ло - Ковалевский тотчас же сказал:
- Рад быть полезным, Антон Иванович.
Деникин пытливо посмотрел на Ковалевского, пощипал седую - клинышком
- бородку и удовлетворенно кивнул:
- Я признателен вам, Владимир Зенонович. - И, словно зная, о чем ми-
нуту назад думал его собеседник, добавил с горечью: - В штабе у меня
много советчиков! И все - по-разному! Одни уже договорились до того, что
советуют сдать красным Донбасс, а вашу армию перебросить под Царицын в
подчинение Врангеля...
Пухлой рукой Деникин сжал остро оточенный карандаш, и в наступившей
тишине Ковалевский явственно услышал сухой деревянный треск - трудно бы-
ло ожидать такую силу в маленькой руке. Отброшенный карандаш скользнул
по столу, кроша грифель.
Для Ковалевского не было секретом, что командующий Кавказской армией
барон Врангель настаивал на том, чтобы главным стратегическим направле-
нием стало царицынское. Только объединившись с армией Колчака, категори-
чески заявлял он, можно добиться решающего успеха в кампании.
Деникин же отстаивал иную точку зрения. Разногласия между Деникиным и
Врангелем были затяжные, резкие, с многочисленными язвительными намека-
ми, мелочными придирками, уколами исподтишка. Телеграммы от Врангеля шли
потоком - то насмешливые, то терпеливо-выжидательные, то откровенно
злобные и желчные. Даже сейчас, когда наметились первые успехи в наступ-
лении, барон стремился доказать превосходство своих стратегических и
тактических замыслов.
Деникин, сдерживая охватившее его раздражение, резко встал и подошел
к Ковалевскому, который не поспел за ним встать сразу. Главковерх, поло-
жив ему на плечо руку, попросил остаться в кресле. Пожалуй, жест этот
продиктовала не только любезность старшего по чину, но и привычный рас-
чет человека невысокого роста, не любящего смотреть на рослых собеседни-
ков снизу вверх.
- А того не понимают господа генералы, что время для споров и прид-
ворной дипломатии прошло! - продолжал Деникин. - Ответственность за
судьбу России отметила всех нас своей печатью, всем нам нести один
крест! - Он прошелся по кабинету, мягко ставя на ковер ноги, обутые в
генеральские, без шнурков, ботинки, и опять остановился возле Ковалевс-
кого. - Настала пора решительных действий, Владимир Зенонович. Я готовлю
сейчас директиву, в которой хочу досконально определить стратегические
пути нашего наступления. И его конечную цель...
Ага, вот в чем дело!..
Ковалевский знал, что своим высоким положением главнокомандующего во-
оруженными силами Юга России Деникин обязан отнюдь не личным досто-
инством или выдающимся военным дарованиям и уж, конечно, не популяр-
ностью в русской армии, где не любили черствых людей. О нем много гово-
рили среди офицеров как о человеке беспринципном, бестактном и недале-
ком. Однако Корнилов в канун своей гибели, как бы предчувствуя свою об-
реченность, назвал, имея в виду какие-то свои веские соображения, преем-
ником именно его, Деникина.
Неожиданный выбор Корниловым малопримечательного, сухого, непопуляр-
ного Деникина вызвал удивление и породил недоуменные толки - все знали о
посредственных дарованиях преемника, но никто не решился открыто оспари-
вать его: после гибели Корнилова над его именем засиял венец великомуче-
ника.
Теперь Деникин владел Северным Кавказом, Тереком, богатейшей Кубанью
и Донской областью. И все же... противники Деникина, хотя и приняли мол-
ча его главенство, скрупулезно вели счет его ошибкам, ими объясняя любую
неудачу. И Ковалевский понял, как важно для главнокомандующего не допус-
тить просчета в разработке предстоящей директивы и конечно, заполучить
себе опытных союзников при ее выполнении.
Однако почему выбор пал именно на него, Ковалевского? Он знал Деники-
на давно, но они всегда были холодны друг с другом.
Владимира Зеноновича, любящего разговор по душам, атмосферу домашнос-
ти, раздражало самоуверенное высокомерие Деникина.
