льствуется моралью, которая сама по себе не имеет духовного вкуса, не
вдохновляет, а лишь дисциплинирует. Православию, действительно, не
свойствен тот морализм, который получил свой апофеоз в ригористической и
автономной этике Канта, философа протестантизма, как и тот практический
пробабилизм, который составляет нередко жизненный нерв католичества. Тем
не менее нельзя отрицать, что указанный духовный эстетизм православия
исторически иногда выражается в равнодушии к требованиям практичности и,
в особенности, к методическому воспитанию религиозной воли, которое
прискорбно проявляется во времена исторических кризисов. Здесь должно
иметь силу правило, что кто верен в малом, должен быть верен и во мно-
гом, и наличие высоких вдохновений не должно умалять значения повседне-
вности. Но при сравнении между православием (по крайней мере, русским) и
не-православным христианством проявляется, обычно, та особая задушевн-
ость и сердечность, которая наиболее соответствует характеру первого.
Характер православных определяется, как основными чертами, смирением и
любовью. Отсюда та благожелательная скромность, искренность и простота,
которая столь несовместима с духом прозелитизма и властности (compelle
intrate), свойственным римскому католичеству. Православие не убеждает и
не завлекает, оно пленяет и притягивает, это есть его образ действия в
мире. На нем лежит печать Иоанновского христианства: Удети, любите друг
друга!ы. И эта любовь ко всякому, даже без различия его веры, есть
черта, объединяющая православных старцев и подвижников и светских
писателей, в сознании своем даже удаляющихся от православия, (каковы: Л.
Толстой, Лесков и др.). Православие воспитывает прежде всего сердце, и в
этом состоит главное его отличие, источник как его превосходства, так и
его слабости, может быть, более всего проявляемой в воспитании религио-
зной воли. Христианская этика, как она развивается в разных христианских
исповеданиях, хотя и отражает на себе вероучительные их различия, но,
вместе с тем, запечатлена и особым характером разных народов, как и их
исторических судеб. Практическая мораль, христианская филантропия есть
область, в которой менее всего ощущается разделение христианского мира,
и на этой почве он и легче всего объединяется (Стокгольмское движение
УLife and Workы наших дней). И думается, что во взаимном общении разные
христианские народы, принадлежащие к разным исповеданиям, могут и теперь
взаимно поучаться друг от друга. В частности запад может восполнить свою
сухость вдохновенностью православия, православный же восток может мно-
гому научиться в области религиозного регулирования обыденной жизни у
христианского запада. Ибо Марфа и Мария хотя и различны были между со-
бою, однако обе были возлюблены Господом.
