в предчувствии новой беды. Ни души на улицах, ни тени. Над запыленными
плетнями свешивались потяжелевшие ветви вишен и яблонь.
Павел Кольцов торопливо прошел в конец пустынно-тихой Базарной улицы,
вышел к кладбищу. В эти годы люди мало думали о мертвых - хватало забот
о живых. Кладбище поросло тяжелой, могильной травой. А над нею, как пни
в сгоревшем лесу, торчали верхушки массивных каменных крестов и остовы
истлевших от сырости и забвения деревянных, отчего кладбище странно по-
ходило на пожарище.
Пройдя кладбище и за ним пустырь, Кольцов увидел старый дом, обнесен-
ный с трех сторон высоким, уже успевшим покоситься забором. Стараясь
быть незамеченным, вдоль забора прошел к дому, внимательно оглядел окна,
закрытые изнутри громоздкими дубовыми ставнями. Было тихо и мертво,
словно дом давно покинули хозяева.
Павел осторожно поднялся на крыльцо и негромко постучал в дверь три
раза и, сделав небольшую паузу, еще три раза, затем, отойдя на шаг, за-
курил.
Дверь долго не открывали. Несколько минут он вообще не слышал никаких
признаков жизни, хотя каким-то шестым чувством ощутил, что его оттуда,
изнутри, осторожно разглядывают. Затем в глубине дома едва послышались
легкие шаги, и щель входной двери затеплилась красноватым светом. Встре-
воженный женский голос спросил:
- Вам кого?
- Софью Николаевну, - тихо и спокойно сказал Кольцов и, немного по-
медлив, добавил со значением: - Я от Петра Николаевича.
Там, в доме, видать, не торопились впускать. Раздумывали. Прошло нес-
колько томительных мгновений, и было неизвестно, поняли ли обитатели до-
ма полупароль или нет.
- Вы один? - наконец отозвался тот же голос.
И тогда Кольцов, отступая от железных правил конспирации, сердито
сказал:
- Боюсь, если еще минут пять простою, то буду уже не один.
Эти слова возымели действие: прогремел отодвигаемый засов, резко
звякнули защелки и замки. Воистину, здесь жили потаенно. Дверь открыла
пожилая дама с грузными, мужскими плечами. В руках она держала керосино-
вую лампу.
Придирчиво оглядев Кольцова с ног до головы, хозяйка посторонилась,
пропуская его в дом. Павел подождал, пока она задвигала все засовы, за-
пирала с какой-то неуклюжей тщательностью все замки. Затем, освещая путь
лампой, провела Павла в большую комнату, заставленную громоздкой старин-
ной мебелью с бронзовыми нашлепками, причудливыми вензелями и хитрыми
завитушками. Вещи говорили, что еще совсем недавно здесь жили по-барски.
Поставив на стол лампу, дама указала Павлу на диван:
- Прошу... присаживайтесь. - И сама села рядом, немигающими глазами
бесцеремонно и пристально рассматривая гостя, который начинал ей нра-
виться; манерой держаться он напоминал молодых поручиков. Затем она по-
велительно сказала: - Так я вас слушаю... - Но в глазах ее уже не было
прежней озабоченной настороженности.
- Простите, значит, Софья Николаевна - это вы? - любезно спросил
Кольцов.
- Да.
Кольцов встал, щегольски щелкнул каблуками, склонил голову.
- Капитан Кольцов!.. Я к вам за помощью! - И лишь после этого он изв-
лек из кармана кусок картона, на котором химическим карандашом были вы-
ведены всего три буквы: СЭР - и чуть ниже витиеватая подпись.
- А все же где вы встречали Петра Николаевича? - поинтересовалась да-
ма, становясь более любезной. - Помнится, он собирался переходить через
фронт к нашим.
- Нет, мадам. Обстоятельства, как вам известно, изменились. Началось
наступление. В армию влилось много новых сил, и Антон Иванович нуждается
в офицерах. Поэтому Петр Николаевич выехал в Славянок, там собралось
много офицеров, которых надо переправить через фронт. Затем Петр Никола-
евич выедет в Екатеринослав. По тем же делам, - сказал Кольцов и многоз-
начительно умолк, продолжая любезно смотреть в глаза хозяйке.
Софья Николаевна тяжело вздохнула и мелко перекрестила себе грудь.
- Помоги ему всевышний.
