cecumenicite, обычно указывается в числе признаков истинной Церкви у от-
цов и учителей Церкви, особенно, у св. Киприана, у блаж. Августина? Цер-
ковь определяется здесь не как местно- или национально-ограниченная, но
повсюдная и всенародная, и не как приуроченная к тесному кружку или сек-
те, но как широкая, всечеловеческая. Конечно, между кафоличностью во
внутреннем смысле и вселенскостью существует прямое и положительное со-
отношение, как между основанием и проявлением (ноуменом и феноменом).
То, что является наиболее глубоким и внутренним, потому именно является
и всечеловеческим, ибо соединяет человечество, которое является разъеди-
ненным на поверхности эмпирического бытия. И во всяком случае оно имеет
тенденцию распространиться в возможной полноте и широте, хотя и задержи-
вается в распространении противодействующими причинами, которыми являют-
ся грех, живущий в человечестве, искушения и соблазны. Фактически, сог-
ласно прямым указаниям Господа, как и другим библейским эсхатологическим
текстам, только избранные в последние времена устоят в истине среди не-
посильных для человека искушений (<если-бы не сократились дни те, не
спаслась бы никакая тварь>). Таким образом, несмотря на все положи-
тельные основания к тому, чтобы всеобщая истина становилась истиною для
всех, отрицательные причины, противодействующие этой всеобщности, делают
то, что эта всеобщность осуществляется в ограниченном размере, и поэтому
один количественный критерий истины является недостаточным, и правило
Викентия Лиринского: quod semper, quod ubique, quod ab omnibus creditum
est более является отвлеченным принципом и регулярной нормой, нежели ис-
торической действительностью: едва ли найдется в истории Церкви хотя од-
на эпоха, в которую этот принцип осуществлялся бы без ограничений. В
частности и в настоящее время, ни православие не имеет даже просто
большинства в христианском мире, ни католичество, при всей своей внешней
вселенскости, не может похвастаться. количественным господством и даже
преобладанием. Вселенскость внешняя, поэтому, является естественным и
необходимым обнаружением внутренней кафоличности, однако не первообраз-
ным, а производным, притом исторически обусловленным. Но при этом, все-
ленскость, как истинность, кафоличность, не зависит от масштаба коли-
чественного, ибо <идеже два или три собраны во Имя Мое, там и Я посреде
них>.
Внутренняя соборность есть не количество, но качество, причастность
Телу Христову, в котором действует Дух Св. Жизнь во Христе Духом Св.
есть жизнь в истине и единстве, которому присуща мудрость и цельность,
мудрость цельности и цельность мудрости, целомудрие7. Церковная истина
есть прежде и существеннее всего жизнь в истине, пребывание в истине,
словом, не отвлеченно-теоретическое познавание, но конкретно-религиозное
бытие. Именно об зтой истине говорит сама Истина: <познаете истину, и
истина сделает вас свободными> (Ио. 8, 32), прежде всего от греха, а по-
тому, и от заблуждения. <Церковь есть столп и утверждение истины>. Эти
слова ап. Павла означают не то, что Церковь провозглашает истину, но что
она содержит ее в истинности своей и лишь в силу этого провозглашает.
