прийти к тебе и растолковать свою песню.
После внезапного озарения Дэвид спросил:
- Ты хочешь сказать, что это пели духи?
- Духи.
- Я не хочу больше спать.
- Ты молился своему духу?
- Нет! Так что это была за песня?
- Это была песня-просьба о силе, перед которой не может
защититься никакое из людских созданий.
Дэвид стал искать в темноте сброшеннный во сне спальный
мешок. Он склонился над тем местом, куда Катсук положил разог-
ретый камень.
Прибацанный Катсук! В его словах нет никакого смысла.
- А скоро наступит день? - перебил его Дэвид.
- Меньше, чем через час.
Рука Катсука возникла из темноты и прижала мальчика к
теплому камню. Уже более спокойным тоном Катсук сказал:
- Поспи. Тебе снился очень важный сон, а ты убежал от не-
го.
Дэвида буквально передернуло.
- Откуда ты знаешь?
- Спи.
Дэвид свернулся клубочком возле камня. Его тело поглоща-
ло тепло. Казалось, что это тепло погружает его в сон. Мальчик
даже не почувствовал, когда Катсук убрал руку.
Теперь Дэвид был окружен чем-то, не имеющим определенных
очертаний. Магия, духи и сны: все они неслись в потоке оранже-
вого ветра. Ничего определенного, осязаемого. Все приглушен-
ное, одно пятно в другом; тепло в кедровых бревнах, окружав-
ших его; Катсук, повернувшийся к нему от выхода из пещеры; сон
в ужасно холодном месте, где камни потеряли свое тепло после
того, как он коснулся их. и неопределенность, повсюду неопре-
деленность.
Повсюду только пятна и умирающие звуки.
Мальчик чувствовал, как постепенно уходит его детство, и
думал:
опустошены, там не было ничего, кроме серых, затертых впечат-
лений: книжка, в которой он пересматривает картинки; лестнич-
ные перила, откуда он наблюдает за приезжающими гостями; кро-
вать, куда его укладывает безликое создание с ореолом седых
волос.
Дэвид почувствовал оранжевое тепло костра. Катсук развел
его у самого входа в пещеру. Спина мальчика совершенно замер-
зла. Дважды вскрикнула какая-то ночная птица. Тяжело вздохнул
Катсук.
Этот тяжкий вздох потряс Дэвида до глубины души.
Неопределенность куда-то исчезла, забирая с собой и сон,
и детские воспоминания. Мальчик думал: Катсук заболел. Эту бо-
лезнь никто не может излечить. Катсука схватил дух и овладел
им. Теперь у него есть сила, перед которой никто не может ус-
тоять. Воот что он имел в виду, говоря про песню! Его слушают-
ся птицы Они прячут нас. Он ушел в такое место, куда не смо-
жет последовать ни один человек. он ушел туда, где живет пес-
ня... куда я боюсь идти.
Дэвид сел на месте, удивляясь, что все эти мысли пришли к
нему в голову непрошенными. Это были совершенно недетские мыс-
ли. Сейчас он думал о реальных событиях, о жизни и смерти.
И случилось так, будто эти мысли призвали каких-то су-
ществ: снова зазвучала песня. Она началась из ничего, слова
такие же непонятные; непонятно было даже само ее
направление... куда-то наружу.
- Катсук? - спросил Дэвид.
- Ты слышишь пение? - заметил тот, не отходя от костра.
- Но что это такое?
- Некоторые мои соплеменники. Это они владеют песней.
- Зачем они это делают?
- Они пробуют выманить меня из гор.
- Может они хотят, чтобы ты дал мне хоть немного свободы?
- Ими овладел малый дух. Но он, Хокват, не настолько мо-
гуч как мой.
- Что ты собираешься делать?
- Когда рассветет, мы отправимся к ним. Я возьму тебя с
собой и покажу им силу своего духа.
* * *
Из РЕЧИ Катсука, произнесенной им перед соплеменниками
( со слов его тетки Кэлли )
Вот что случилось со мной. Мой разум был болен. Мои мыс-
ли заразились хокватскими болезнями. Я потерял свой путь, по-
тому что у меня не было духа, который бы направлял меня. Тог-
да я стал искать, кто бы дал мне нужные лекарства. И я нашел
их у вас, люди моего племени. Я нашел их у своих дедов,
братьев отца, у всех тех, от кого мы произошли, у всех наших
предков, дедов и бабок моей матери, у всех моих соплеменников.