Кольцов набожно опустил глаза, понимая, что каждый его жест, каждое
движение проверяются хозяйкой.
А Софья Николаевна торопливо поднялась с дивана и неожиданно легко
для ее грузной фигуры заспешила к двери в другую комнату, с некоторым
смущением отдернула портьеру.
- Войдите, господа, - сказала она кому-то, и голос ее прозвучал успо-
каивающе.
В комнату вошли двое. Вероятно, они все время стояли за портьерой,
потому что вошли тотчас. Человек, выступивший первым, - высокий, с глу-
бокими залысинами - недружелюбно скользнул острыми, слегка выпуклыми
глазами по лицу Кольцова, и что-то в госте ему явно не понравилось.
- Знакомьтесь, господа! Капитан Кольцов! - представила Софья Никола-
евна.
- Ротмистр Волин! - сухо произнес высокий и, чтобы не подать руки,
тотчас же отвернулся.
Товарищ Волина - круглолицый юноша в кителе с высокой талией - лихо
щелкнул каблуками:
- Поручик Дудицкий... - и, подойдя вплотную к Кольцову, сказал: - Ка-
питан, мне определенно знакомо ваше лицо! Честное слово, мы встречались!
Да-да! Но где же?
Кольцов вопросительно посмотрел на поручика - начиналось именно то,
чего он больше всего опасался. Вполне возможно, что это - всего лишь
проверка. Но не исключено, что и встречались. Вот только где? При каких
обстоятельствах?.. Выгадывая время, Кольцов небрежно спросил:
- В армии вы давно?
- С шестнадцатого...
- В германскую я воевал на Юго-Западном... Поручик широко заулыбался:
- Так и есть! Я служил в сто первой дивизии, у генерала Гильчевского.
Разговор принимал неожиданно удачный поворот. "Теперь, чтобы как мож-
но быстрее сломать ледок отчужденности у ротмистра, надо выложить нес-
колько фактов, подробностей", - подумал Кольцов и с нескрываемым друже-
любием спросил поручика:
- Насколько мне помнится, вы квартировали в КаменецПодольске?
- Совершенно верно, капитан!.. Значит, и вы тоже бывали там?
- Я имел честь принимать участие в смотре войск, который производил в
Каменец-Подольске государь император. - Вздохнув, Кольцов опустил голо-
ву, словно предлагая присутствующим почтить молчанием далекие уже дни
империи.
- Вот где я мог вас видеть! - воскликнул Дудицкий. - Ах, господа, ка-
кое было время! Войска с винтовками "На краул!". Тишина. И только шаги
государя! Он прошел совсем близко от меня, ну совершенно рядом, честное
слово. Я даже заметил слезы на его глазах! Потом церемониальный марш!..
Ах, а вечером!.. Бал, музыка, цветы... Вы были в тот вечер в Дворянском
собрании, капитан?
- Не довелось... Вечером я был в наряде по охране поезда его вели-
чества.
- Да-да! Я определенно встречался с вами в Каменец-Подольске, капи-
тан! У меня удивительная память на лица!.. Ах как было тогда славно! Ка-
залось, все обрело ясность! Казалось, вотвот объявят перемирие и вернут-
ся добрые старые времена... - Поручик окончательно признавал в Кольцове
своего.
Глаза ротмистра Волина, до сих пор сохранявшие ледяную напряженность,
слегка оттаяли, и оказалось, что они совсем не холодные и даже чуть-чуть
лукавые. Ротмистр щелкнул портсигаром и, словно объявляя мир, гостепри-
имно предложил Кольцову:
- Отведайте моих! Преотменнейшие, смею доложить вам, папиросы! - и
улыбнулся краешками губ; улыбка, как улитка из раковины, высунулась и
тут же спряталась.
- Благодарю, - потянулся за папиросой Кольцов, показывая, что и он
обрадован примирением.
Поручик Дудицкий тоже протянул руку к портсигару:
- Разрешите, ротмистр! Я, знаете, вообще-то не курю, но в такой
день... - поспешно оправдывался он, с почтительностью беря папиросу из
портсигара.
Ротмистр Волин понимающе кивнул и присел к столу. Откинувшись на вы-
сокую спинку кресла и не спеша затянувшись папиросой, он поочередно пос-
мотрел на Дудицкого и Кольцова:
- Значит, вы сослуживцы, господа?
