мое, потому что вся напряглась. Но голос пролаял что-то, и пещер-
ный человек задрожал.
-----------------
* Гросс - редко используемая в наше время единица измерения,
равная дюжине дюжин (12х12), т. е. 144.
Он ничего не ответил, лишь скрючился еще сильнее. Голос про-
лаял что-то опять. Потом сказал сам себе:
- Я кое-что установил.
- Что именно?
- Это существо не является предком остальных трех.
В голосе машины почти что прорвались эмоции, как будто наш
хмурый бакалейщик обнаружил соль в жестянке с сахаром.
- Проба была взята правильно.
- И, тем не менее,- возразил он сам себе,- это неверный об-
разец. Придется пересмотреть все относящиеся к делу данные.
На долгие пять секунд стало тихо. Затем голос заговорил снова:
- Этот несчастный не является предком остальных образцов, он
всего лишь побочная линия. У него нет будущего. Он будет немед-
ленно возвращен в то пространство-время, откуда был взят.
В ту же секунду неандертальца уволокли. Я следил за его ис-
чезновением с чувством тоски. Сначала я испугался его. Потом -
презирал и стыдился. Он был трус, он был грязен, он вонял. Любая
собака цивилизованней его. Но за последние пять минут я стал
смотреть на него другими глазами - какой-никакой, а человек! Мо-
жет, он и не был моим дальним пращуром, но в нынешнем положении я
вовсе не был намерен отказываться от самого захудалого своего
родственника.
Голос спорил сам с собой, решая, может ли процесс продол-
жаться и, в конце концов, принял решение.
- Рассмотрение будет продолжено. В случае нехватки фактов
для принятия решения будет взята другая дистанционная проба нуж-
ной линии. Иунио!
Римлянин поднял свой дротик еще выше.- Кто зовет Иунио?
- Выходите давать показания. Как я и опасался, Иунио объяс-
нил голосу, куда ему следует идти и чем заниматься. И не бы-
ло никакой возможности защитить Крошку от его языка: английский
перевод изложил нам все в полном объеме, да сейчас и не имело уже
значения, удастся уберечь Крошку от "неприличных" влияний, или
нет. Голос продолжал так же невозмутимо:
- Ваш ли это голос? Является ли это вашими показаниям и?
Тут же послышался еще один голос, в котором я узнал речь рим-
лянина, отвечающего на вопросы, описывающего сражения, рассказы-
вающего об обращении с пленными. Мы слышали английский перевод,
но даже он сохранял самонадеянный тембр его голоса.
- Колдовство! Ведьмы! - завопил легионер и стал делать рога
пальцами, отпугивая колдуний. Трансляция прекратилась.
- Голоса совпадают,- сухо объявила машина.- Запись приобще-
на к материалам дела.
Но машина не прекращала допрашивать Иунио, требуя подробнос-
тей: кто он, как оказался в Британии, чем там занимался, почему
считает необходимым служить Цезарю. Иунио коротко на все отвечал,
потом разозлился и отвечать перестал совсем. Издав боевой клич.
эхом прокатившийся по гигантскому залу, он отпрянул назад и что
было силы метнул дротик. До стены он не дотянул, но олимпийский
рекорд побил наверняка.
Я вдруг понял, что кричу "ура!"
Дротик еще не успел упасть на пол, как Иунио обнажил меч,
взметнул его в гладиаторском салюте и, выкрикнув "Слава Цезарю",
взял на караул.
Как он поносил их всех! Он ясно объяснил, что думает о тва-
рях, которые не то что не римские граждане, но даже не варвары!
Ого, сказал я себе, матч, кажется, подходит к концу. Все!
Крышка тебе, человечество.
Иунио вопил без остановки, призывая на помощь своих богов,
грозя расправой, придумывая все более и более изощренные ее мето-
ды, подробно расписывая, что с ними со всеми сотворит Цезарь. Я
надеялся, что даже в переводе Крошка не поймет и половины, хотя
надежды мои вряд ли были обоснованы: она вообще более понятлива,
чем следовало бы.
Но я почувствовал, что начинаю гордиться легионером.
