Болгарин И. Я., Северский Г.Л.
Адъютант его превосходительства
Изд. Воениздат, 1979.
OCR Палек, 1998 г.
Анонс
Роман о гражданской войне на юге России, о разгроме деникинщины моло-
дой Красной Армией. Главный герой произведения - разведчик Павел
Кольцов, действовавший по заданию красного командования в штабе дени-
кинских войск.
Изображенные в романе события и его герой широко известны по однои-
менному телевизионному фильму.
ПЕРВЫМ ЧЕКИСТАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Весна в тысяча девятьсот девятнадцатом году началась сразу, без замо-
розков.
Уставший за две трудные, продутые сквозняками Рады и Директории зимы
Киев вдруг повеселел, наполнился шумом и гомоном людских голосов. В до-
мах пооткрывались крепко заколоченные форточки. И все пронзительней и
явственней повеяло каштановым запахом.
Выйдя из вагона, Павел Кольцов понял, что приехал прямо в весну, что
фронтовая промозглость, пронизывающие до костей ветры, орудийный гул и
госпитальные промороженные стены - все это осталось там, далеко позади.
Некоторое время он растерянно стоял на шумном перроне, глядя куда-то по-
верх голов мечущихся мешочников, и они обтекали его, как тугая вода об-
текает камень. Он стоял и жадно вдыхал чуть-чуть горьковатый, влажный от
цветения воздух.
Город удивил Павла пестротой и беспечностью. Сверкали витрины роскош-
ных магазинов, мимо которых сновали молодые женщины в кокетливых шляп-
ках. За прилавками многочисленных ларьков стояли сытые, довольные люди.
Из ресторанов и кафе доносились звуки веселой музыки.
По Владимирской, украшенной, словно зажженными свечами, расцветающими
каштанами, неспешными вереницами тащились извозчики: одни - к драмати-
ческому театру, другие - к оперному. Сверкнул рекламой мюзик-холл. На
углу Фундуклеевской Кольцов сошел с трамвая и, спустившись к Крещатику,
сразу попал в шумный водоворот разношерстной толпы. Кого только не вып-
леснула на киевские улицы весна девятнадцатого года!
Высокомерно шествовали господа действительные, титулярные и надворные
советники, по-старорежнмному глядя неукоснительно прямо перед собой;
благодушно прогуливали своих раздобревших жен и привядших в военной
раструске дочерей российские помещики и заводчики, прохаживались делови-
то, поблескивая перстнями, крупные торговцы. Тут же суетились в клетча-
тых пиджаках бравые мелкие спекулянты, жались к подъездам раскрашенные
девицы с застывшими зазывными глазами. С ними то нехотя, с ленцой, то
снисходительно, по-барственному, перебрасывались словами стриженные "под
ежик" мужчины в штатском, но с явной офицерской выправкой.
Вся эта публика в последние месяцы сбежалась со всех концов России в
Киев к "щирому" гетману Скоропадскому под защиту дисциплинированных гер-
манских штыков. Но и незадачливый "гетман всея Украины", и основательные
германцы, и пришедшие им на смену петлюровцы в пузырчатых шароварах не
усидели, не смогли утвердиться в Киеве, сбежали. Одни - тихо, как гер-
манцы, другие - лихо, с надрывом, с пьяной пальбой, как петлюровцы. А
те, кто рассчитывал на их надежную защиту, остались ничейными, никому не
нужными и вели теперь странное существование, в котором отчаяние сменя-
лось надеждой, что это еще не конец, что еще вернется прежняя беспечаль-
ная жизнь - без матросов, без продуктовых карточек, - что вызываю-
ще-красные знамена на улицах - все это временно, временно...
Тишайшим шепотком, с оглядкой, передавались новости: на Черноморском
побережье высадились союзники, Петлюра - в Виннице! Да-да, сами слышали
- в Виннице! И самая свежая новость - Деникин наконец двинулся с Дона и
конечно же скоро, очень скоро освободит от большевиков Харьков и Киев.
