шенно другим образом. Сейчас в его теле пульсировали древние
инстинкты.
- Что я сделал тебе? - спросил мальчик.
- Вот именно, - сказал Катсук. - Лично мне ты ничего не
сделал. Поэтому я тебя и выбрал.
- Ты говоришь как сумасшедший.
- Так ты считаешь, что я заразился болезнью хокватов? Ты
думаешь, у меня есть только слова, что мне надо выискивать их,
чтобы связать словесно то, что не может быть облечено в них?
Ваши рты кусают Вселенную. Ваш язык издаёт только шум. Я же
подобным не занимаюсь. Я несу совсем другое послание. Мой план
начертан под воздействием чувств и эмоций. И мой замысел осу-
ществится среди людей, которые не смогут защититься. Им не
удастся заткнуть уши, так что им придётся выслушать меня. Го-
ворю тебе, они будут слушать Катсука.
- Ты сошёл с ума!
- И вот что странно, - Катсук не обращал внимания на сло-
ва Дэвида. - Ты можешь быть одним из немногих во всём мире,
кто меня не услышит.
- Ты сумасшедший ! Сумасшедший!
- Наверное так оно и есть. Да. А теперь спи.
- Ты так и не сказал мне, зачем сделал это.
- Я хочу, чтобы твой мир кое-что понял: Невинный из ваше-
го племени может умереть, тогда как другие невинные уже умерли.
Мальчик побледнел, губы искривились в плаксивую гримасу.
Он прошептал:
- Ты собираешься убить меня.
- Возможно и нет, - солгал Катсук. - Ты должен помнить,
что дар слов - это дар иллюзий.
- Но ведь ты говорил...
- Я говорю тебе сейчас, Хокват: Твой мир почувствует моё
послание в своих яйцах! Но если ты сделаешь всё, как я тебе
говорю, с тобой ничего не случится.
- Ты врёшь!
Стыд и гнев вскипели в Катсуке.
- Заткнись! - рявкнул он.
- Да, это так! Ты всё врёшь, врёшь! - Мальчик уже плакал.
- Заткнись, или я убью тебя прямо сейчас! - прорычал он.
Всхлипы постепенно утихли, но мальчик продолжал глядеть
на мучителя широко открытыми глазами.
Катсук почувствовал, что гнев его угас. Остался лишь стыд.
" Я солгал! "
До него дошло, как недостойно он поступил, поддавшись
эмоциям. Катсук почувствовал себя разбитым вдребезги. Его сов-
ратили словесные выкрутасы! Так поступают лишь хокваты. Эти
слова как бы отделили его от самого себя, и он был теперь от-
верженным и одиноким.
" 1Откуда во мне подобная нищета?" - 0 дивился он.
Им овладела печаль. Катсук тяжело вздохнул. Это Ловец Душ
не дал ему выбора. Решение принято, об отмене не могло быть и
речи. Вот только мальчишка научился уже чувствовать ложь.
Сдерживая чувства, насколько это было возможно, Катсук
сказал:
- Тебе надо спать.
- Но как же мне спать, если ты собираешься меня убить?
" Р азумный вопрос ", - подумал Катсук.
- Я не буду убивать тебя, пока ты будешь спать.
- Я не верю тебе.
- Клянусь своими духами; именем, которое я дал тебе, и
своим собственным именем.
- Почему я должен верить в этих дурацких духов?
Катсук дёрнул за рукоять ножа, вырывая его из ножен.
- Закрывай глаза и будешь жить!
Мальчик закрыл было глаза, но тут же широко распахнул их.
Катсуку всё это показалось смешным, но в то же время он
лихорадочно думал, как убедить Хоквата. Никакие слова не под-
ходили.
- А если я уйду, ты будешь спать?
- Попробую.
- Тогда я уйду.
- У меня затекли руки.
Катсук лишь тихо вздохнул и наклонился, чтобы проверить
ремни. Они туго охватывали руки, но кровообращение нарушено не
было. Индеец развязал узлы, растёр мальчику запястья. Потом он
снова связал их, добавив скользящую петлю для каждой руки и
пропустив её через плечи Хоквата.
- Теперь, если ты попробуешь освободиться, - сказал он, -
новые узлы затянутся еще туже, и кровь не сможет поступать в
руки. Если это случится, я тебе помочь не смогу. Останется
только отрезать их.
- Значит сейчас ты уйдёшь?