Антипатии своей к нынешнему главнокомандующему Ковалевский никогда
особенно не скрывал. Так что же заставило самолюбивого, не привыкшего
ничего прощать Деникина откровенничать сейчас именно с ним?
А у Деникина, знавшего вкус к штабному политиканству, были на то свои
основания. Прошлой их отчужденности он, конечно, не забыл и особых сим-
патий к Ковалевскому не испытывал, считая его баловнем судьбы. Но сейчас
об этом не следовало вспоминать, сейчас важно было другое - военные и
человеческие качества, личность самого командующего Добровольческой ар-
мией. Деникину нужен был человек, которому бы верили офицеры, которого
знали бы солдаты.
А у Ковалевского была прочно, неоспоримо сложившаяся репутация та-
лантливого военачальника, незаурядного тактика. Всю войну, с первых дней
четырнадцатого года, он командовал корпусом и кроме умения военачальника
проявил еще и редкую храбрость. Нравилось солдатам, что он часто бывал в
окопах, любил поговорить с ними по душам, ободрить шуткой, не допуская в
то же время панибратства. Он не завоевывал авторитет, а имел его. Корпус
Ковалевского считался одним из лучших на Юго-Западном фронте, а во время
знаменитого Брусиловского прорыва особо отличился, за что и получил наи-
менование гвардейского.
Немаловажно для Деникина было и то, что начисто лишенный честолюбия,
Ковалевский не лез в диктаторы, следовательно, тут можно было не опа-
саться соперничества. Деникин даже подумывал о назначении Ковалевского
на пост военного министра, если, конечно, наступление увенчается оконча-
тельным успехом. Именно в беседе с Ковалевским Деникин решил опробовать
директиву на слух - в такой крупной игре он готов был поступиться само-
любием, выслушать и советы, и возражения.
- Я мыслю наступать широким фронтом на Харьков, Курск, Орел и далее
на Москву, одновременно очищая от войск красных Украину, - уверенно го-
ворил Деникин. - Вдоль Волги, в обход Москвы, пойдет Кавказская армия
генерала Врангеля; генерал Сидорин со своими донцами будет наступать в
направлении Воронежа... - Деникин присел к столу, продолжил: - Вам же,
Владимир Зеноновнч, по моему плану отводится решающее направление. Овла-
деете Харьковом, и перед вами откроется кратчайший путь на Москву! - и
ожидающе посмотрел на Ковалевского - ему важно, очень важно было знать,
как тот отнесется к его плану.
Ковалевский помедлил с ответом, взглянул на карту России. Смогут ли
сравнительно малочисленные армии преодолеть путь, предначертанный планом
главнокомандующего? Не растворятся ли они на огромных просторах Украины
и России? И тут возникло другое сомнение. По мере продвижения белой ар-
мии на занятых территориях будет устанавливаться дореволюционый режим с
губернаторами, уездными начальниками, помещиками. Земельный вопрос до
сих пор никак не решен, значит, у крестьян станут отнимать обработанную
землю, инвертарь, скот. В результате умножатся случаи крестьянских бун-
тов, вооруженного сопротивления. Это тоже вряд ли будет способствовать
быстрому продвижению войск...
- Предполагается проведение мобилизации? - осторожно осведомился Ко-
валевский.
- Конечно. Приказ о всеобщей мобилизации уже подготовлен.
- Без земельной реформы поголовная мобилизация вызовет крестьянские
волнения, Антон Иванович, - не сдержавшись, сказал Ковалевский.
Деникин раздраженно передернул плечами, нахмурился.
