мертвую тишину, если только сигнал не поступает на другой контур,
настроенный на те же колебания, чтобы воспринимать их. А я не был
включен на нужную частоту.
Тем не менее, я хорошо понимал их, если разговор не залезал в
интеллектуальные дебри.
Существа они были очень милые, охотно болтали и смеялись, и
все друг к другу хорошо относились. Я с трудом различал их всех,
за исключением Материни. (Я узнал, что, в свою очередь, един-
ственное различие, которое они видели между Крошкой и мной, зак-
лючалось в том, что я был болен, а она здорова). Но они друг дру-
га различали без труда, и их разговоры были так переполнены музы-
кальными именами, что казалось, будто слушаешь "Петю и волка" или
оперу Вагнера. У них был даже специальный лейтмотив для меня.
Речь их звучала жизнерадостно и весело, как звуки яркого летнего
рассвета.
Теперь, если я услышу канарейку, я буду знать, о чем она
поет, даже если она сама этого не знает.
Многое я узнавал от Крошки - ведь больничная койка не лучшее
место для знакомства с планетой. Вега-пять была планетой с притя-
жением земного типа, с кислородной атмосферой, с циклом жизни,
построенным на воде. Для землян она не годилась - не только из-за
полуденного "солнца", которое может убить человека силой ультра-
фиолетовых лучей, но и из-за того, что атмосфера содержала смер-
тоносное для нас количество озона; немного озона это хорошо, бод-
рит и освежает, но глотните чуть больше нормы -
и... В общем, это все равно, что глотнуть синильной кислоты. Моя
комната кондиционировалась, веганцы могли в ней свободно дышать,
но находили воздух безвкусным.
Многое я узнал и как побочное следствие просьбы, с которой ко
мне обратилась Материня: она хотела, чтобы я надиктовал ей под-
робный рассказ о том, как влип во всю эту историю. Когда я закон-
чил, она попросила меня надиктовать все, что я знал о Земле, ее
истории, о том, как земляне трудятся и уживаются вместе. Надо
сказать, я по сей день диктую ответы на эти вопросы - потому что.
как выяснилось, не так уж много знаю. Взять хотя бы Древний Вави-
лон - какое он оказал влияние на раннюю цивилизацию Египта? Я
имел об этом самые туманные представления.
Возможно, Крошка справилась с этой задачей лучше, поскольку,
как мой отец, она навсегда запоминает все, что когда-либо слыша-
ла или читала. Но им, наверно, оказалось не под силу заставить ее
долго сидеть на месте, а я к своему все равно был прикован. Мате-
риня интересовалась этой информацией по тем же причинам, которые
заставляют нас изучать австралийских аборигенов, а также хотела
иметь записи нашего языка. Была у нее и еще одна причина.
Дело мне выпало нелегкое, но ко мне прикрепили веганца, что-
бы он помогал, когда у меня было желание работать, и который
всегда был готов работу прекратить, если я уставал. Я прозвал его
"профессор Джозефус Яйцеголовый". Слово "профессор" более-менее
подходит в данном случае, а имя его все равно буквами не запи-
шешь. Для краткости я называл его "Джо", а он, обращаясь ко мне,
высвистывал мотивчик, который по-ихнему означал "Клиффорд Рассел,
обмороженное чудовище". Джо обладал почти таким же развитым да-
ром понимания, как Материня. Но как объяснить такие понятия, как
"тарифы" и "короли" существу, в истории которого никогда не было
ни того, ни другого? Английские слова казались бессмысленным шу-
мом.
Однако Джо изучал истории многих планет и народов и демон-
стрировал мне различные сценки на цветных стереоэкранах, пока мы
не определяли вместе, о чем идет речь.
Мы продвигались вперед; я надиктовывал текст в серебристый
шар, висящий подле рта, а Джо, свернувшись как кот в клубочек,
лежал на специальном возвышении, поднятом на уровень моей крова-
ти, и диктовал в свой микрофон комментарии.
Его микрофон был устроен так, что голос я слышал только тог-
да, когда он обращался ко мне.