- Да.
- Ты пойдёшь кушать?
- Нет.
- А я хочу есть.
- Кушать будем, когда ты проснёшься.
- А что мы будем есть?
- Здесь найдётся много съедобного: корешки, личинки...
- Ты останешься снаружи?
- Да. Засыпай. Впереди долгая ночь. Ты будешь идти со
мной. Если не сможешь - мне придётся убить тебя.
- Зачем ты это сделал?
- Я уже говорил тебе.
- Нет, не говорил.
- Заткнись и ложись спать.
- Как только ты вернёшься, я сразу же проснусь.
Катсук не смог удержать улыбки.
- Хорошо, теперь я знаю, что делать, если захочу тебя
разбудить.
Он поднялся, вышел из пещеры и погрузил лицо в воду
ручья. Она быстро охладила и освежила кожу. Потом он встал на
колени и заставил все свои чувства обследовать царившую здесь
тишину. Убедившись, что всё кругом спокойно, он направился к
деревьям на самом краю обрыва. Там он посидел какое-то время,
неподвижный будто глухарь, припавший к собственной тени. Отсю-
да ему была видна тропа, которую его племя проложило много
столетий назад. Она огибала деревья у основания склона. С этой
высоты её было прекрасно видно, хотя с земли её скрывали де-
ревья и скальные расщелины.
Он сказал сам себе: " Сейчас я обязан быть сильным. Я ну-
жен своему племени. Наши тропы съедает лес. Наших детей прок-
линают и уничтожают. Наши старики не могут говорить с нами,
потому что мы ничего не можем понять в их словах. Мы сопротив-
ляемся злу, сами прибегая к нему, но мы вымираем. Мы беззе-
мельны на своей собственной земле".
Очень тихо, только самому себе, Катсук стал петь имена
своих мёртвых: Яниктахт...Кипскилтч... Пока звучала песня, он
подумал о том, как само прошлое вплелось в дух песен его наро-
да, но теперь умирают и сами песни.
Далеко внизу из-за деревьев вышел медведь, обошел склон и
направился в другую сторону, чтобы наесться травы к инникинник .
Похож, где-то рядом было его логово.
" Здесь нам ничего не грозит ,"- подумал Катсук.
Теперь и он сам улёгся на мягкий покров мха в тени низких
ветвей. Он лежал на животе, готовясь заснуть.
" Впоследствии, - думал он, - надо будет поменять нож
хокватов на подходящий, чтобы вырезать лук и стрелу, которые
мне ещё предстоит сделать..."
* * *
Из ПИСЬМА Дэвида Маршалла родителям:
Дорогие мамочка и папочка, у меня всё чудесно. Самолёт
приземлился в Сиэттле. Тут меня встретил человек из лагеря. Мы
сели в маленький автобус. На нём ехали долго. Шёл дождь. Нас
довезли до штуки, которую здесь называют фуникулёром. Малень-
кий поезд повёз нас вверх, в горы, до самого лагеря. Недавно
здесь нашли следы медведя. Мой воспитатель - индеец, но не та-
кой как миссис Парма. Он родился, как сам рассказывал, где-то
возле океана. Зовут его Чарлз Как-то-там. Мы его называем Вож-
дём. У нас здесь нет спальных палаток. Наоборот, мы живём в
домиках. У всех них есть названия. Я живу в Кедровом Доме. Так
что если будете мне писать, на конверте укажите: Кедровый Дом.
Тут есть один мальчик, который уже был тут в прошлом году. Он
говорил, что Вождь - самый лучший здесь воспитатель. А мистер
Кларк - управляющий в лагере. Он пригласил человека, чтобы мы
сфотографировались с Вождём. Когда мы получим снимки, я приш-
лю. В нашем Доме живёт восемь мальчиков. У Вождя есть своя
комната на задах, возле туалета. Пришлите мне, пожалуйста,
шесть катушек плёнки и какую-нибудь жидкость против насекомых.
И ещё мне нужна новая вспышка. Моя разбилась. В вагоне один
мальчик порезал руку. Здесь много деревьев. И у них тут краси-
вые закаты. В воскресенье мы пойдём в двухдневный поход.
Спасибо, что положили всякой вкуснятины. Я нашёл свёрток уже в
вагончике. Я поделился со всеми ребятами, и осталась только
половина. Арахис я ещё не открывал. А сейчас мы ожидаем обеда.
