- Надо с ним поосторожнее. Может, заговорит так?
- Едва ли... Лежит и проклинает.
- Начнем помаленьку?
- Пожалуй.
- Тогда пошли.
Они спустились по крутому полутемному лазу в нижний этаж подземелий.
Следуя за Одноглазым, Борода снова думал о том, что здесь могло быть
раньше...
Когда они несколько лет назад нашли и заняли этот лабиринт, в нем еще
лежали скелеты и высохшие мумифицированные тела мужчин, женщин, детей.
Множество скелетов и тел. Следов ран на них не было. Может быть, они
умерли с голоду пли от другой причины? Они лежали правильными рядами во
всех помещениях. Ребятам пришлось повозиться, пока очистили верхние эта-
жи лабиринта. Теперь все это сложено в самом низу, в пещерах, которые
находятся под долиной. Вероятно, тогда они допустили ошибку. Надо было
получше обследовать те пещеры. Лабиринт может тянуться до развалин, ко-
торые лежат внизу в долине.
Интересно, что удастся выведать от отого Ботса? Президент! Ничего се-
бе добыча. Борода умел читать и из книг, найденных в лабиринте, знал,
что раньше так называли главу большого государства. Когда-то на земле
были государства. И одно из них находилось в этих горах. Развалины горо-
дов кое-где сохранились. И под развалинами еще гнездились люди. Как в
этой долине внизу.
Это было непостижимо. Почему сразу все изменилось? Океан пламени,
пронесшийся над этими горами и всем миром. Откуда он? Что было его при-
чиной: злая воля безумцев, роковая ошибка или?.. Или зто "конец света",
как твердил тот старик? В сущности, они почти ничего не знают. Знают
лишь, что люди - множество мужчин, женщин, детей - жияи в больших, осве-
щенных солнцем городах. У людей было все, что пожелаешь, даже теплые
башмаки на меху. Кроме того, у них были разные машины, приспособления,
приборы, о назначении которых сейчас трудно догадаться, тем более что
тайны этих приборов и машин умерли вместе с их создателями. Переменилось
все сразу. Может быть, ва несколько мгновений. Все испепелил, разрушил,
расплавил огонь. На картинках в старых книгах были горы, покрытые яркой
зеленью и цветами, были прекрасные здания из блестящего металла и стек-
ла, которые искрились в солнечных лучах, было синее море, а на его бере-
гах красивые мужчины, женщины, дети, которые не прятались от солнца...
Борода невольно вздрогнул.
Солнце - самый страшный и смертельный враг тех, кто уцелел. Его лучи
безжалостно убивают все живое. Они убили растения, иссушили реки. Навер-
но, и на месте синей морской дали теперь бесконечная, сожженная солнцем
пустыня. Может быть, причина в солнце? Изменилось оно, а люди ни в чем
не виноваты?
Но почему Хромой утверждал иное? Всем, что Борода знает, он обязан
Хромому. Хромой научил их жить в этих подземельях. Указал цель жизни:
понять и пытаться поправить то, что случилось. Он был убежден, что ка-
тастрофа - дело рук людей, тех самых не-прин-пи-пи-аль-ных ученых, кото-
рых Хромой так ненавидел. С Одноглазым и учениками Борода теперь продол-
жает дело, пачатое Хромым. Удастся ли им понять что-нибудь? Стариков ос-
тается все меньше, все чаще они умирают, так и не начав вспоминать. Да и
хранит ли чья-нибудь уснувшая память воспоминания, которые они ищут?
Одноглазый, шедший впереди, негромко выругался.
- Что там? - спросил Борода.
- Светильники гаснут. Видишь, почти не светят. Водяные машины, кото-
рые нам удалось пустить в ход с таким трудом, выходят из строя. Они дают
все меньше энергии. Что будем делать потом?
- Надо добыть новые лопатки для колес.
- Где?
- Ну, попытаться сделать самим.
- Легко сказать! Из чего и как? Мы еще можем коекак наладить старые
машины, но сделать что-то заново... Это искусство утрачено навсегда, Бо-
рода.
- Вздор! Все эти машины сделали люди, такие же, как ты и я.
- Не совсем такие, Борода. Они знали то, чего мы не знаем. Нас ведь
никто не учил. Мы до всего должны доходить сами.
- Значит, должны дойти и до этого: начать строить новые машины.