Когда случалась заминка, Джо прекращал диктовать и показывал
мне различные изображения, пытаясь выяснить, о чем зашла речь.
Изображения, казалось, появлялись прямо из воздуха и так, чтобы
мне было удобно: стоило мне повернуть голову, и они перемещались
вслед за ней. Цветное стереотелевидение с абсолютно реальным дос-
товерным изображением. Что ж, дайте нам еще двадцать лет, и мы
добьемся такого же результата.
Настоящее впечатление на меня произвела организация, которая
за этим стояла. Я стал расспрашивать о ней Джо. Он пропел что-то
в свой микрофон, и мы совершили быстрое турне по их "библиотеке
Конгресса".
Мой отец считает, что библиотечная наука лежит в основе всех
наук, так же, как ключом ко всем наукам является математика, и
что выживем мы или погибнем зависит от того, как хорошо справят-
ся со своим делом библиотекари. Мне библиотечная профессия роман-
тичной не кажется. Но, может, папа высказал не очень очевидную
истину.
В этой "библиотеке" были сотни, а то и тысячи веганцев, прос-
матривающих изображения; перед каждым из них стояла серебристая
сфера. Джо сказал, что они "рассказывают память". Это соответ-
ствует печатанию карточек для каталога; с той только разницей,
что результат больше походил на запись в мозговых клетках - де-
вять десятых того здания занимал электронный мозг.
Я заметил треугольный значок, похожий на тот, который носила
Материня, но его изображение быстро сменилось чем-то другим.
Такой же значок носил Джо (в отличие от других своих сороди-
чей), но я как-то не удосужился спросить, что он означает, пото-
му что созерцание этой невероятной "библиотеки" напомнило мне о
кибернетике, и мы уклонились от темы. Потом я решил, что это,
должно быть, знак принадлежности к ученым, потому что Материня
выделялась интеллектом даже среди веганцев, а Джо особенно от нее
не отставал.
Когда Джо был уверен, что понял какое-нибудь английское сло-
во, он приходил в восторг, как обласканный щенок. Вообще-то он
был преисполнен достоинства, но подобная реакция не считается для
веганца неприличной. Зато если веганец замирает, то значит, он
либо очень обеспокоен, либо недоволен чем-нибудь.
Беседы с Джо дали мне возможность путешествовать по разным
местам, не покидая постели. На наглядных примерах мне показывали
разницу между начальной школой и "университетом". "Детский сад"
выглядел следующим образом: один взрослый веганец на кучу шалу-
нов-детишек, невинно проказничающих, как проказничает щенок кол-
ли, когда наступает лапками на мордочку поваленного им братишки,
чтобы дотянуться до блюдца с молоком.
Но "университет" впечатлял тихой красотой, странного вида де-
ревьями, растениями и цветами, разбросанными между обаятельными
сюрреалистическими зданиями, непохожими ни на один известный мне
архитектурный стиль. (Ну и удивился бы я, окажись они на что-то
похожими!). Веганцы широко использовали параболы, а все "прямые"
линии казались выпуклыми, в них было то, что греки называли "эн-
тазис" - изящество, совокупленное с силой.
Однажды Джо пришел ко мне, весь светясь от радости. Он при-
нес еще один серебристый шар, больший размером, чем остальные,
вдвое. Поместив его передо мной, он пропел в свой:
- Послушай это, Кип.
Вслед за ним из большого шара раздалось по-английски:
- Послушай это, Кип!
- Что вы хотите услышать от меня? - спросил я.
- Что вы хотите услышать от меня? - пропел большой шар
по-вегански.
Больше профессор Джо не приходил ко мне.
Несмотря на всю помощь, несмотря на умение Материни объяс-
нять, я казался себе армейским тупицей в Вест-Пойнте* , принятым
почетным курсантом, но неспособным овладеть программой. Я так и
не понял даже устройства их правительства.
Да, у них было правительство и государство, но непохожее ни
на одну известную мне систему.
Джо понимал, что такое "голосование", "юриспруденция" и "де-
мократия" - он располагал примерами из истории множества планет.
