ной шкаф Оскара и сказал ему:
- Слыхал, дружище?
"Чего только в жизни не бывает!"
- А как же шлем пристегивается?
-А он на мне,- хихикнула Крошка.
- Ну да? "Новое платье короля"?
- Почти что. Забудь о предрассудках. Кип, и слушай. Это ска-
фандр такого же типа, как у Материни, но подогнан специально для
меня. Мой старый скафандр был не первый сорт, да и мороз его поч-
ти что доконал. Но этот - просто чудо. Возьми хотя бы шлем. Он на
мне, просто ты его не видишь. Силовое поле. Воздух не может ни
выйти, ни попасть сюда.- Она подошла поближе.- Дай мне пощечину.
- Чем?
- Ой, я забыла. Поправляйся скорей и вставай с постели, я
поведу тебя гулять.
- Я за. И, говорят, не так уж долго ждать?
- Скорей бы. Вот смотри, я тебе покажу.- Она ударила себя по
лицу, но в нескольких дюймах от ее лица рука наткнулась на прег-
раду.- Смотри внимательней,- продолжала Крошка и очень медленно
повела рукой.
Рука прошла сквозь невидимый барьер. Крошка ущипнула себя за
нос и расхохоталась.
Это произвело на меня впечатление - еще бы, скафандр, через
который можно себя достать. Да будь у нас такие, я бы смог пере-
дать Крошке и воду, и декседрин, и таблетки сахара, когда было
надо.
- Ничего себе! Как он устроен?
- На спине, под резервуаром с воздухом, размещается энер-
гоустановка. Резервуара хватает на неделю, а со шлангами подачи
воздуха не бывает проблем, потому что их нет совсем.
- А если какой-нибудь предохранитель полетит? Враз вакуума
наглотаешься.
- Материня говорит, что такого не бывает.
Что ж, я ни разу не помню, чтобы Материня оказывалась непра-
ва в своих утверждениях.
- И это еще не все,- продолжала Крошка.- В нем чувствуешь
себя, как в собственной коже, сочленения суставов не мешают, ни-
когда не бывает ни холодно, ни жарко.
- А как же насчет ожогов? Ты ведь говорила...
- Поле действует, как поляризатор. Кип, попроси их сделать
скафандр и для тебя, мы отправимся путешествовать!
Я поглядел на Оскара.
"Пожалуйста, дружище, пожалуйста,- сказал он еле слышно.- Я
ведь не ревнивый".
- Знаешь, Крошка, я, пожалуй, останусь лучше с тем, к чему
привык. Но с удовольствием изучу этот твой обезьяний наряд.
- Обезьяний! Скажет тоже!
Проснувшись однажды утром, я перевернулся на живот и понял,
что хочу есть. А потом рывком сел. Я перевернулся на живот!
Мне советовали быть готовым к этому. "Кровать" была просто
кроватью, а тело снова слушалось меня. Более того, я проголодал-
ся, а за все время пребывания на Веге-пять я ни разу не хотел
есть. Медицинская машина насыщала мой организм сама.
Но я даже не стал предаваться великолепной радости голода,
так здорово было вновь почувствовать себя телом - телом, а не
просто головой. Я соскочил с постели, почувствовал легкое голо-
вокружение, которое сразу же прошло, и усмехнулся. Руки! Ноги!
Я с восторгом исследовал эти чудеса. Они были целехоньки и
нисколько не изменились.
Потом я присмотрелся повнимательней. Нет, коекакие изменения
есть.
На голени не было больше шрама, заработанного когда-то во
время игры. Как-то на ярмарке я вытатуировал у себя на левом
предплечье слово "мама". Мама очень огорчилась, а отец плевался
от отвращения, но велел не сводить татуировку, чтобы впредь непо-
вадно было дурить. Теперь ее не было.
С рук и ног исчезли мозоли.
Несколько лет назад я лишился ногтя на мизинце правой ноги,
потому что промахнулся топором. Теперь ноготь оказался на месте.
Я поспешно поискал шрам от аппендицита, нашел его и успокоил-
ся: исчезни и он, я бы не был уверен, что это действительно я.
Подойдя к зеркалу, я обнаружил, что у меня отросли такие
длинные волосы, что впору обзаводиться гитарой (обычно я ношу ко-
роткую прическу), но зато меня побрили.