Нас заставили написать письма до того, как мы будем кушать.
* * *
ДЭВИД проснулся.
В какой-то миг его единственными мыслями были голод и
жажда, горло было совершенно сухим. Только потом он почувство-
вал ремешки на руках и запястьях. Было странно, как он вообще
смог заснуть. Глаза болели, веки всё время закрывались. Маль-
чик вспомнил предупреждение Катсука о том, что не следует и про-
бовать освободиться. Вся пещера была погружена в зеленоватом
полумраке. Во сне мальчик разбросал мох, на котором лежал, и
теперь холод камня пронизывал его до костей. Он задрожал. По-
том дрожь прошла, и его взгляд метнулся вверх, к петле, завя-
занной на каменном выступе. Она была слишком высоко.
Но где же этот сумасшедший Катсук?
Дэвид с трудом переместился в сидячую позицию. И в этот
миг он услыхал вертолёт, летящий над горным склоном, прямо
напротив входа в пещеру.
Мальчик сразу же узнал этот звук, и в нём вспыхнула на-
дежда. 1Вертолёт!
Дэвид затаил дыхание. Он вспомнил, как бросил свой платок
у подножия обрыва. Во время всего кошмарного ночного марша он
держал его в руке, думая, где бы его бросить на землю. На
платке была его монограмма - отчётливые буквы ДММ.
Он вынул платок из кармана сразу же после того, как
вспомнил о нём, смял в плотный комок и держал в руке, ожи-
дая... ожидая... Не было смысла бросать его слишком рано.
Катсук заводил его в воду ручьёв, вёл то вверх, то вниз по те-
чению, тщательно запутывая следы. Дэвид подумывал о том, чтобы
отрывать кусочки ткани от платка и бросать их, но монограмма
была только в одном уголке, к тому же он был уверен, что
Катсук обязательно услышит, если он начнёт рвать ткань.
На склоне оврага Дэвид двигался медленно не только от
усталости и отчаяния, но и по другой причине. Катсук был уве-
рен, что укроется здесь до вечера. Земля под склоном прекрасно
просматривалась с неба. Здесь не было никаких троп. Носовой
платок в таком необычном месте мог бы привлечь внимание. Сам
же Катсук был настолько поглощен подъемом, был настолько уве-
рен в себе, что не оглядывался назад.
И, конечно же, пилот вертолёта там, снаружи, сейчас уви-
дал его платок.
И опять рокочущий шум винтов пронёсся мимо расщелины, за-
полнив всю пещеру. Что они делают? Собираются приземляться?
В душе Дэвид молил, чтобы пилот и люди в вертолёте смогли
рассмотреть склон.
Но где же безумный Катсук? Или его уже заметили?
От жажды горло горело огнём.
Вертолёт снова пронёсся мимо расщелины. Дэвид надеялся
услыхать какие-нибудь изменения в звуке винтов. Неужели он уже
спасён?
Он вспоминал долгий ночной переход; ужас, из-за которого
все его мысли помутились; о тёмной тропе с выступающими корня-
ми. Вернулись чувства голода и страха, даже более сильные.
Мальчик глянул на каменный пол пещеры. Ноздри опять уловили
слабый медвежий запах.
Машинный звук вновь заполнил всю пещеру.
Дэвид попытался представить окрестности обрыва. Есть ли
тут где-нибудь место, чтобы вертолёт мог приземлиться? Когда
они пробирались сквозь лес, он так устал, так проголодался
и хотел пить, так отчаянно размышлял над тем, где бросить пла-
ток, что даже не обратил внимание на окружающее. Мрак ночи с
её холодными и безразлично глядящими на него звёздами затума-
нивал его память. Мальчику удалось вспомнить лишь накаты
птичьих криков на рассвете, подавившие все его чувства, кото-
рые и до того были ослаблены голодом и жаждой.
Нет, ну что они там делают, в этом вертолёте? И где
Катсук?
Дэвид попытался представить полёт на вертолёте. Он уже
летал на вертолёте, когда добирался с родителями из одного аэ-
ропорта в другой. Так что этот звук, конечно же, вертолётный.
Вот только никогда он не поинтересовался, сколько места требу-
ется винтокрылой машине для посадки; знал лишь, что не очень
много. Так сможет он сесть возле обрыва? Этого мальчик не знал.
Но может это сам обрыв с возможностью осыпи удерживает