Их колдовские слова подействовали на меня. Я почувствовал их в
себе. Я и теперь чувствую их. В моей груди пылает огонь. Меня
ведет Ворон. А Ловец Душ нашел меня.
* * *
Перед самым рассветом Катсук вышел из пещеры, где был ход
в древнюю шахту, глубоко врезавшуюся в склон нависавшего над
озером холма. Внизу, среди деревьев, он видел огни - костры в
тумане, заполнившем всю долину. Огни сверкали и плыли, как
будто это были фосфорные цветы, пущенные по воде, но туман
сейчас скрадывал их формы.
Катсук думал: Мое племя.
Он узнавал их в ночи, но не по хокватским их именам, но
данным в племени. В тайну этих имен были посвящены лишь те,
кому можно было доверять. Это были: Женщина-Утка, Глаза На Де-
реве; Ненавижу Рыбу, Прыжок Лося, Дед С Одним Яйцом, Лунная
Вода... Сейчас он перечислял все эти имена на родном своем
языке:
- Чукави, Кипскилч, Ишкауч, Кланицка, Найклетак,
Тсканай...
Тсканай была здесь, явно считая себя Мэри Клетник. Кат-
сук попытался вызвать то, что помнил о ней Чарлз Хобухет. но в
голову ничего не приходило. Она была здесь, но как бы за пок-
рывалом, за пеленой. Зачем она прячется? Он снова ощущал обна-
женное, гибкое тело в свете костра, бормочущий голос; касаю-
щиеся тела пальцы; ее мягкость, изгоняющую из него все недоб-
рые мысли.
Но сейчас она представляла для него угрозу.
И он сам понимал это. Тсканай была очень важна для Чар-
лза Хобухета. Она может нанести удар в тот центр, которым яв-
лялся Катсук. У женщин есть силы. Ловец Душ должен считаться с
этим.
Над краем долины взошло солнце. Катсук перенес взгляд с
заполненной туманом долины на порозовевшие зарей горы. Черные
пятна скал выделялись на фоне снегов - белых-белых, будто сде-
ланное из козьей шерсти одеяло. Горы были древними исполинами,
одновременно и поддерживающими небо, и толкающими его.
Катсук молился:
О, Ловец Душ, защити меня от этой женщины. Стереги мою
силу. Пусть ненависть моя останется чистой.
После этого он вернулся в пещеру, разбудил мальчика и по-
кормил его взятыми из рюкзака шоколадными батончиками и арахи-
сом. Хокват ел жадно, не замечая того, что сам Катсук не ест.
Мальчик ничего не рассказывал про свой сон, но Катсук сам
вспомнил про него, чувствуя, что против него собираются опас-
ные силы.
Хоквату снился дух, пообещавший выполнить любое желание.
Дух сказал, что он еще не готов. К чему не готов? К жертвопри-
ношению? Он сам сказал, что Хоквату приснился дух. Это не с
каждым случается. В этом был знак истинной силы. А чем же еще
могло это быть? Жертвоприношение должно иметь большое значе-
ние. Невинный должен идти в мир духов с громогласным голосом,
который невозможно заглушить. оба мира должны слышать его,
иначе эта смерть будет бессмысленной.
Катсук тряхнул головой. Он был обеспокоен, но это утро не
будет посвящено снам. Этот день будет отдан испытанию
реальности в материальном мире.
Он вышел из пещеры и увидал, что солнце уже разогнало
большую часть тумана. Озеро теперь было зеркалом, отражавшим
солнечное сияние. Оно залило всю долину палевой ясностью. На
опушку леса вышел черный медведь, будто собака вывесив язык,
чтобы вволю напиться утренним воздухом. Потом он учуял челове-
ка, неспешно повернулся и исчез в деревьях.
Катсук сорвал с себя хокватскую одежду, оставив только
набедренную повязку и сшитые Яниктахт мокасины и повесив на
пояс шаманскую сумку.
Дэвид вышел из пещеры. Катсук пкередал ему хокватскую
одежду и сказал:
- Положи это в рюкзак. Спальный мешок уложишь сверху.
Спрячь там, где мы спали.
- Зачем?
- Мы еще вернемся за ним.