В тирадах Черволицего звучало зло, но его не было в речах Иу-
нио. Под ломаной грамматикой, смачными ругательствами и грубой
натурой заскорузлого старого сержанта жили отвага, человеческое
достоинство и смелость. Может, он и был старым негодяем, но он
был негодяем моего сорта.
Кончил он вызовом - он требовал, чтобы они выходили на бой
против него; пусть выходят по одиночке или выстроятся черепахой -
он согласен драться сразу вместе со всеми.
- Я сложу из вас погребальный костер! Я выпущу вам кишки! Я
покажу вам, как умирает римский солдат - у могилы, заваленной
трупами врагов Цезаря!
Он остановился, чтобы перевести дыхание. Я снова заорал "бра-
во", и Крошка подхватила мой крик.
Иунио глянул на нас через плечо и усмехнулся.
- Перерезай им глотки, когда я начну сбивать их с ног, па-
рень! Сейчас поработаем!
- Вернуть его обратно в пространство-время, откуда он был
взят,- произнес холодный голос.
Иунио встрепенулся, громко призывая Марса и Юпитера, когда
его потянули за собой невидимые руки. Меч его упал на пол, но тут
же взлетел вверх и сам вошел в ножны.
Иунио молнией пронесся мимо меня. Сложив руки рупором, я
крикнул ему вдогонку:
- Прощай, Иунио!
- Прощай, мальчик! - ответил он, пытаясь вырваться.- Трусят
они, трусы! Ни на что не способны, кроме грязного колдовства!
И Иунио исчез.
- Клиффорд Рассел...
- А? Я здесь. Крошка сжала мою руку.
- Ваш ли это голос?
- Погодите-ка,- сказал я.
- Да? Говорите. Я перевел дыхание. Крошка прижалась ко мне и
зашептала в ухо:
- Постарайся, Кип. Они ведь всерьез.
- Постараюсь, малыш,- ответил я и продолжал.- Что здесь
происходит? Мне ведь сказали, что рассматривается вопрос о чело-
вечестве?
- Верно.
- Но ведь это невозможно! У вас нет достаточных исходных
данных. Одно колдовство, да и только, как сказал Иунио. Вы взяли
пещерного человека, потом признали, что это ошибка. Но это не
единственная ваша ошибка. Вот здесь был Иунио.
Какой бы он ни был - причем я вовсе его не стыжусь, я гор-
жусь им! - он не имеет никакого отношения к нашему настоящему. Он
уже две тысячи лет как мертв, и все, чем он был, тоже мертво. Хо-
роший ли, плохой ли, он не представляет сегодняшнее человечество.
- Мне это известно. Сегодняшнее человечество представляете вы
двое.
- Нет, вы и по нам судить не можете. Крошка и я никак не яв-
ляемся средним показателем. Мы не претендуем на то, чтобы быть
ангелами,- ни она, ни я. Если вы осудите наш род на основании
только наших поступков, вы совершите величайшую несправедливость.
Судите нас, или меня лично...
- И меня тоже!
- ...на основании моих собственных поступков. Но не привле-
кайте за это к ответу моих сородичей. Это не научно. Это матема-
тически не обосновано!
- Обосновано!
- Нет! Люди - не молекулы. Все они очень разные.- Относи-
тельно их юрисдикции над нами я спорить не стал.
Черволицые уже пробовали.
- Согласен, люди не являются молекулами. Но не являются и
индивидуумами.
- Нет, являются!
- Они не могут считаться независимыми индивидуумами, они яв-
ляются частями единого организма. Каждая клетка вашего тела пов-
торяет один и тот же образец.
По трем пробам организма, именуемого человечеством, я могу
определить его потенциал и предел его возможностей.
- Им нет пределов! И никто не способен предсказать наше бу-
дущее.
- Весьма вероятно, что ваши возможности беспредельны,- сог-
ласился голос.- Это следует определить. Но если это так, то от-
нюдь не в вашу пользу.
- Почему?
- Потому, что вы неверно представляете себе цель настоящего
рассмотрения. Вы говорите о "справедливости". Я знаю, что вы
имеете под ней в виду. Но ни разу не было еще случая, чтобы две
разные расы вкладывали в это слово одно и то же значение и приш-
ли к соглашению. Я не ставлю своей задачей исходить из этой кон-
цепции. Наш суд не является юридическим судом.
