же, как Материня обладала даром "понимания", он обладал даром
"восприятия". И когда возникали новые факты, охотно отбрасывал
старые теории и представления, которые опровергались новыми дан-
ными.
Он тщательно изучил Крошкин скафандр, попросил ее включить
поле шлема, направив на него свет настольной лампы, чтобы уви-
деть эффект светонепроницаемости, и все очень серьезно. Потом по-
тянулся к телефону.
- Нужно срочно вызвать Дарио.
- Прямо среди ночи, Курт?
- Оставь, Джанис. Армагеддон не будет ждать открытия конторы.
- Профессор Рейсфелд?
- Да, Кип?
- Может, вам лучше посмотреть все остальное, прежде чем зво-
нить?
- Что остальное?
Я извлек из карманов Оскара: два маяка - по одному на каждо-
го из нас, листы металлической "бумаги", исписанные уравнениями,
две "счастливые штучки", две серебристые сферы. По пути домой мы
остановились на Веге-пять, где провели большую часть времени под
своего рода гипнозом, пока профессор Джо с еще одним ученым выка-
чивали из нас все, что мы знали о земной математике. И вовсе не
для того, чтобы у нас научиться - вот еще! Они лишь хотели ус-
воить язык наших математических символов - от векторов до радика-
лов и замысловатых знаков, применяемых в высшей физике,- чтобы
можно было коечему обучить нас; результаты были изложены на ме-
таллических листах.
Прежде всего я показал профессору Рейсфелду маяки:
- Мы теперь включены в участок Материни. Она велела пользо-
ваться маяками в случае нужды. Материня будет находиться побли-
зости, не более, чем в тысяче световых лет от нас. Но она услы-
шит наш зов, даже если окажется далеко.
- Вот как,- профессор посмотрел на мой маяк. Он был намного
аккуратнее и меньше размером, чем тот, который Материня тайком
смастерила на Плутоне.- Может, осмелимся разобрать его?
- Он содержит огромный заряд энергии. Взорвется еще, чего
доброго.
- Да, весьма вероятно,- профессор с сожалением протянул маяк
мне обратно.
Объяснить, что такое "счастливые штучки" невозможно. Они по-
хожи на маленькие абстрактные скульптурки, которые следует вос-
принимать не только зрительно, но и осязательно. Моя казалась об-
сидиановой, но была теплой и мягкой. Крошкина больше походила не
нефрит. Для получения желаемого (и желанного) эффекта следует
приложить ее к голове. Я дал свою профессору Рейсфелду, и на ли-
це его появилось благоговейное выражение. Я знал, какой эффект
они производят: любовь и ласка Материни окружают тебя, тебе теп-
ло, ты ничего не боишься и чувствуешь себя понятым.
- Она любит тебя,- сказал профессор.- Эта "штучка" предназ-
началась не для меня. Извини.
- О нет, она любит и вас тоже.
- Что?
- Она любит всех маленьких пушистых беспомощных щенков. По-
тому-то она и Материня.
Я даже не понял, как это сорвалось у меня с языка, но профес-
сор не обиделся.
- Так ты говорить, она сотрудник полиции?
- Скорее - детской комнаты. С ее точки зрения мы живем в
трущобном районе, отсталом и весьма опасном. Иногда ей приходит-
ся прибегать к мерам, которые ей не по вкусу. Но она - хороший
работник, а кто-то ведь должен выполнять и неприятные обязаннос-
ти. Она не увиливает от исполнения своего долга.
- Да, она увиливать не будет.
- Хотите попробовать еще?
- Тебе не жалко?
- Нет, что вы, она же не снашивается. Он приложил "штучку" к
виску, и на лице его снова появилось теплое счастливое выра-
жение. Посмотрев на Крошку, уснувшую, уткнувшись носом в тарелку
с кашей, он сказал:
- Знай я, что с одной стороны о дочке заботится Материня, а
с другой ты - я бы и беспокоиться не стал.
- Мы действовали коллективно,- объяснил я.- И нипочем не
справились бы без Крошки. Она - девочка с характером.
- Порой даже с избытком его.
- Иногда именно избыток и необходим. Вот эти шары содержат
информацию. У вас есть магнитофон, профессор?
- Разумеется.