- Пожалуй, давай заниматься этим. И оставим то, над чем трудились до
сих пор.
- Нельзя. Машины пока не главное, они только помощь в нашем основном
деле. Надо думать и об одном и о другом.
- Знаешь, Борода, если Ботс нам сегодня ничего не скажет, похоже, мы
проиграли... Ничего у нас не получится.
- И ты начал сомневаться!
- Давно, только не хотел говорить, не хотел оставлять тебя одного.
- Одного?
- Конечно. Если я уйду, уйдут и ребята. Наверно, уйдут все...
- Куда вы пойдете? Ты слышал, что говорил старик?
- Можно пойти вдоль гор, не обязательно углубляться в пустыню. Пойдем
ночами при свете луны. Днем будем прятаться в пещерах. Если где-нибудь
найдем женщин, отобьем их, заложим новое поселение. Коли хочешь, пойдеы
с нами.
- Это уже решено?
- Да. Если тот ничего не скажет.
- А если скажет?
- Тогда еще посмотрим.
- Так...
Больше они не проронили ни слова, идя по длинным, плохо освещенным
скальным коридорам.
"В сущности, этого надо было ждать давно, - думал Борода. - Ребятам
все осточертело, а главное, им нужны женщины. Одно знание их не увлека-
ет. В их телах сохранился первобытный инстинкт продолжения рода. А впро-
чем, все это тоже бессмысленно: женщины давно бесплодны. В пещерах и в
глубине развалин рождались лишь дети, зачатые до катастрофы. И если мы
ничего не сможем изменить, мы станем последним поколением этой проклятой
земли".
Старик лежал на столе. Веревки, которыми он был привязан, глубоко
впились в иссохшее, худое тело. Голова запрокинулась назад, и острый
клип бороды торчал вверх, отбрасывая резкую тень на побеленной известкой
стене. При виде Бороды и Одноглазого старик шевельнулся, и из его впалой
груди вырвался не то вздох, но то скрип.
- Развяжите его, - приказал Борода. Парии, стоящие у дверей, броси-
лись исполнять приказание. Когда путы были сняты, старик, кряхтя, при-
поднялся и сел.
- Посадите его в кресло.
Парии подняли старика и перенесли в потертое кожаное кресло посреди
помещения. Над креслом с потолка свисал блестящий металлический шар, от
которого тянулись нити проводов.
Старик не сопротивлялся. Посаженный в кресло, он попытался устроиться
поудобнее и принялся растирать затекшие кисти рук.
Борода и Одноглазый присели напротив на грубо сколоченные табуреты.
- Ну, здравствуй, президент Боте, - сказал Борода, - приветствую тебя
в нашей исследовательской лаборатории.
- А я совсем не президент, - довольно спокойно возразил старик, - и
никто до сих пор не называл меня Ботсом.
- Он твердит это с самого начала, - заметил Одноглазый. - Врет, ко-
нечно, как они все.
- Значит, не Ботс, - кивнул Борода. - Возможно, мы ошиблись. Тогда
кто же ты?
- Достаточно того, что не Ботс. Если вам нужен Ботс, отпустите меня.
- Не раньше, чем ты сможешь доказать, что ты не Ботс.
- Как же я это сделаю?
- А если не можешь, значит, ты и есть президент Ботс.
- Хитро придумано, - старик потер пальцами свою козлиную бороду и за-
думался. - Что вам нужно от меня?
- А вот это другой разговор. Ты достаточно стар и, конечно, помнишь,
как это произошло.
- Что именно?
- Ты не понял?..
- Огонь, который пожрал все?
- Да.
- Не знаю. И никто не знает.
- А ты помнишь, что было до этого?
- Нет. Помню себя с тех пор, как открыл глаза во мраке среди разва-
лин.
- Слушай, Ботс...
- Я не Ботс.
- Допустим... Но кто бы ты ни был, помоги нам попять. Ведь мы ищем
правду.
- А существует ли правда? И зачем вам она?
- Чтобы попытаться исправить.
- Это не в силах людей. Тем более теперь.
- И все-таки мы хотим попробовать.
- Но я ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю. Ничего.
- Видишь это? - Борода указал на блестящий металлический шар, свисав-
ший с потолка над головой старика. - Знаешь, что это такое?