Истина есть норма бытия, и лишь потому - норма сознания. Надо преодолеть
здесь абстрактно рассудочное понятие об истине, как предмете и норме
познания: когда человек есть в истине, он, напротив, не отделяется и не
противополагается как познающий субъект обьекту познания, но он есть
едино с ним, он пребывает, живет в истине. Но, если эта жизнь в истине
доступна для человека не в его противопоставлении предмету знания, но в
слиянии с ним, то она дается ему и не в обособлении и противопоставлении
другим людям, но в живом и непосредственном единении, конкретном многое-
динстве жизни, по образу Пресв. Троицы, единосущной и нераздельной. Цер-
ковная истина дается Церкви. Здесь имеет силу слово Господне: кто хочет
спасти свою душу, должен погубить ее. Только в единении, в освобождении
от ограниченности своего я и исхождении из него дается истина. Но это
исхождение из своего я совершается не в метафизическую пустоту, но в
полноту. Церковь как Тело Христово, животворимое Духом Св. , есть выс-
шая, истинная действительность в нас самих, которую мы обретаем для себя
в своем церковном бытии. И если церковное бытие опознается преодолением
своей обособленности, это именно и означает, что церковность есть собор-
ность, как приобщение вселенской истинной жизни Тела Христова, как пог-
ружение в неизмеримые глубины богочеловеческой жизни. Церковность как
соборность, неопределима рационально, ибо она и открывается лишь за пре-
делами рассудочного, обособляющего мышления. Она - трансцендентна инди-
виду, как таковому, хотя и становится для него имманентной в его воцер-
ковлении. Соборность есть истинность, и истинность есть соборность.
Таков именно смысл и церковной <непогрешительности >. Это не есть
внешняя безошибочность (infallibilitas) суждения, к которой сводится она
в католическом богословии: это было бы очень мало, потому что означает
чисто отрицательное свойство, относящееся притом к области лишь рацио-
нального мышления. Безошибочным или ошибочным может быть лишь то или
иное суждение: напр. , безошибочно, что 2 х 2 = 4, но ошибочно, что 2 х
2 = 5; безошибочно, что Волга течет в Каспийское море, но ошибочно, что
Волга течет в Черное море. Ошибочность или безошибочность суждения каса-
ется здесь правильности, действительности той связи, которая установля-
ется между субъектом и предикатом. Это есть чисто формальная оценка суж-
дения не со стороны его содержания (подлежащего и сказуемого), но лишь
со стороны правильности их соединения; она ограничивается чисто фор-
мальной проверкой и имеет в своем распоряжении только да или нет, ут-
верждение или отрицание. Таким образом понимаемую непогрешительность (а
к нему близко ее католическое понимание) следует считать совершенно не
выражающей идею церковной истины. Церковь непогрешительна не в том (вер-
нее, не только в том), что она безошибочно с точки зрения целесообраз-
ности и практической потребности времени выражает истину, но что она ее
содержит. Церковь, истина, непогрешительность - это суть синонимы. Жизнь
в Церкви есть жизнь в истине, а потому истинны, причастны истине по со-
держанию и суждению церковные, которые являются рефлективным отражением
в мысли этой истины. Бытие здесь и предшествует сознанию, и его опреде-
ляет, и этому бытию, самому по себе, соответствует не непогреши-
тельность, но истинность.
Итак церковность есть истинность, и истинность есть церковность, или,
что то же, соборность; пребывание в единении с Церковию, есть пребывание
в истине, и наоборот. Здесь есть прямой и явный логический круг, если
рассматривать это со стороны рациональной. Но этот круг, который являет-
ся <порочным> в формально-логическом определении, есть естественное и
неустранимое свойство суждения онтологического. В самом деле, искать
<критерия> истинности церковного суждения не в нем самом, а вне его, это
значит постулировать какое-то сверхцерковное сознание или определение, в
свете которого для Церкви становилась бы ясна ее собственная церков-
ность. Такого <внешнего > в смысле вне- или сверхцерковного определения
не существует и существовать не может. Церковь знает себя саму самооче-
видно, и эту свою самотожественность и сознает как свою непогреши-
тельность. Католическая попытка найти внешний, т. е. сверхцерковный ав-
торитет непогрешимости в папе окончилась неудачей, потому что оказалось
даже для Ватиканского собора невозможным провозгласить всякое личное
суждение папы непогрешимым, т. е. церковным, и тем поставить знак полно-
го равенства между папой и Церковию. Папа признан непогрешимым лишь тог-
да, когда говорит ех cathedra, т, е. от лица Церкви, как Церковь, цер-
ковно или соборно, в единении с Церковью. Иными словами, и ватиканский
догмат не преодолел тавтологии: истинно есть церковное, а церковно или
соборно, ех cathedra, есть истинное суждение Церкви. Папа непогрешим,
только когда говорит церковно, и он говорит церковно, лишь когда не пог-
решает. Но никакого определения ех cathedra не дано и не может быть да-
но. Даже прямое словесное заявление самого папы (если он, напр. , впал в
ересь или психически ненормален, или находится под внешним давлением) не
является свидетельством церковности (ех cathedra) его суждения. О ней
может судить только Церковь, которая знает саму себя. И католики практи-
чески впадают в противоречие с Ватиканским догматом, насколько превраща-
ют папу в догматический оракул и фактически облекают силою непогрешимос-
ти его всякое догматическое суждение, и прибегают к защите <ех
cathedra>, лишь когда в определениях пап есть явное противоречие или не-
сообразность. Церковь сознает свою самоочевидность, истина аксиоматична,
а не проблематична, не доказуется, но показуется.