- Знаю... Лучшие наши умы, такие, как Колокольцев И Билимович, бьются
над этим вопросом уже который месяц - ничего дельного пока не предложи-
ли. Не ко времени, не ко времени заниматься этим. Вот образуется госу-
дарственность, и тогда... - Он вынул платеж и старательно вытер лоб -
так вытирают деревянные столы перед праздником. - Но мы не об этом гово-
рим. Вернемся к директиве... На главном, я имею в виду ваше направление,
Владимир Зенонович, я намерен собрать в один мощный кулак все лучшие си-
лы. Помимо цвета армии - корниловской, марковской, алексеевской, дроз-
довской дивизий - у вас будут конные корпуса Юзефовича и Шкуро. Кроме
того, я даю вам дополнительно пять артиллерийских полков и заберу для
вас у генерала Шиллинга три дивизиона броневых машин. В вооруженяи и бо-
еприпасах недостатка не возникнет. В Новороссийском порту с пароходов
союзников круглые сутки выгружается необходимое для армии, - Деникин
чуть усмехнулся, - и можно не сомневаться: чем энергичней мы будем нас-
тупать, тем лучше будет снабжение.
Деникин говорил уверенно. Было видно, что все им давно продумано, но
Ковалевский продолжал уточнять:
- Антон Иванович, а почему вы не подключаете к наступлению на Москву
группу войск генерала Шиллинга?
- После взятия Крыма Шиллинг выступит в направлении Херсон, Николаев,
Одесса, Мне нужны черноморские порты. И опять Ковалевский отметил ту
уверенность и четкость, с которой Деникин говорил о наступлении. И план,
им предлагаемый, стал казаться заманчивым.
А Деникин продолжал:
- Хочу обратить ваше внимание, Владимир Зенонович, еще на некоторые
важные обстоятельства, они, на мои взгляд, будут способствовать успеху
наступлению. - Он взял из стола папку, открыл ее и прочитал: - "Установ-
лены прочные связи с антибольшевистскими подпольными организациями на
Украине и в ряде городов России. Саботаж, диверсии, террор и, по мере
приближения наших армий, вооруженные выступления - таковы задачи этих
организаций. Наиболее значимой из них является Тактический центр. Ой
имеет отделения во всех крупных городах России, но руководство находится
в Москве. В решающий момент нашего наступления на Москву военные силы
Центра захватят Кремль, правительственные учреждения, Ходынскую радиос-
танцию, по которой будет объявлено о свержении Советской власти..."
"Вот даже как! - с удовлетворением подумал Ковалевский. - Серьезно, в
высшей степени серьезно!"
Деникин продолжал еще что-то читать, а Ковалевский явственно предста-
вил себе весь размах работы по подготовке к летне-осенней военной компа-
нии, участвовать в которой ему казалось теперь не только необходимым, то
и почетным. И он был искренним, когда в завершение разговора сказал то,
чего так ожидал от него, так добивался Деникин:
- Постараюсь оправдать доверие, мне оказанное, ваше превосходи-
тельство!..
Два дня спустя Ковалевский добрался наконец из Ехатеринодара в Хар-
цизск и из одного вагона переселился в другой - в штабной салон-вагон. С
раздражением подумал о том, что полжизни провел в вагонной скученности:
диван, кресла, письменный стол и еще стол с ворохом карт занимали почти
все пространство. Но до сих пор он просто не замечал эту тесноту, отвык-
нув за годы войны от просторных кабинетов.
Штабной поезд стоял в тупике. Изредка тяжело вздыхал паровоз - прика-
зано было держать его под парами. С часу на час здесь ждали добрых вес-
тей от генерала Бедобородова, дивизия которого неделю назад двинулась
из-под Луганска на Бахмут. Однако наступление развивалось совсем не так,
как первоначально предполагал командующий, и оттого он нервничал.
Унылые станционные постройки Харнизска, затянутые завесой знойной пы-
ли, навевали тоску. Бархатные шторки на зеркальных окнах вагона были за-
дернуты до половины, и выше их видно было медленно расхаживающего часо-
вого. От пота и пыли лицо солдата потемнело, казалось заплаканным, гим-
настерка топорщилась, фуражка потеряла форму. Но вдруг он заметил в окне
генерала - и перешел на чеканный строевой шаг.
Ковалевский отошел от окна, подумал: "Пустое это - вышагивать перед
вагоном, а вот от окопа к окопу сколько еще шагать придется?"
Опять представилось огромное пространство до Москвы, которое придется
преодолевать с упорными каждодневными боями. Он уже убедился: легких по-
бед в схватке с большевиками не предвидится - и был не в силах постичь
природу упорства наспех собранного, необученного, плохо вооруженного
