лов. И странно, под этим прямым взглядом Кольцов не чувствовал себя ни
неловко, ни беспомощно - это был доброжелательный взгляд, взгляд челове-
ка, который хотел верить ему, Кольцову.
- Фронтовую обстановку товарищи вам, конечно, уже доложили?
- Рассказывал, Мартин Янович, - ответил за Кольцова Фролов.
Лацис вернулся к столу:
- Трудно нам сейчас! Но мы должны, мы обязаны выстоять.
Поскольку белые бросили в наступление все, что имели, - дела вот-вот
дойдут до кульминации. Струна натянулась до предела, должна лопнуть. Ес-
ли мы сумеем выстоять - им конец. В этом сейчас тактика революции.
- Мартин Янович, успехи на фронте во многом зависят от тыла. -
Кольцов посчитал долгом поделиться своими первыми впечатлениями от Кие-
ва. - Я прошел по городу... Рестораны, кабаки, казино... Это же "пир во
время чумы".
Лацис сощурился, усмехнулся, продолжил тем же ровным, спокойным голо-
сом:
- Рестораны, кабаки и фланирование господ по Крещатику - это самое
невинное из того, что вам довелось увидеть... Мы ежедневно сталкиваемся
с саботажем, спекуляцией, изготовлением фальшивых денег. Сталкиваемся с
заговорами и шпионажем... Сложная обстановка, чего там! И людей у нас не
хватает, и взять их неоткуда: почти все коммунисты по партийной мобили-
зации ушли на фронт.
Эти хорошо известные факты в устах Лациса приобретали выразительность
и силу.
- И все-таки мы с этим справляемся, трудно, но справляемся. И уверен
- справимся!.. Но есть участок работы, который мы еще недостаточно нала-
дили. Это - разведка.
В кабинете стало тихо, лишь Фролов несколько раз осторожно чиркнул
спичкой, разжигая погасшую папиросу.
Лацис легкой походкой прошелся до окна, мельком устало взглянул на
купола, вернулся, присел напротив:
- Я имею в виду не войсковую разведку, в которой вы, как говорил мне
товарищ Фролов, служили на фронте.
- Да, в германскую командовал ротой разведчиков в пластунской бригаде
генерала Казанцева, - сообщил Кольцов.
- Знаю... В данном же случае речь идет об иной разведке.
Мы, по существу, ничего не знаем ни о силах противника, ни - о его
резервах. Боремся с ним вслепую. А нам нужно знать, что делается у него
в тылу. Какие настроения... Вот с такой разведкой дело у нас пока обсто-
ит неважно. Все, что мы сейчас имеем, - это в основном донесения под-
польщиков. - Лацис здесь сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность после-
дующих слов. - В тылу белых работают воистину замечательные люди. Во
многих городах уже появились подпольные большевистские ревкомы, созданы
партизанские отряды, ведется большая подрывная и агитационная работа, но
возможностей для квалифицированной разведки у них мало. Нам нужны люди,
которые могли бы внедриться во вражескую офицерскую среду. Вы понимаете,
к чему я все это говорю?
- Да, Мартин Янович. Товарищ Фролов меня вкратце информировал, - тихо
произнес Кольцов.
- Мы намерены предложить вам такую работу, - спокойно сказал Лацис.
Кольцов какое-то время сидел молча. Он - понял, что сегодня держит,
может быть, самый трудный в жизни экзамен. Ведь слова Лациса "мы должны,
мы обязаны выстоять" обращены и к нему...
- Вы хотите что-то сказать? - Лацис в упор смотрел на Кольцова, и Па-
вел не отвел глаз, спокойно произнес:
- Я военный человек и привык подчиняться приказам.
- Это не приказ, товарищ Кольцов. Это - предложение.
- Я рассматриваю его как приказ, - упрямо повторил Кольцов. - Приказ
партии!
Лагун одобрительно улыбнулся.
- Все подробности обсудите с товарищем Фроловым. - Он коротко взгля-
нул на часы, встал: - К сожалению, на три часа у меня назначена встреча,
и уклониться от нее или перенести я никак не могу. Поэтому прошу изви-
нить и желаю успеха! - Лацис проводил их до двери, еще раз крепко,
по-дружески пожал Кольцову руку и повторил: - Да-да! Желаю успеха! Он
сейчас для нас так важен, ваш успех!