Церковная соборность по отношению к индивидуальному знанию соот-
ветствует тому, что теперь называется подсознание, а точнее должно быть
названо сверх-сознание8. Есть в душевной жизни такие комплексы, которые
существуют лишь для многоединства, хотя и осуществляются чрез индивиду-
альную психологию. Это суть феномены коллективной психологии в разных ее
проявлениях. Однако, эти феномены касаются преимущественно душевной жиз-
ни, эмоционально-волевой, хотя также принадлежат области сверхиндивиду-
альной. Церковная же соборность касается прежде всего духовной жизни.
Она есть расплавленность личного духа в многоединстве, я в мы (<изводися
Духу Св. и нам>, т. е. не мне, и не ему и т. д. , в отдельности), причем
в этом многоединстве Церкви, Тела Христова, живет Дух Божий. Противопо-
ложный полюс соборности как духовного единства, составляет стадность,
как душевно-телесное единство. Противоположным же полюсом церковного
многоединства, в котором личность возводится к высшей действительности,
является коллектив, при котором личность, оставаясь сама в себе, вступа-
ет в соглашение с другими, которое имеет для нее далее принудительный
характер, между тем как свободное единение в любви есть самое существо
церковности. В жизни это духовное содержание облекается известной душев-
ной оболочкой, национальной, исторической. Однако под разными покровами
содержится одна и та же единая жизнь в Духе Св. , и в этом именно смысле
Церковь повсюдна и всевременна, самотожественна и кафолична. Внешняя
вселенскость есть лишь покров, выявляющий ее сущность и самотожество. И
только в этом, внутреннем, а отнюдь не внешне проявленном смысле могут
быть приняты слова Викентия Лиринского: quod semper, quod ubique, quod
ab omnibus creditum est.
На основании сказанного и не может быть внешнего авторитета для цер-
ковной соборности, потому что такой авторитет тем самым неизменно стано-
вился бы выше Церкви и самого живущего в ней Духа. Церковь есть Церковь,
и нельзя пойти дальше этой самоочевидности самотожества.
Соборность церковная неизмеримо богаче по содержанию всего того, что
выявлено explicite в церковном учении. Существующая догматика, обяза-
тельное учение, излагаемое в <символических книгах>, всегда выражает
только некоторую часть церковного самосознания, которое ею отнюдь не ис-
черпывается. В жизни Церкви есть такие достоверности, которые никогда не
были предметом догматического определения. Сюда, прежде всего, относится
само соборное самосознание Церкви, догмата о которой нет и не было нес-
мотря на то, что, казалось бы, он должен был бы являться основанием всех
остальных (Римская церковь вынесла свое определение constitutio de
ecclesia лишь в 1870 г. , причем, и оно не содержит определения
собственно Церкви). Все учение о Богоматери и Ее почитании (кроме опре-