На комоде лежали доллар шестьдесят семь центов, автоматичес-
кий карандаш, листок бумаги, мои часы и носовой платок. Часы шли.
Долларовая бумажка, листочек и носовой платок были выстираны и
выглажены.
Одежда, безупречно чистая и отремонтированная, лежала на сто-
ле. Но носки были не мои: на ощупь из войлока, если, конечно, бы-
вает войлок не толще бумажной салфетки, который растягивается
вместо того, чтобы рваться. На полу стояли теннисные туфли - точ-
но такие же, как у Крошки, только моего размера. Я оделся.
В дверь влетела Крошка.
- Кто-нибудь дома есть? - она несла поднос.- Не хочешь по-
завтракать?
- Крошка! Да посмотри же на меня!
Она так и сделала.
- Очень неплохо,- отметила она,- особенно для такой обезья-
ны. Но надо подстричься.
- Ну, не здорово ли! Все куски собрали обратно!
- Ты никогда и не разваливался на куски,- ответила Крошка,-
если не считать отдельных деталей, я ведь читала ежедневные свод-
ки. Куда поставить? - Она поставила поднос на стол.
- Крошка,- спросил я не без обиды.- Тебе безразлично, что я
поправился?
- Что ты, конечно, нет. А то с чего бы я попросилась нести
тебе поднос? Но я еще вчера знала, что тебя выпускают из бутылки.
Кто, по-твоему, стриг тебе ногти и брил тебя? С тебя за это дол-
лар, сейчас цены на бритье возросли.
Я взял свой многострадальный доллар и протянул ей.
- Ты, что, совсем шуток не понимаешь?
- "Ни кредитором будь, ни должником".
- Полоний. Он был занудливый старый дурак. Нет, Кип, я не
могу взять твой последний доллар.
- Так кто же не понимает шуток?
- Знаешь, ешь лучше завтрак,- ответила Крошка.- Этот пурпур-
ный сок очень вкусный, похоже на апельсиновый. Вот это похоже на
яичницу-болтушку, вполне приличная имитация, я даже попросила ок-
расить ее в желтое, а местные яйца просто ужас, что, впрочем,
неудивительно, когда знаешь, где их берут. Вот это, похожее на
масло - растительный жир, я его тоже окрасила в правильный цвет.
Хлеб настоящий, сама поджарила. Соль тоже настоящая, и они
удивляются, что мы ее едим, потому что считают ее ядом. Валяй, я
ведь все проверила на себе, как на кролике. Но кофе нет.
- Ничего, обойдусь.
- Я его вообще никогда не пью - хочу вырасти. Ешь!
Запах был восхитителен.
- А где твой завтрак. Крошка?
- Я уже поела несколько часов назад. Но я буду следить за
тобой и одновременно с тобой глотать.
Вкус еды казался мне странным, но вообще-то как раз то, что
доктор прописал, да так оно, наверное, и было. Давно я не полу-
чал от еды такого удовольствия.
Наконец, я сделал паузу, достаточную, чтобы сказать:
- Надо же, нож и вилка!
- Единственные на планете,- ответила Крошка.- Мне надоело
есть пальцами, а их приборы для нас неудобны. Я нарисовала кар-
тинки. Этот прибор мой, но тебе мы тоже закажем.
На подносе лежала салфетка - из того же войлокоподобного ма-
териала. Вода на вкус казалась дистиллированной. Но мне было все
равно.
- Крошка, а чем ты меня так здорово побрила без единой цара-
пинки?
- Маленьким таким приборчиком, пустым внутри. Не знаю для
чего он предназначен здесь, но если ты запатентуешь его дома -
станешь миллионером. Доедай тост.
- Больше не могу.- А я-то думал, что съем все до последней
крошки.
- Ну, ладно, тогда я доем.- Зацепив тостом немножко масла и
проглотив его, она заявила:- Я пошла.
- Куда?
- Надевать скафандр. А потом поведу тебя гулять.- Крошка ис-
чезла.
За исключением части, видимой с моей кровати, холл вовсе не
был похож на мой дом, но, как и дома, дверь налево вела в ванную.
Ее и не пытались имитировать под земную, все освещение и сантех-
ника были веганские, но оказались очень удобными.
Я проверял Оскара, когда вернулась Крошка. Если они и впрямь
срезали с меня скафандр по кускам, то восстановили его просто
изумительно, исчезли даже те заплатки, которые ставил когда-то я.