О демократии он отозвался как об "очень хорошей системе для начи-
нающих". Это высказывание могло бы прозвучать высокомерно, но вы-
сокомерие веганцам не свойственно.
Познакомиться с кем-нибудь из молодежи мне не удалось. Джо
объяснил, что детям не положено видеть "непривычные существа",
пока они не научатся понимать их и сочувствовать им. Я бы обидел-
ся, если бы к тому времени сам уже не овладел в некоторой степе-
ни этим искусством. И сказать по правде, десятилетний земной
мальчик, увидев веганца, либо убежал бы, либо ткнул бы его палкой.
Я пытался расспросить об их государственной системе
Материни). В частности, мне хотелось узнать, как они сохраняют
мир и порядок; как функционируют их законы; как они борются с
преступностью; какие у них приняты наказания и правила уличного
движения.
Но разговор с Материней привел к самому значительному случаю
непонимания, когда-либо возникавшему в наших беседах.
- Но как же может разумное существо идти против собственной
природы? - спрашивала Материня.
Сдается мне, их единственный порок состоит в том, что у них
нет никаких недостатков. А это, оказывается, утомительно.
Лечащие меня медики очень заинтересовались
-----------------
* Вест-Пойнт - старейшая и самая престижная военная акаде-
мия США, расположенная в юго-восточной части Нью-Йорка на берегу
реки Гудзон.
лекарствами из шлема Оскара - как мы интересуемся шаманскими сна-
добьями; но это отнюдь не праздный интерес - вспомните дигиталис
и кураре.
Я объяснил им, какое лекарство от чего, и по большей части
сумел привести не только торговое, но и научное название почти
каждого. Я знал, что кодеин делается из опиума, а опиум добывает-
ся из мака. Я знал, что декседрин относится к сульфатам, но на
этом мои познания кончались. Органическая химия и биохимия и без
языкового барьера достаточно трудные темы для разговора.
Не знаю даже, когда я уяснил, что Материня не женщина, или,
вернее, не совсем женщина. Но значения это не имело: Материнство
- вопрос отношения, а не биологическое родство.
Если бы Ной строил свой ковчег на Веге-пять, ему пришлось бы
брать каждой твари не по паре, а по дюжине. Это довольно сильно
все осложняет.
Но "материня" - это существо, которое заботится о других. Я
вовсе не уверен, что они все одного пола, скорее, это зависит от
характера.
Встречался я и с существом "отцовского типа". Его можно наз-
вать "губернатором" или "мэром", но, пожалуй, "пастырь" или "во-
жатый" подойдет лучше, хотя его авторитет распространялся на це-
лый континент.
Он вплыл в мою комнату во время одной из наших бесед с Джо,
пробыл с нами пять минут, прочирикал Джо, чтобы тот продолжал де-
лать полезное дело, мне прочирикал, что я хороший мальчик, поже-
лал поскорее поправиться, и все без какой бы то ни было спешки.
От него исходило наполнившее меня теплое чувство уверенности, как
от папы, когда он со мной разговаривает. Визит его носил харак-
тер "посещения раненых членом королевской фамилии", но без снис-
ходительного оттенка; а ведь нелегко, наверное, было включить по-
сещение моей палаты в его плотный рабочий график.
Джо по отношению ко мне не проявлял ни отцовской заботы, ни
материнской ласки, он учил и изучал меня - "профессорский тип".
Однажды Крошка вбежала ко мне, веселая и живая, и застыла в
позе манекена.
- Как тебе нравится мой новый весенний туалет?
На ней был серебристый плотно облегающий комбинезончик, а на
спине горбилось что-то вроде рюкзачка. Выглядела она мило, но не
то, чтобы блистательно; она вообще-то была похожа на две палки:
этот наряд лишь подчеркивал сходство.
- Очень здорово,- прокомментировал я.- В акробаты готовишься?
- Не будь глупышкой. Кип, это мой новый скафандр - настоящий!
Я посмотрел на большого и неуклюжего, заполнявшего весь стен-