- Что же это тогда?
- Можете сказать "совет безопасности". Или "комитет бди-
тельности". Неважно, как вы назовете его, потому что передо мной
стоит одна лишь задача: рассмотреть ваше человечество и опреде-
лить, представляет ли оно собой угрозу для нашего выживания. Если
да, я сейчас же покончу с вами. Есть только один надежный способ
предотвратить суровую опасность - сделать это, пока она еще неве-
лика. Данные, которыми я располагаю о вас, заставляют думать, что
когданибудь вы можете вырасти в серьезную угрозу безопасности
Трех галактик. И сейчас я намерен установить факты.
- Но вы говорили, что для этого вам необходимо по крайней
мере три образца. А пещерный человек не подошел.
- У нас есть три образца - римлянин и вы оба. Но установить
факты можно и по одному. Три образца - традиция, оставшаяся с
древних времен, результат осторожной привычки проверять и переп-
роверять. В мои задачи не входит отправление "справедливости", я
должен не допустить ошибки.
Я хотел было сказать ему, что он неправ, хоть ему и миллион
лет, но он добавил:
- Итак, рассмотрение продолжается. Клиффорд Рассел, ваш ли
это голос?
Снова зазвучала запись моего рассказа, но на этот раз из не-
го не было выпущено ничего - ни красочные эпитеты, ни личные
оценки и мнения, ни суждения о разных проблемах.
Наслушавшись, я поднял руку:
- Ну ладно, хватит! Это я говорил, мой голос. Трансляция
прекратилась.
- Вы подтверждаете?
- Да.
- Хотите что-нибудь добавить, изменить или снять?
Я напряженно думал. Если не считать нескольких ехидных ком-
ментариев, я рассказал все совершенно точно.
- Нет.
- А это тоже ваш голос? Тут-то меня и прокатили. Они включи-
ли бесконеч-
ную запись моих бесед с профессором Джо - все о Земле... История,
обычаи, люди... Я понял, почему Джо носил такой же значок, как
Материня. Как это называется? "Подсадная утка"? "Стукач"? Добрый
старый профессор Джо, дрянь паскудная, оказался стукачом.
Мне даже тошно стало.
- Дайте мне послушать еще. Мне пошли навстречу. Слушал я
вполуха, пытаясь в это время вспомнить, что же я еще набол-
тал такого, что могут сейчас использовать против человечества?
Крестовые походы? Рабовладение? Газовые камеры в Дахау? Что же
еще я наболтал?
Трансляция все продолжалась. Еще бы, записывалито целыми не-
делями. Мы могли здесь простоять до тех пор, пока у нас ступни не
расплющатся.
- Да, это мой голос.
- Вы все подтверждаете? Вы не хотите внести поправки либо
дополнения?
- Можно проделать все это сначала? - осторожно спросил я.
- Если вы так желаете. Я хотел уж было сказать, что желаю,
что надо всю эту запись стереть, и начать все сначала. Но
согласятся ли они? Или сохранят обе записи, чтобы потом их срав-
нить? Ложь не вызвала бы у меня угрызений совести: "Говори прав-
ду и посрами дьявола" - девиз мало подходящий, когда на карту
поставлена жизнь твоих близких, твоих друзей и всего человечес-
тва. Но сумеют ли они поймать меня на лжи? Материня советовала
говорить правду и ничего не бояться. Но ведь она не на нашей сто-
роне! Нет, на нашей! Надо было отвечать. Но я так запутался,
что не мог уже думать. Я ведь пытался рассказать профессору
Джо все по правде... Ну, может, я что и притушил, не останавли-
вался подробно на всех страшных газетных заголовках. Но в
принципе все говорил по правде.
Сумею ли я изложить более приемлемую версию сейчас? Позволят
ли они мне начать все сначала и проглотят ли состряпанную мной
пропаганду? Либо то, что меня уличат во лжи, сверив обе ленты, и
погубит род человеческий?
- Я все подтверждаю.
- Запись приобщается к делу. Патриция Уайнт Рейсфелд...
У Крошки на эту процедуру много времени не ушло, она просто
последовала моему примеру.
