же народам, и прежде всего Византии и России -
дано видение умной красоты духовного мира. И это видение, это духов-
но-художественное созерцание, изнутри определяет характер и православно-
го благочестия, и православного богослужения. Последнее есть <небо на
земле>, явленная красота духовного мира. В православном богослужении
элемент красоты, как Славы Божией, наполняющей храм, занимает свое са-
мостоятельное место, наряду с молитвой и назиданием, оно есть, по край-
ней мере в своем устремлении, умное художество, которое, само по себе,
дает <сладость церковную>. Естественно, что при известных условиях оно
способно вызывать и ревность иногда одностороннюю и чрезмерную, которая
абсолютизирует обряд в его неприкосновенности (что и случилось в русском
расколе старообрядчества в XVII веке). Вторая черта православного богос-
лужения есть его религиозный реализм. Не только по заданию, но и по со-
ответствующему ему восприятию оно содержит не только воспоминание об
евангельских и, вообще, церковных событиях, облеченное в художественные
образы, но и самое их свершение, как бы новое их становление на земле. В
рождественном богослужении не только воспоминается рождество Христово,
но и действительно Христос таинственно рождается, так же как во св. Пас-
ху Он воскресает, - и то же можно сказать об Его преображении, входе во
Иерусалим, и о свершении тайной вечери, и о страстях и погребении и воз-
несении; равным образом и о всех событиях из жизни Пресв. Богородицы от
рождества Ее до успения. Жизнь Церкви в богослужении являет собой та-
инственно совершающееся боговоплощение: Господь продолжает жить в Церкви
в том образе Своего земного явления, которое, совершившись однажды, про-
должает существовать во все времена, и Церкви дано оживлять священные
воспоминания, вводить их в силу, так что мы становимся их новыми свиде-
телями и участниками. В частности подобную же силу получают и еван-
гельские чтения, как часть богослужения. Это можно сказать про все вооб-
ще евангельские чтения, но особенно это имеет силу относительно важней-
ших евангельских событий, которые не просто воспоминаются, но как бы за-
ново совершаются в Церкви. Все вообще богослужение приобретает, поэтому,
значение богожития, а храм - места для него. В самой архитектуре правос-
лавного храма, - в куполе Византийской Софии, который так дивно изобра-
жает небо Премудрости Божией, смотрящееся в землю, как и в деревянном
или каменном куполе русских храмов с их ласковой теплотою, выражается
эта черта: не напряженное стремление готики к трансцендентному с проти-
воестественным вытягиванием себя ввысь и все-таки остающимся чувством
непреодолимости этого расстояния, но пребывание в доме Отца по совершив-
шемся богочеловеческом соединении Божества и человечества.
Таково основное чувство православия, которое непосредственно отража-
ется на его культе. Весь он есть и свидетельство и осуществление этого
жизнепонимания, истинного ведения боговочеловечения, завершившегося в
воскресении. И в силу этого чувства православие имеет в себе, действи-
тельно, ведение первохристианства и его радость. Конечно, оно не имеет
исторической простоты первохристианства, потому что несет в себе бремя
богатства и сложности веков. Однако под этим, иногда тяжелым, златоко-
ванным покровом оно таит в себе эту живую воду, - внутреннюю непос-
редственность ведения веры, знание Христа и свет Его воскресения. Мисте-
рия православного богослужения достигает наибольшей своей высоты и силы
в богослужениях Страстной седьмицы и св. Пасхи. Красота, богатство и си-
ла этих богослужений неотразимо овладевают душой, неся ее в своем мисти-
ческом потоке. Священные воспоминания ее первых дней, завершающиеся по-
мазанием ног Господа женою - грешницей (вел. среда), приводят к чистому
четвергу, к установлению Тайной Вечери. Далее богослужение великого пят-
ка во всей силе воспроизводит страсти, смерть и погребение Господа.