Кольцову казалось, что он попал на какой-то странный рынок, где все
обменивают одну новость на другую. Он брезгливо шел по самому краю тро-
туара, сторонясь этих людей. Взгляд его внимательных, слегка сощуренных
глаз то и дело натыкался на вывески ресторанов, анонсы варьете, непри-
вычные еще афиши синематографа. В "Арсе" показывали боевик "Тюрьма на
дне моря" с великолепным Гарри Пилем в заглавной роли. "Максим" огромны-
ми, зазывными буквами оповещал, что на его эстраде поет несравненная Ве-
ра Санина. В варьете "Шато" давали фарс "Двенадцать девушек ищут приста-
нища". На углу Николаевской громоздкие, неуклюжие афиши извещали о том,
что в цирке начался чемпионат французской борьбы, и, конечно, с участием
всех сильнейший борцов мира. Кондитерская Кирхейма гостеприимно пригла-
шала послушать чудо двадцатого века - механический оркестрион.
Вся эта самодовольная крикливость, показная беспечность раздражали
Кольцова. Они были неуместны, более того - невозможны в соседстве с той
апокалипсической разрухой, которой была охвачена страна, рядом с огнен-
ными изломами многочисленных фронтов, где бились и умирали в боях с бе-
лыми армиями и разгульными бандитами разных батьков бойцы революции; ря-
дом с холодными и сидящими на осьмушке хлеба городами, как Житомир, где
Кольцов совсем недавно лежал в госпитале. Нет, он никогда не забудет
этою прифронтового города, в котором давно уже не было ни хлеба, ни
электричества, ни керосина и растерянные люди деловито, никого не таясь,
разбирали на дрова плетни, сараи и амбары. Всю ночь напролет стояли у
магазинов молчаливые, длинные, продрогшие очереди, так похожие на похо-
ронные процессии.
Но именно там, в не раз расстрелянном пулеметами белых Житомире, -
Кольцов явственно почувствовал это сейчас, - именно там шла настоящая
жизнь страны, собравшей все свои силы для невероятной по напряжению
схватки, а эта разряженная, беспечно самодовольная толпа, бравурная му-
зыка - все это казалось не настоящим, а чем-то вроде декорации в фильме
о прошлом, о том, чего давно уже нет и что вызвано к жизни больной фан-
тазией режиссера. Едва закончатся съемки - погаснут огни, прервется му-
зыка, унесут афиши и разбредутся усталые
статисты...
Не доходя до Александровской площади, Кольцов увидел освещенную вы-
веску гостиницы "Европейская". В холле гостиницы толпились обрюзгшие
дельцы и женщины в декольтированных платьях. Застекленная дверь вела в
ресторан.
Кольцов подошел к портье, спросил комнату.
- Все занято. - Портье сокрушенно развел руками. - Ни в одной гости-
нице места вы не найдете. Жильцы сейчас постоянные. - Он ощупал взглядом
перетянутый ремнями портупеи френч Кольцова: - Вы ведь военный? Тогда
вам нужно на Меринговскую, в комендатуру. Это недалеко. Там вам помогут.
На Меринговской, в городской комендатуре, все устроилось просто. Де-
журный выписал Кольцову направление в гостиницу для военных.
Было уже совсем поздно, когда Кольцов разыскал на Подоле Кирилловскую
улицу и на ней двухэтажный дом, оборудованный под гостиницу.
Одноногий, на култышке, служитель записал его в журнал для приезжих и
после этого показал комнату. Кольцов потушил свет и лег, но заснуть дол-
го не мог. Разбуженная новизной обстановки память перенесла его в прош-
лое - в Севастополь. Ясно предстал перед глазами маленький, похожий на
забытую на берегу лодчонку домик, в котором он вырос. Небольшая, чисто
прибранная горница, заткнутые под стволок ссохшиеся пучки травы, вобрав-
шей в себя запахи степи, гор и моря, и сам стволок, потемневший от вре-
мени, потрескавшийся, похожий на старую кость. И еще виднелись веселые
ситцевые занавески, которые отбрасывали на пол причудливые узоры. Это
были узоры его детства.
Из кухоньки доносятся привычные домашние звуки: мягкие шаги, осторож-
ное позвякиванне посуды - это мама уже давно встала и неутомимо хлопочет
у плиты. И все было как будто наяву - и звуки, и запахи родного дома,
такие добрые и такие далекие...
Где-то за полночь мысли Павла стали путаться, набегать друг на друга,
и он уснул А проснулся от гула за окнами гостиницы. По улице ехали гру-
женые повозки, шли толпы людей.
В Киеве, как ни в одном городе, много базаров: Сенной, Владимирский,
Галицкий, Еврейский, Бессарабский. Но самое большое торжище - на Подоле.