- Относительно, - благодушно уточнил Кольцов. - Дивизия Гильчевского
была в восьмой армии Юго-Западного фронта. А я служил в девятой. На
смотр, как известно, были выведены отборные части этих двух армий.
Волин удовлетворенно кивнул головой и старательно стряхнул пепел па-
пиросы в пепельницу:
- Давно в тылах красных?
- Порядочно уже... Был тяжело ранен, - стараясь, чтобы разговор тек
по-домашнему, запросто, а не состоял из вопросов и ответов, с готов-
ностью отозвался Кольцов. - Спасибо добрым людям - выходили... Мне бы
еще месяц-два отлежаться, но...
- Да, правильно, что спешите... За месяц-два, от силы за полгода, по-
лагаю, все закончится, - глубокомысленно сказал Волин. - Простая арифме-
тика, капитан. Здесь, на Южном фронте, у Советов до недавнего времени
было семьдесят пять тысяч штыков и сабель. А у нас - сто тысяч. Далее.
Восстание донских казаков отвлекло на себя тысяч пятнадцать штыков и са-
бель, не меньше...
- Остановитесь, ротмистр! А то окажется, что нам уже и воевать не с
кем! - поощрительно пошутил Кольцов.
- Но это ведь факты! - с неожиданной горячностью возразил Волин. -
Да, воевать уже практически не с кем.
- А генералы, господа! - вклинился в разговор поручик Дудицкий. - У
красных войсками командуют мужики. Неграмотные мужики. Посему и этот
фактор не следует сбрасывать со счетов.
Волин коротко взглянул на Дудицкого и снисходительно улыбнулся. Затем
небрежно, почти по-свойски спросил у Кольцова:
- А где, позвольте узнать, вы познакомились с Петром Николаевичем?
Кольцов нахмурился и, выдержав паузу, сухо ответил:
- Видимо, нам не следует задавать друг другу подобных вопросов, гос-
подин ротмистр!
Волин засмеялся:
- Что ж, может, вы и правы!..
Софья Николаевна, о чем-то пошептавшись с Дудицким, вышла.
Волин продолжал:
- Но я спросил о Петре Николаевиче потому, что меня предупредили: мы
с поручиком - последние, кто идет через это "окно".
- Я тоже об этом предупрежден, - спокойно подтвердил Кольцов. - С тем
лишь уточнением, что последним буду я!
В гостиную с подносом в руках вошла сияющая Софья Николаевна.
- Ах, господа, прекратите проверять друг друга! И так кругом сплошное
недоверие, распри, вражда! - воскликнул поручик Дудицкий, скосив глаза
на рюмки и граненый хрустальный графин, в котором покачивалась густая
малиновая жидкость. - Важно лишь одно: мы живы, мы встретились, мы скоро
будем у своих... А с такой наливочкой и в такой превосходной компании я
не против и здесь подождать нашего освобождения. Дней через семь, от си-
лы через десять наши точно будут здесь! - И затем он деловито обратился
к хозяйке: - Я угадал, Софья Николаевна, это наливка?
- Конечно же, это не шустовский коньяк, поручик. - И, расставляя рюм-
ки на столе, хозяйка многозначительно добавила: - Кстати, войска Антона
Ивановича перешли на реке Маныч в общее наступление. Красные бегут...
- Кто это вас так хорошо информировал, Софья Николаевна? - скептичес-
ки поднял брови ротмистр.
- Зря иронизируете. Я читала газету красных. Они сообщают, что оста-
вили Луганск! - решительно произнесла Софья Николаевна, и ее величест-
венный подбородок заколыхался.
- Ну, а об этом общем наступлении тоже там написано? - тем же уста-
ло-насмешливым тоном спросил Волин.
- Видите ли, между строк многое можно прочесть, - вспыхнув, ответила
Софья Николаевна.
Вся ее фигура выражала возмущение. Софья Николаевна умела выражать
чувства всей своей фигурой. Когда-то ей сказали, что внешностью, до-
родством она похожа на Екатерину Великую, и с тех пор предметом ее забот
стали величественность и дородство.
- Что ж, господа! Отличные новости! - Дудицкий нетерпеливо поднял
рюмку - его раздражала любая задержка. - Я предлагаю тост, господа,
за... за Антона Ивановича Деникина, за Ковалевского, за всех нас, черт
возьми, за...
- За хозяйку дома! - галантно продолжил Волин.
- За удачу, - предложил Кольцов, ни к кому не обращаясь, словно отве-