И они вычистили скафандр так тщательно, что внутри даже не оста-
лось никаких запахов. Скафандр был в отличной форме и имел трех-
часовой запас воздуха.
- Ты отменно выглядишь, дружище.
"В лучшем виде, обслуживание здесь на высоте".
- Это заметно. Подняв голову, я увидел Крошку, уже одетую в
свой "весенний туалет".
- Крошка, а без скафандра здесь гулять нельзя?
- Можно. Тебе достаточно надеть респиратор, козырек от сол-
нца и темные очки.
- Ты меня убедила. А где же мадам Помпадур? Как ты всунула
ее под костюм?
- Всунуть нетрудно, только она выпирает немножко. Но я оста-
вила ее в своей комнате и велела ей хорошо себя вести.
- И как, есть надежда?
- Сомнительно. Она вся в меня.
- Где твоя комната?
- Рядом. Это единственная часть дома, где созданы земные ус-
ловия.
Я начал влезать в скафандр.
- Слушай, а радио в твоем балахоне есть?
- Есть все то же самое, что у тебя, и даже больше. Ты не за-
метил перемен в Оскаре?
- Каких перемен? Я заметил, что он починен и вычищен; а что
они с ним сделали еще?
- Так, пустячок. Лишний переключатель на рации. Нажмешь и
можешь говорить с теми, у кого нет радио, не напрягая голосовых
связок.
- Что-то не вижу динамика.
- Они не любят неуклюжих и громоздких приборов.
Я заглянул в Крошкину комнату, когда мы проходили мимо. Она
не была выдержана в веганском стиле; я ведь достаточно насмотрел-
ся местных интерьеров по стерео. Не была она и копией ее комнаты
на Земле - если, конечно, ее родители люди здравомыслящие. Не
знаю даже, как описать ее - стиль "мавританский гарем", что ли, в
воображении сумасшедшего короля Людвига, вперемежку с Диснейлен-
дом.
Но от комментариев я воздержался. Наверно, Материня хотела
предложить ей комнату, копирующую ее собственное жилище дома, так
же, как и мне, но
Крошка не упустила возможности дать своему сверхплодотворно-
му воображению развернуться вовсю.
Сомнительно, конечно, чтобы ей удалось провести Материню хоть
на секунду. Та, вероятно, снисходительно чирикнула, и дала Крош-
ке покапризничать.
Дом Материни был меньше Капитолия нашего штата, но ненамного;
семья ее насчитывала то ли десятки, то ли сотни родственников -
слово "семья" имеет здесь более широкий смысл, чем у нас, учиты-
вая их очень сложные взаимоотношения. Малышей на нашем этаже не
встречалось, и я знал, что их держат подальше от "страшил". Все
взрослые здоровались со мной, справлялись о здоровье и поздравля-
ли с выздоровлением, я только и делал, что отвечал "спасибо,
прекрасно, лучше не бывает".
Каждый из них знал Крошку и мог прочирикать ее имя.
Мне показалось, что я узнал одного из своих врачей, но тол-
ком среди веганцев я мог узнать лишь Материню, профессора Джо и
главврача, а они нам не встречались.
Мы шли дальше. У Материни был типичный веганский дом - круг-
лые мягкие пуфики в фут толщиной и фута четыре диаметром, ис-
пользуемые как стулья и кровати; голый пол, чистый и пружинящий
под ногами; мебель по большей части расположена на стенах, куда
можно вползти; цветы, неожиданно встречающие тебя здесь и там,
как будто на дом надвигаются джунгли.
Пройдя сквозь ряд параболических арок, мы вышли на балкон.
Ограждения на нем не было, а лететь до площадки под ним - футов
семьдесят пять. Я остался у стены и в который раз пожалел, что у
Оскара нет окошка под подбородком. Крошка подошла к краю, схвати-
лась рукой за стройный столбик и высунулась наружу.
- Иди посмотри!
- Еще шею сломаю. Может, ты меня подстрахуешь веревкой?
- Что, высоты испугался?
- Я ее всегда боюсь, когда не вижу, куда ступаю.
- Так возьмись за мою руку и держись за столб. Я дал ей под-
вести меня к столбу, затем выглянул наружу.
Передо мной лежал город в джунглях. Сочная темная зелень за-
полняла все пространство и так перепуталась, что я не мог отли-