Площадь за трамвайным кольцом и прилегающие к ней улицы заполняли толпы
осторожных покупателей, отважных перекупщиков и бойких продавцов. Здесь
можно было купить все - от дверной ручки и диковинного граммофона до ис-
тертых в седле брюк галифе и меховой шубы, от сушеной воблы до шоколада
"Эйнем". Люди суматошно толпились, торговались до хрипоты, истово хлопа-
ли друг друга по рукам, сердито расходились, чтобы снова вскоре сойтись.
Тут же на булыжной мостовой, поближе к длинной тополиной тени, чадили
мангалы с ведерными кастрюлями, и торговки привычно-зычными голосами за-
зывали откушать борща, потрохов с кашей или горячей кровяной колбасы.
Неподалеку своевольной стайкой сидели на корточках беспризорники с наро-
чито бесстрастными лицами, ожидая нечаянной удачи. Чуть подальше, на
привозе, пахло навозом и сеном - тут степенные, домовитые селяне торго-
вали прямо с бричек свининой, птицей, мукой.
Кольцов терпеть не мог базаров и все же сейчас вынужден был проби-
ваться сквозь эту вопящую и отчаянно жестикулирующую толпу, потому что
здесь был кратчайший путь к трамвайной остановке.
- Нет, вы только подумайте! - требовательно тронул его за рукав воз-
мущенный человек в пенсне. - За жалкий фунт сала этот тип без стыда и
совести требует с меня полумесячное жалованье!
Сидящий на возу крестьянин, лениво усмехаясь, объяснил:
- А на кой ляд мне твои гроши? Гроши ныне - ненужные... Пшик, одним
словом. Дай мне хотя бы две швейные иголки да еще шпульку ниток, и я те-
бе за милую душу к этому шмату сала добавлю еще шось...
И вдруг совсем близко раздался пронзительный крик. Увлекая за собой
Кольцова, грузно стуча сапогами, толпа повалила на этот крик, окружила
причудливо перепоясанного крест-накрест патронами-лентами здоровенного
детину, растерянно озирающегося вокруг. Рядом с ним причитала женщина:
- Горжетку из рук выхватил!
- Ох, бандюга! Он и вчера таким же манером...
- Управы на них нет!..
- Лисья горжетка, почти новая!.. От себя оторвала, для детей! - иска-
ла сочувствия толпы женщина, мельком остановившись заплаканными глазами
на Кольцове.
Толпа распалялась все сильней, люди размахивали руками, плотнее окру-
жая стоявшего с нагловатым видом грабителя. А тот вдруг, резким движени-
ем надвинув на глаза кепку, выхватил из кармана лимонку и занес ее над
собой.
- А ну, разбегайсь!.. - закричал он неожиданно тонким, бабьим, голо-
сом. - Подорву всех в три господа бога вашего!
Кольцов внимательно взглянул в расплывшееся лицо детины, увидел ма-
ленький, перекошенный яростью рот, лишенные цвета глаза. "Этот может, -
подумал Павел, - вполне может рвануть". И, стараясь глядеть бандиту в
глаза, двинулся на него. Тот вобрал голову в плечи, еще крепче сжимая в
руке гранату. Глаза его беспокойно метнулись по лицу Кольцова:
- Тебе шо?
Кольцов коротко взмахнул рукой. Бандит, громко охнув, как мешок, по-
летел на мостовую, граната осталась в руках у Кольцова.
Через несколько минут упирающегося грабителя уводил подоспевший пат-
руль, а к Кольцову торопливо подошел тот самый человек в пенсне, который
возмущенно торговался с крестьянином.
- Посмотрите туда! - сказал он заговорщически, движением глаз показы-
вая на двоих в штатским. - Те двое фотографируют, и я слышал, разговари-
вают не по-нашему, не по-российскому.
Действительно, двое в штатском, судя по одежде, иностранцы, как-то
странно суетились поодаль. Один из них, более высокий, загораживал спи-
ной своего спутника, а тот из-за спины навскидку щелкал фотоаппаратом.
Павел подошел к ним и властно спросил:
- Кто такие?
- О, сэр, мы имеем мандат! - торопливо отозвался один из иностранцев,
высокий, сухощавый, с квадратной челюстью. - Да-да, документ от вашей