Дэвид пожал плечами, но послушался. Вернувшись, он сказал:
- Мне кажется, тебе холодно.
- Мне не холодно. Сейчас мы пойдем к людям моего племени.
Он шел очень быстро. Мальчику не оставалось ничего, как
последовать за ним.
Они спустились по склону, покрытому яркой зеленью, с
проглядывавшими через нее алыми листьями дикого винограда.
Кое-где на склоне выглядывали серые бока валунов. Они обошли
большую скалу и вступили под темные кроны деревьев.
После спуска по каменистому склону Дэвид тяжело дышал.
Катсук, похоже, совершенно не растратил сил, продвигаясь уве-
ренным, широким шагом. На берегу ручья росли тополя, их ство-
лы поросли бледным, желто-зеленым мхом. Тропа провела их че-
рез болотце и вывела на узкий уступ, поросший елками, кедрами
и высокими тсугами. Футах в пятидесяти, на лесной вырубке
стояли четыре наспех сделанные хижины, одна из них величиной с
три остальные. Хижины были построены из расщепленных кедровых
жердей, воткнутых в землю и связанных у вершины. Дэвид заме-
тил даже то, что связки были из ивовых прутьев. У самой
большой постройки была низенькая дверь, занавешенная лосиной
шкурой.
Как только стало возможным увидеть Катсука и мальчика от
дверей хижины, шкура поднялась, и вышла молодая женщина. Кат-
сук остановился, придерживая своего пленника за плечо.
Девушка заметила их только тогда, когда совсем уже вышла.
Она застыла на месте, приложив руку к щеке. Ее взгляд выдал,
что она узнала пришельца.
Дэвид стоял, скованный зажимом руки индейца. Ему было ин-
тересно, о чем тот сейчас думает. И Катсук, и девушка стояли,
глядя друг на друга, но не говоря ни слова. Дэвид осматривал
девушку и видел, что все ее чувства неестественно насторожены.
Ее волосы были разделены пробором посреди головы и свиса-
ли до плеч. Их концы были заплетены в косички и перевязаны бе-
лой лентой. Левая щека была вся покрыта оспинами, их не могла
скрыть даже ладонь, которую она подняла. Лицо у нее было широ-
коскулое, круглое, с глубока посаженными глазами. У нее было
налитое, но стройное тело под красным, спускающимся ниже ко-
лен платьем.
Всю дорогу от пещеры Дэвид настраивал сам себя, что соп-
леменники Катсука покончат со всем этим кошмаром. Старые дни
индейцев и их бледнолицых пленников навсегда ушли в прошлое.
Эти люди пришли сюда как часть поисковой группы, чтобы схва-
тить Катсука. Но сейчас Дэвид увидал в глазах девушки страх и
стал сомневаться в своих надеждах.
Молодая женщина опустила руку.
- Чарли.
Катсук ничего не ответил.
Она поглядела на Дэвида, потом снова на Катсука.
- Не думала, что это сработает.
Катсук пошевелился.
-
Голос его звучал странно.
- Песня.
- Ты считаешь, я пришел сюда из-за песни?
- Почему бы и нет.
Катсук ослабил зажим на плече Дэвида.
- Хокват, это Тсканай... старая знакомая.
Направляясь к ним, девушка возразила:
- Меня зовут Мэри Клетник.
- Ее зовут Тсканай, - повторил Катсук. - Лунная Вода.
- Ой, Чарли, брось ты эти глупости, - сказала девушка. -
- Ты...
- Не называй меня Чарли.
Хотя говорил он и мягко, что-то в его тоне остановило ее.
Она опять поднесла руку к щеке.
- Но ведь...
- Сейчас у меня другое имя: Катсук.
- Катсук?
- Тебе известно, что оно обозначает.
Девушка замялась.
- Центр... что-то вроде того.
- Что-то вроде того, - осклабился индеец. Он указал на
мальчика. - А это Хокват, Невинный, который ответит за всех
наших невинных.
- Но ведь ты же не думаешь взаправду...
- Я покажу тебе правду, и только она будет правдой.
Ее взгляд остановился на ноже, висящем у Катсука на поясе.
- Так что ничего сложного, - продолжил индеец. - а где
остальные?
- Большая часть ушла еще до зари... искать.
- Меня?
Девушка кивнула.
