"Барин, вас зовут", - сказал он. А по тропинке к пруду бежала мама в бе-
лом платье, праздничная, сияющая, следом за - нею легко и - упруго шел
высокий офицер с загорелым лицом. Это был отец.
Весь день они втроем ходили по парку, и мама тихо и напевно читала
стихи. Ее голос то звенел, то замирал, глаза мерцали, лицо бледнело от
волнения, и Юра заражался этим волнением, ощущением чего-то невыразимо
прекрасного, ряди чего хотелось жить и мечтать.
"Ты мужчина, - как-то сказала - мать. - И конечно, должен быть
сильным и ловким. Но душа - твоя должна чувствовать красоту, Юра. Без
этого жизнь никогда не будет полной..."
Тот приезд отца был последним - началась революция. С тех пор в Юрину
жизнь ворвалось так много непонятного, трудного, произошло так много пе-
ремен. Знакомые, посещавшие - Львовых, прежде такие уверенности, спо-
койствия, стали суетливыми, они часто спорили. Мама отсылала Юру из ком-
наты, но он слышал обрывки их разговоров, хотя и велись они вполголоса.
Из этих обрывков он пытался сложить картину происходящего. Единственное,
что он понял - это противоборство красные и белых. Красные подняли сму-
ту, разрушили прежнюю жизнь, а белые встали на ее защиту; и скоро, очень
скоро все будет по-прежнему.
Проходили дни, но ничего не возвращалось... Незадолго до их отъезда в
Киев незнакомый человек принес маме весть, что папа жив и находится в
Ростове. Этот человек и посоветовал маме ехать в Киев. Юра слышал, как
он сказал: "Наши скоро там будут, и вы встретитесь с мужем..."
Что же теперь станет с Юриной - жизнью, теперь, когда все рухнуло?
...Склонилось к горизонту большое, расплавленное от зноя солнце. Тень
от деревьев легла на могилу. Прошелестел сухими листьями ветер - пред-
вестник наступающей ночи.
Юра не знал, как ему жить дальше, что делать, как поступить. Доби-
раться ли к дяде в Киев или, быть может, вернуться обратно, в пустой,
покинутый ими дом?
В звонкой степной тиши он вдруг явственно, услышал далекие раскаты
грома. Впрочем, небо было ясное, без единого облачка. Юра, понял, что
это не гром, а звуки далекой артиллерийской канонады. Значит, там идет
сражение.
Юра быстро поднялся, сразу решив идти туда - ведь там воюет с красны-
ми его отец. Он так обрадовался канонаде, подсказавшей ему выход из этой
безысходности. Он не думал о том, как найдет отца во фронтовой неразбе-
рихе и найдет ли. Вернее, эти мысли вспыхивали в глубине его сознания,
но он не задерживался на них, потому что перед ним забрезжила надежда и
потерять ее было невозможно. И Юра пошел в сторону канонады. Он шел,
часто оглядываясь на могильный холмик, пока не затерялся этот холмик
среди неровностей степи.
Впереди темной гребенкой встал лес.
Не колеблясь, Юра вошел в него. Он не выбирал дороги, шел напрямик,
иногда продирался через низкорослый кустарник, - брел в высоких росных
травах.
- Стой! - Окрик прозвучал неожиданно, резко, - как удар. И Юра, при-
сев, ткнулся толовой в кусты. - Кто идет? - спросил тот же голос, клац-
нул затвор. И через мгновение кто-то по-прежнему невидимый приказал: -
Выходи, стрелять буду!
Втянув голову в плечи, всматриваясь в темноту, Юра медленно пошел
вперед. Исподлобья глядел туда, откуда звучал голос,
- Подойди ближе!
Юра сделал еще несколько шагов и оказался в центре крохотной поляны.
- Гляди, мальчонка!
Человек вынырнул из темноты буквально в двух шагах. Именно вынырнул,
сразу, как из воды. В бушлате, на голове фуражка со звездой. Это был Се-
мен Алексеевич Красильников. Рядом встал еще один человек, с винтов-
кой...
Проводив Кольцова, Красильников в тот же день выехал на автомобиле в
прифронтовую полосу. Фролов остался в Очеретино, в дивизии.