- Их надо переписать на пленку, потому что они разового дей-
ствия. Молекулы после прослушивания снова приходят в хаос.
Затем я показал профессору математическую бумагу. Я пытался
прочесть ее сам, но меня хватило всего на две строчки, а потом я
сумел лишь узнать кое-где отдельные знакомые знаки.
Профессор Рейсфелд прочитал наполовину первую страницу и под-
нял голову:
- Пойду-ка я позвоню.
На рассвете взошел кусочек старушки-Луны, и я пытался опреде-
лить, где находится станция Томба. Крошка спала на диване отца,
закутанная в его банный халат и сжав в руках мадам Помпадур. Про-
фессор пытался отнести ее в постель, но она проснулась и заупря-
милась так, что он уложил ее обратно. Профессор жевал пустую
трубку и слушал, как шарообразная кассета мягко шептала в его
магнитофон. Время от времени он кидал мне какой-нибудь вопрос, и
я отвечал, очнувшись от дремоты.
В противоположном углу кабинета сидели у доски профессор Гио-
ми и доктор Брук, стирая написанное, испещряя доску новыми форму-
лами, споря без остановки над листами металлической бумаги. Брук
был похож на водителя грузовика, а Гиоми - на разъяренного Иунио.
Оба были взволнованы, но доктора Брука выдавало лишь подер-
гивание щеки; а Крошкин папа объяснил мне, что тик доктора Брука
является верным признаком предстоящего нервного расстройства, но
не у него, а у других физиков.
Два утра спустя мы все еще находились в кабинете. Профессор
Рейсфелд побрился, чем резко отличался от остальных. Я соснул
немного и один раз ухитрился даже принять душ.
Я хотел уехать домой сразу, как только передам им все мате-
риалы, но профессор Рейсфелд попросил меня задержаться, потому
что должен был приехать Генеральный секретарь Федерации.
Я остался. Домой звонить не стал - что толку расстраивать ро-
дителей лишний раз? Я бы, конечно, предпочел сам поехать в
Нью-Йорк к секретарю, но профессор Рейсфелд пригласил его сюда; я
начал понимать, что самые важные люди не могут не считаться с его
приглашениями.
Мистер ван Дювендюк оказался стройным высоким человеком. По-
жав мне руку, он спросил:
- Насколько я понимаю, вы сын доктора Сэмюэла Рассела?
- Вы знаете моего отца, сэр?
- Встречались когда-то в Гааге. Доктор Брук повернулся ко
мне,- а когда Генеральный секретарь вошел в комнату, всего
лишь небрежно кивнул ему:
- Ты парень Сэма Рассела?
- И вы его знаете тоже?
- Еще бы. Он же автор блестящего труда "К вопросу о статисти-
ческой обработке неподробных данных".
Я никогда не имел понятия ни о том, что папа написал такую
книгу, ни о том, что он был знаком с высшим должностным лицом Фе-
дерации. Иногда мне кажется, что папа очень эксцентричный человек.
Мистер ван Дювендюк подождал, пока ученые оторвутся от доски
глотнуть воздуха, и спросил:
- Что-нибудь существенное, господа?
- Угу,- буркнул Брук.
- Блеск, да и только,- согласился Гиоми.
- Что же именно?
- Ну...- доктор Брук ткнул пальцем в одну из строчек на дос-
ке.
- Точно сказать пока не могу, но похоже на антигравитацию. А
этот потомок римлян уверяет, что если развернуть принцип на девя-
носто градусов, мы получим формулу путешествия во времени.
- Совершенно верно!
- Но если он прав, то энергии нужно столько, что потребует-
ся еще одна звезда. Хотя...- Брук впился взглядом в нацарапанные
им на доске строчки.- Возможно разработать энергоблок, который
влезет в ваш жилетный карман, а энергии давать будет больше, чем
реактор в Брисбене.
- Это действительно возможно?
- Расспросите своих внуков, когда они подрастут. Раньше не
получится,- проворчал Брук.
- Чем вы там расстроены, доктор Брук? - спросил мистер ван
Дювендюк.
Теперь Брук зарычал:
- Небось, все засекретите? А я засекреченной математики на
дух не переношу. Это позор!