После ухода гостей Лацис несколько минут стоял у окна. Нет, он не лю-
бовался собором. Он собирался с мыслями: в три часа ему предстояло при-
нимать иностранных журналистов...
Ровно в три - ни минутой раньше, ни минутой позже - Лацис сам вышел в
приемную, где его дожидались из нетерпеливого любопытства приехавшие
раньше назначенного времени корреспондент английской газеты "Тайме" Ко-
лен и обозреватель французского еженедельника "Матэн" Жапризо. Несколько
смущенные, - все-таки первые из газетчиков в самой Чека! - они последо-
вали за Лацисом в кабинет. Обоих иностранцев кабинет председателя ВУЧК
откровенно разочаровал: они ожидали увидеть нечто мрачное, нелюдимое, а
увидели обыкновенную комнату с самым обыкновенным столом и стульями. И
как всегда бывает при встрече с обыденным, привычным, все сомнения и
страхи пропали, они почувствовали себя непринужденно и почти смело нас-
только, что стали с нескрываемым любопытством разглядывать хозяина каби-
нета.
Ничего в нем не было ни таинственного, ни устрашающего. Им даже нра-
вилось, что обличьем и манерами он походил на людей их круга. Они оба не
были новичками в своем деле, за долгие годы репортерского труда им при-
ходилось интервьюировать недоступных премьер-министров и коронованных
особ, выдающихся ученых и всемирно знаменитых писателей, удачливых ко-
миссаров полиции и не менее удачливых преступников, так что ранги и ти-
тулы, равно как самые блестящие, так и рожденные скандальными сенсация-
ми, уже давно перестали быть предметом их репортерского поклонения или
трепета.
Но эта встреча была совершенно иного рода. Она обещала небывалую сен-
сацию.
Прежде всего впечатляло само учреждение-Чека, о которой по страницам
западных газет катилась зловещая молва. А человек, с которым предстояло
им беседовать, стоял во главе этой железной организации здесь, на Украи-
не, и, следовательно, был наделен, по привычному разумению журналистов,
неограниченной властью над тысячами людских жизней.
И вместе с тем эта власть каждый день могла рухнуть. Колен и Жапризо
немало поколесили по этой взбудораженной стране, правда, на фронт они -
так и не сумели попасть, но и того, что удалось им повидать, было пре-
достаточно для твердого приговора: наспех сколоченная республика больше-
виков обречена. Она вся - во власти разрухи и бесхозяйственности. И бе-
зусловно, в самое ближайшее время рухнет. Гибнущей, по их представлению,
новой русской государственности могло помочь лишь животворное экономи-
ческое влияние с Запада. Но журналисты твердо знали, что никакой помощи,
даже мизерной, не будет.
Как же в этой обстановке поведет себя главный чекист всей Украины?
Разумеется, профессиональная деликатность, журналистская этика не позво-
лили господам журналистам включить в круг своих вопросов прямой: на что
вы, большевики, надеетесь? А так хотелось спросить! Задать вопрос и пос-
мотреть, как будет реагировать этот неприступный чекист. И в то же время
они рассчитывали, что их проницательная опытность, несомненно, поможет
им найти в любом ответе Лациса интересующий их смысл. Затем, придав это-
му ответу нужную форму, они подадут его как сенсацию. Важно, чтобы Лацис
много говорил. Надо так построить беседу, чтоб главный чекист разоткро-
венничался - тут его можно и подловить.
Но первой неожиданностью для них была внешность Лациса, его манера
держаться, вести беседу - в общем, весь облик и линия поведения этого
человека. О да, конечно, они не верили тем своим не в меру впечатли-
тельным и нервным коллегам, которые представляли чекистов эдакими людое-
дами, дикарями в кожаных куртках и с заряженными наганами в руках. Одна-
ко они ожидали увидеть человека, в котором его происхождение из низов не
сможет нивелировать никакой высокий ранг. А тут все иное - внешность Ла-
циса никак не вписывалась в этот предварительный портрет. Тонкий мужест-
венный профиль, выказывающий в Лацисе умный и сильный характер. И глаза
тоже поразили господ журналистов: чего в них было больше - спокойствия,
ироничной насмешливости, уверенной основательности? Такой человек, судя
по всему, стремится видеть вещи такими, каковы они есть в действи-
тельности, а не такими, какими хотелось бы ему их видеть.