После наступления белых в районе Луганска была спешно разработана
операция, которая, по мнению командования, могла приостановить быстрое
продвижение противника... Для этого предполагалось скрытно передислоци-
ровать несколько дивизионов тяжелых орудий к рокадной дороге, в район
предполагаемого движения противника. Расчет был такой: когда пехота и
конница белых втянутся в пойму реки, по которой проходила дорога, все
артдивизионы одновременно на десятки километров обстреляют противника
ураганным огнем. После этого из засад выдвинутся батареи трехдюймовых
орудий и накроют его шрапнелью. Остальное доделают броневики с пулемета-
ми и конница. Секретность операции обеспечивали сотрудники Особого отде-
ла.
К вечеру Красильников добрался до "своего" артиллерийского дивизиона,
неподалеку от села Иванополье, и тут же отправился осмотреть окружающую
местность, проверить, не упущено ли что-нибудь важное. В это время он и
наткнулся на Юру...
Юра враждебно всматривался в стоящих перед ним незнакомых людей.
"Красные, - неприязненно подумал он, - а может, бандиты, те, что налете-
ли на поезд". И он невольно подался назад.
- Ну-ну, не бойся, - ласково и в то же время предостерегающе сказал
Красильников. - Куда идешь? Откуда?
Юра молчал.
- Ну и долго мы так в молчанку играть будем? - уже строго сказал Кра-
сильников. - Отвечай!
Юра долго с ненавистью смотрел на Красильникова. Все накопившееся в
его душе горе, вся невысказанная обида вдруг сдавили ему горло, и он ис-
терично закричал:
- Я ненавижу вас! Ненавижу! Ненавижу!.. - и, опустившись на траву,
бессильно разрыдался.
Красильников склонился к Юре, тихо сказал:
- Чудно получается! Мы только увидели друг друга... познакомиться не
успели, а ты уже ненавидишь! Это за что же?
- Всех вас! Бандиты вы! Бандиты!.. - глотая слезы, еще более слабея
от отчаяния, чувствуя себя беспомощным, маленьким и никому не нужным,
выкрикивал Юра.
- Давай мы с тобой вот о чем договоримся! - Красильников положил ши-
рокую, успокаивающую ладонь на худенькое плечо Юры. - Ты не кричи. Я
ведь вот не кричу. А если, брат, закричу, громче твоего выйдет.
- Все вы бандиты! - исступленно твердил Юра, глядя затравленными гла-
зами на часового и на этого спокойного, неторопливого человека в бушла-
те.
Красильников поморщился. Он понимал, что такое отчаяние от чего-то
непоправимого, страшного, и жалел мальчонку. Стараясь быть как можно
спокойней и мягче, произнес:
- Ну, так мы с тобой ни до чего не договоримся. Заладил свое: "Банди-
ты, бандиты".
- А кто же вы? - Мальчик исподлобья с недоверчивым любопытством
взглянул на Красильникова.
- Вот это уже другой разговор. Я - командир Красной Армии, - полунас-
тавительно-полушутливо, как обычно говорят с капризными детьми, сказал
Красильников. - А зовут меня Семеном Алексеевичем. Можешь меня звать
просто дядей Семеном.
А тебя как величать? Юра помедлил с ответом, огляделся по сторонам.
Эх, сейчас бы вскочить и броситься в кустарник - не догнали бы! А дальше
что? Снова идти куда глаза глядят, неизвестно к кому, неизвестно
навстречу чему?
- Так как же тебя зовут? - с мягкой настойчивостью повторил вопрос
Семен Алексеевич.
Что-то дрогнуло в сердце мальчика, и он безразличным тоном, чтобы не
подумали, что он струсил и сдался, ответил:
- Ну, Юра...
- Ну вот! Юрий, значит?.. - неподдельно обрадовался Красильников,
проникаясь непонятной нежностью к этому настороженному, но умеющему са-
мостоятельно держаться мальчику. - Познакомились! Пойдем, как говорится,
дальше. Поскольку ты, человек гражданский, оказался на территории, где
располагаются военные, я по долгу службы обязан выяснить, кто ты, откуда
и куда идешь.
- Какой же вы военный? - с презрительной усмешкой сказал Юра. - Я вот
возьму наган и тоже буду военным?
- Хм, - озабоченно вздохнул Красильников. - Кто же тогда, по-твоему,
будет военный?
- У кого погоны! - с вызовом выпалил мальчик, лгать он не умел.
- Вот теперь все понятно!.. Должно быть, у твоего отца есть погоны? -
многозначительно взглянув на стоящего рядом часового, сказал Красильни-
ков.