<Последование страстей>, содержащее 12 евангельских чтений об этих
страстях и сопровождающееся соответственными песнопениями, заставляет
молящихся присутствовать у креста. По благочестивому обычаю, зажженные
свечи, которые все держат в руках во время евангельского чтения, прино-
сятся в жилища, и вся церковь с горящими огнями движется в ночной темно-
те, подобно свету <который светит во тьме, и тьма его не объяла>. Вечер-
нее (точнее дневное) богослужение великой пятницы сопровождается изнесе-
нием на средину храма изображения тела умершего Христа (плащаницы), ко-
торое полагается на возвышении, подобно гробу, и ему с трепетным
чувством и со слезами поклоняются верующие, его лобызая1. Следующее бо-
гослужение, в связи с этим, утреня вел. субботы, есть вообще вершина ли-
тургического творчества православия, это чин погребения Христа Спасите-
ля. Он состоит из особых <похвал>, чередующихся антифонно со стихами 118
псалма: образ ветхозаветной праведности, в нем начертанный, дивно соеди-
няется здесь с новозаветным образом сходящего в землю и даже до ада, но
и на небе пребывающего Христа. Изображение Христа выносится из храма и
трижды обносится вокруг него, как бы при погребении. За этим следует
дивная литургия великой субботы, во время которой - после чтения 15-ти
ветхозаветных паремий происходит переоблачение священнослужителей из
темных в светлые ризы и раздается весть воскресения, сначала в священных
гимнах, а затем в чтении Евангелия о воскресении. Эти службы, конечно,
византийского происхождения, нашли для себя новую форму на русской зем-
ле, которая, возлюбив их, облекла их по-новому этой любовию и своей кра-
сотой. Страстные службы нужно было видеть и пережить в России, в Москве
или в деревне, в столице или провинции, чтобы познать ту высшую, небес-
ную действительность, которая в них открывается. Страстная седьмица
представляет собою сердце православного богослужения. Можно сказать, что
ее ожидают и к ней готовятся в течение всего года, она, так сказать, за-
дает ему тон, дает свою окраску. Велика красота и радость богослужений и
великих праздников, вместе с приготовляющими их и последующими за ними
(предпразднеством и попразднеством), и Благовещения, и Рождества Христо-
ва, и Крещения, и Пятидесятницы, и Успения пресв. Богородицы и др., но
все это отступает пред грандиозностью богослужений вообще всего великого
поста и Страстной седьмицы.
Однако и эти светила гаснут, как ночные звезды, при свете восходящего
солнца, в свете и радости пасхальной ночи Христова Воскресения. Воскре-
сение Христово есть праздник всего христианского мира, но нигде оно не
является таким светлым и таким небесным, как в Православии, и нигде оно,
добавляю, не празднуется так, как в России, на русской земле, вместе с
нежной и прозрачной, светлой и торжествующей весной. Пасхальная ночь с
ее ликующей радостью уносит нас в жизнь будущего века, в новую радость,
радостей радость навеки. Перед полуночью собираются в храм верующие,
чтобы проститься с плащаницей, которая уносится из средины храма пред
пасхальной заутреней. В полночь, по удару колокола, отверзаются главные
врата алтаря, и священнослужители со свечами движутся среди моря огней -
и в руках у верующих и пред всеми иконами, - с пением: <Воскресение
Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым
сердцем Тебе славити>. Все выходят крестным ходом из храма под звон ко-
локолов; по обхождении храма, процессия останавливается пред запертыми
дверями храма, который уподобляется запечатанному гробу, от которого ка-
мень отвалит св. ангел. Наконец, храм отверзается, и в него входят свя-
щеннослужители с ликующим пением: <Христос воскресе из мертвых>. Камень
отваливается от душ, они увидели воскресение Христово. И начинается пас-
хальная заутреня, вся состоящая из пения пасхального канона, ликующая,
скачущая, исполненная божественного веселия, и когда она пролетает, свя-
щеннослужители выходят приветствовать народ, чтобы дать и принять пас-
хальное целование, христосоваться. Все целуют друг друга, с приветствен-