Я навострил уши. Я ведь объяснял Материне все эти дела с сек-
ретностью, но своими объяснениями лишь шокировал ее. Я говорил,
что Федерация должна хранить секреты, важные для ее безопасности,
но она отказывалась меня понимать, сказав в заключение, что в ко-
нечном счете все это потеряет смысл.
- Я тоже не сторонник секретности в науке,- ответил Бруку
Генеральный секретарь.- Но вынужден с ней мириться.
- Я так и знал, что вы это скажете!
- Одну минуту. Являются ли эти сведения собственностью пра-
вительства США?
- Разумеется, нет!
- Не принадлежат они и Федерации. Итак, вы продемонстрирова-
ли мне интересные математические выкладки. Но не могу же я вам
запретить их публиковать. Они ваши.
- Нет,- покачал головой Брук.- Не мои.- Он указал на меня.-
Его.
- Понятно.- Генеральный секретарь посмотрел на меня.- Как
юрист, могу сказать вам следующее, молодой человек. Если вы же-
лаете опуиликовать эти данные, никто не сможет вам помешать сде-
лать это.
- Но они не мои, я всего лишь доставил их.
- Все равно, кроме вас никто не может на них претендовать.
Хотите ли вы их опубликовать, подписав, скажем, совместно в эти-
ми господами?
У меня сложилось впечатление, что ему очень хотелось увидеть
эти данные опубликованными.
- Конечно. Но третьим именем должно стоять не мое, а...- я
запнулся. Не подписывать же работу нотами? - Ну, скажем, доктора
М. Т. Риня.
- Кто же это?
- Веганка. Но мы можем выдать это имя за китайское.
Генеральный секретарь продолжал задавать вопросы, прослуши-
вать записи. Затем заказал разговор с Луной. Я знал, что это дав-
но возможно, но никогда не думал, что доведется присутствовать
при таком телефонном разговоре самому.
- Да, Генеральный секретарь... да, начальника базы, пожалуй-
ста... Джим?.. Ничего не слышу... Джим, ты иногда проводишь уче-
ния... Я звоню неофициально, но не проверил ли бы ты долину...-
Он обернулся ко мне, я быстро ответил,- долину сразу за хребтом к
востоку от станции Томба. Совет Безопасности ничего не знает, это
так, между нами. Но если ты устроишь там маневры, очень тебе со-
ветую послать большой отряд с оружием. Там могут встретиться га-
дюки, к тому же хорошо замаскированные. Ну, скажем, интуиция. Да,
дети чувствуют себя прекрасно, и Беатриса тоже. Я позвоню Мэри,
скажу ей, что беседовал с тобой.
Генеральный секретарь попросил меня оставить ему свой адрес.
Я не мог сказать, когда окажусь дома, потому что не знал, как бу-
ду туда добираться. В общем, я собирался "голосовать" на шоссе,
но не хотел сознаваться в этом. У мистера ван Дювендюка поползли
вверх брови.
- Полагаю, что мы должны подбросить его домой, а, профессор?
- Это лишь часть того, что мы ему должны.
- Рассел, я понял из магнитной записи, что вы хотите стать
космическим инженером.
- Да, сэр, то есть мистер секретарь.
- Вы не подумывали заняться юриспруденцией? В космосе ведь
много инженеров, но мало юристов. А они нужны везде. Человек, хо-
рошо изучивший космическое право, всегда найдет себе достойное
место.
- Почему бы не овладеть обеими профессиями? - предложил
Крошкин папа.- Не нравится мне эта современная сверхспециализация.
- Хорошая мысль,- согласился Генеральный секретарь.- Тогда
он мог бы диктовать свои условия.
Я уже хотел сказать, что меня больше тянет к электронике,
как вдруг понял, чем именно хотел бы заниматься.
- Не думаю, что две профессии сразу будут мне под силу.
- Не ерунди,- резко ответил профессор Рейсфелд.
- Не буду, сэр. Но я хочу заняться скафандрами. У меня есть
кое-какие идеи по их усовершенствованию.
- Насколько я помню твой рассказ, тебе отказали в приеме во
все хорошие колледжи. Так, так,- профессор Рейсфелд побарабанил
пальцами по столу.- Ну, не глупо ли, мистер Генеральный секре-
тарь? Парнишке легче попасть в Магеллановы облака, чем в колледж.