Юра не ответил.
- Скажи, а с кем же он воюет, твой отец? С гражданским населением,
что ли?.. Ну, брат, и полова у тебя в голове! - энергично покачал голо-
вой Красильников. - Ладно! Разговор у нас с тобой завязался серьезный. А
время позднее, так что иди за мной.
Юра осторожно шагнул в темноту следом за Красильниковым. Сзади к ним
пристроился боец с винтовкой. Так, гуськом, они шли довольно долго. Юра
хорошо видел спину того, кто назвался Семеном Алексеевичем. Он шел лег-
ко. Спина была гибкая, широкая. Выпирающие лопатки мерно двигались
вверх-вниз. У пояса покачивался маузер в деревянной колодке.
Вскоре деревья расступились, и они вышли на большую поляну. Здесь го-
рели костры, вокруг которых группами сидели люди. В отсветах пламени на
фуражках поблескивали звезды. У коновязей фыркали и шуршали сеном лоша-
ди.
Они остановились возле красноармейцев, устанавливающих орудие.
- Где командир? - спросил Красильников.
- Кто это там спрашивает меня? - раздался недовольный голос, и перед
ними встал высокий человек с биноклем на груди. Склонив голову набок, он
внимательно рассматривал Юру. - А это что за личность?
- Да вот, мальчонку в лесу подобрали, - сказал Красильников.
- Кто таков? Откуда и куда направлялся? - спросил командир дивизиона,
ловко скручивая козью ножку. - Почему оказался в лесу? Один шел или с
тобой еще кто был?
Человек спрашивал коротко и сердито. Казалось, он не обращал внимания
на то, что перед ним мальчик, и оттого его вопросы звучали казенно.
- Я с поезда... - тихо сказал Юра. - Ехал с мамой в Киев, к родствен-
никам. А по дороге на поезд напала банда... Мама умерла. Ее похоронили
там, в степи. - Юра дальше ничего не мог вымолвить - горло снова перех-
ватили слезы, перехватило дыхание.
Подходили бойцы, понимающе слушали. Один не выдержал, выругался, ска-
зал:
- Это Ангел, его работа.
Командир хмуро подтвердил:
- Да, это банда Ангела. Мне докладывали, они тут неподалеку на хуто-
рах объявились. - Он перевел невеселый, недоуменный взгляд на Красильни-
кова и, хмуро кивнув на Юру, спросил, тем самым как бы отстраняясь от
участия в судьбе мальчишки: - Ну и куда ж ты его, Семен Алексеевич?
Моряк решительно заявил:
- А куда ему ночью! До утра пусть в дивизионе побудет, а там подума-
ем!..
Юре отвели самое лучшее место - на снарядных ящиках, аккуратно сло-
женных друг на друга. Поверх камышовой подстилки Семей Алексеевич бросил
агатную попону, от которой исходил легкий запах лошадиного пота и све-
жей, луговой травы, и укрыл Юру шинелью.
- Намаялся ты за день, парень! - сочувственно и чуть грубовато, чтобы
не показать своей жалости и доброты, сказал Красильников... - Спи.
Над головой у Юры в небесной вышине мерцали большие зыбкие звезды, а
еще дальше, там, в глубине желтого неба, как желтый речной песок,
явственно проступала звездная даль. Такими яркими звезды видятся только
в лесу или в горах, где воздух чист и прозрачен. Юра смотрел на звезды и
невольно прислушивался к ночной жизни артиллерийского дивизиона. Вот не-
подалеку от него гулко стуча сапогами, на ходу перебрасываясь словами и
переругиваясь, пробежали артиллеристы. Сквозь густую вязкость, дремы Юра
расслышал, как командир, тот, что недавно так хмуро расспрашивал его,
сказал бойцам:
- Хочу объявить - вам задачу батареи... На рассвете противник по всей
вероятности начнет движение к селу Иванополье. Двигаться будет по этой
дороге...
Потом Юра, все больше погружаясь в сон, думал о том, что ему нужно
будет во что бы то ни стало добираться, как велела мама, в Киев, к дяде,
что красные отступают и, наверное, скоро оставят этот город и что папа
обязательно приедет в Киев и разыщет его. А может быть, даже возьмет его
с собой на войну. Ведь он не кто-нибудь, а полковник, и ему, конечно,