- Нет. А хотя, подождите... - Старик прикрыл ладонью глчза, вспоми-
ная. - Однажды я уже видел над собой таков. Это было давно. Очень дав-
но... С помощью этого когда-то лечили болезни. Только забыл какие... Но
вы, конечно, используете это для другого...
- Нет, и мы лечим. Память. Заставляем вспоминать то, что люди забыли.
- И убиваете их.
- Не всегда. Только тех, кто не хочет вспомнить.
- Не хочет или не может?
- Для нас безразлично, отец.
- И вы хотите испытать это на мне?
- Если ты не будешь говорить добром.
- Но, испугавшись, я могу наговорить вам невесть что.
- У нас есть средство проверить. Кое-что нам известно. Ложь не спасет
тебя.
- От чего?
- От этого, - Борода кивнул на блестящий шар над головой старика.
- Вам никогда не приходило в голову, что старость надо беречь, ува-
жать? Вы зовете себя исследователями, но вы просто дикари. Ведь уважение
к старости, к минувшему - главная черта, отличающая цивилизованность от
дикости, ученого - от дикаря.
- О каком уважении ты говоришь, отец? За что мы должны вас уважать?
Вы лишили нас всего. И если говорить о дикости, вы - ваше поколение -
ввергли нас в нее. А мы хотим вырваться любой ценой! Понимаешь - любой.
Ценой ваших признаний и плюгавых жизней - тоже.
- В логике вам отказать нельзя, хотя то, что вы творите, бессмыслен-
но. Ну, допустим, ты и даже все вы, - старик обвел взглядом подземелье,
- поймете, что произошло двадцать или тридцать лет назад. Ну и что! Из-
менить вы ничего не в состоянии.
- Поняв, можно что-то делать. Искать средства, пытаться изменить...
- Вот вы поняли, давно поняли, что солнечные лучи убивают. Как вы это
измените?
- Может, в изменим, когда будем знать причину. Почену они стали смер-
тоносными? Ведь раньше они не убивали.
- Раньше ие убивали, верно. Раньше были благодеянием. Благодаря им на
земле появилась и расцвела жизнь.
- Ну так что же произошло?
- Этого, вероятно, никто из нас не знает и теперь уже но узнает ни-
когда.
- А что ты думаешь об этом сам? Ты очень стар. Главная часть твоей
жизни осталась там, за огненной чертой. Я готов поверить, что ты, как
все, ничего не помнишь. Но разум твой еще жив и ты не можешь не думать о
том, как все переменилось. И почему переменилось.
Старик сплел тонкие пальцы, подпер ими узкий, худой подбородок и дол-
го молчал, устремив неподвижный взгляд в дальний угол подземелья, потом,
словно очнувшись, резко дернул головой и заговорил:
- Твой вопрос свидетельствует о твоем уме - прости, я не знаю твоего
имени.
- Мы зовем его Борода, - сказал Одноглазый. - Он единственный среди
нас, у кого волосы растут на подбородке и на щеках.
- Единственный... Это интересно... - пробормотал старик, словно обра-
щаясь к самому себе. - Так вот, Борода, - продолжал он совсем другим го-
лосом - отчетливым и твердым, - я действительно думая об этом, и не раз.
И если тебя интересуют мои мысли, охотно поделюсь ими с тобой. Я не
знаю, чем я занимался раньше, до "огненной черты", как ты говоришь. На-
чав вторую жизнь под развалинами в долине, я нашел себе занятие, вероят-
но новое, но не менее интересное и важное для меня, - я стал изучать
сны. Да-да, не удивляйтесь - сны. Свои сны, сны других людей, живущих
рядом со мной. Я научился понимать сны, объяснять людям их значение. Ес-
ли бы вы знали, какие иногда снятся интересные сны!
- Мне никогда ничего не снится, - сказал Борода.
- А я видел сон только раз, - добавил Одноглазый. - Мне приснилась
женщина, злая и безобразная. Она преследовала меня, а я никак не мог
убежать, и, когда она настигла меня, я проснулся...
- А потом ты долго болел, не правда ли? - спросил старик, внимательно
глядя на Одноглазого.
- Верно. Как ты узнал?
- Такой сон - частый знак близкой болезни.
- А если снов нет? - спросил Борода.
- Сны есть всегда, просто ты их сразу забываешь, как я и другие забы-