Лацис, как надлежало хозяину, первым нарушил почтительное молчание
журналистов. И к тому же заговорил с журналистами по-английски:
- Как себя чувствуете у нас, господа?
- О, мосье, хорошо! - заулыбался Жапризо. - Мы увезем самые теплые
воспоминания.
- И неплохой материал для своих газет. Не правда ли? - в свою очередь
улыбнулся Лацис.
- Объективный, - корректно вставил Колен, а про себя подумал: "Похо-
же, что чекист берет инициативу в свои руки. Не мы его интервьюируем, а
он нас!"
Лацис остро посмотрел на Колена, лицо его посуровело.
- На страницах вашей газеты последнее время печатается особенно много
небылиц о Советской России. Недавно в одном из номеров я прочитал даже,
что русский народ ждет не дождется, чтобы его поскорей завоевала Англия.
Колен сидел подтянутый, сдержанный и не без ехидцы заметил, смело
глядя на правоверного чекиста:
- Мистер Лацис, это пишут русские.
- Кого вы имеете в виду? - быстро спросил Лацис.
- За границей сейчас много русских. Очень много. А у нас печать - де-
мократическая. Вот и пишут...
- Вот вы о ком... Но, господа, вы ведь понимаете, что эти русские,
равно как и воюющие в армиях Деникина и Колчака, давно потеряли право
говорить от имени русского народа, став наемниками у вас, иностранцев: у
англичан, французов, американцев... Ведь победи вы, никакой "единой, не-
делимой России" не будет. - Лацис с усмешкой посмотрел на Колена: - Для
вас, я полагаю, не является секретом конвенция о размежевании зон влия-
ния между союзниками. По этому документу в английскую сферу входят Кав-
каз, Кубань, Дон... - Лацис перевел взгляд на Жапризо, торопливо писав-
шего в блокноте - А во французскую включены Крым, Бессарабия, Украина. Я
не говорю уже о землях, на которые зарится Япония, и о претензиях Амери-
ки.
В кабинете воцарилась тишина. Ее нарушил Жапризо:
- Господин Лацис, позвольте задать несколько вопросов?
- Пожалуйста. - В голосе Лациса прозвучали насмешливые нотки.
- Правильно я понял, что всех, бежавших за границу, вы расцениваете
как ваших врагов? - Жапризо казалось, что этим вопросом он поставил Ла-
цису ловушку.
- Нет, конечно! Я убежден в том, что среди русской эмиграции в Париже
и Лондоне есть порядочные, честные люди, хотя и не разделяющие идей
большевиков, - сдержанно и спокойно ответил Лацис, все более отчуждаясь
от своих собеседников.
- Идея большевизма создать государство рабочих и крестьян... - убеж-
денно начал было француз.
- Оно уже создано, господин Жапризо. Вы две недели вояжируете по тер-
ритории первого в мире рабоче-крестьянского государства! - жестко прер-
вал его Лацис.
- Простите за неточность. Тогда я сформулирую вопрос проще. Как в ва-
шем государстве рабочих и крестьян относятся к дворянству?
"Ну, уж на этот крючок он должен обязательно попасться", - лукаво по-
думал француз.
- Пушкин и Толстой были дворянами. Смешно не понимать значения пере-
довой части дворянства в истории русской культуры и в истории революци-
онного движения. Тогда нужно отказаться от Радищева, от декабристов. -
Лацис внимательно посмотрел на журналиста. - Но, задавая этот вопрос,
мне кажется, вы имели в виду другое. У вас там кричат, что мы репресси-
руем всех, власть имущих в прошлом, что в застенках Чека томятся лица,
виновные лишь в том, что они родовитого происхождения. Ваши газеты взы-
вают к спасению этих жертв большевистского террора.
Лацис снова пристально взглянул в глаза журналистам - он пытался до-
копаться до их человеческой сути: кто они? Честные, но заблудшие люди?
Или ловкачи-писаки, ищущие сенсаций? Правда ли им нужна или только прав-
