зерцал его третий глаз.
Поспевать за ним оказалось нелегко. Он провел нас по коридо-
ру, затем направо сквозь еще одни массивные двойные открытые две-
ри и, наконец, внезапно остановился перед отверстием в полу, сма-
хивающим на канализационный люк.
- Разденьте это! - приказал он.
Толстяк и Тощий скинули шлемы, так что я понял, что, с одной
стороны, это безопасно. Но со всех других сторон никак не хотел
вылезать из Оскара, коль скоро рядом находился Черволицый.
Толстяк отстегнул мой шлем.
- Скидывай эту шкуру, малый, да поживей! Тощий расстегнул
мой пояс, и они быстро содрали с меня скафандр, невзирая на
сопротивление.
Черволицый ждал. Как только меня вытащили из Оскара, он пока-
зал на отверстие:
- Вниз!
Меня передернуло. Дыра казалась глубокой, как колодец, и еще
менее соблазнительной.
- Вниз! - повторил он.- Живо!
- Выполняй, голуба,- посоветовал Толстяк.- Прыгай, а то
столкнем. Лучше лезь сам, пока он не рассердился.
Я рванулся в сторону. Но в ту же секунду Черволицый схватил
меня и потянул обратно. Я уперся и подался назад, очень вовремя
оглянувшись, чтобы успеть превратить падение в неуклюжий прыжок.
До дна оказалось далеко. Падать было не так больно, как на
Земле, но лодыжку я подвернул. Значения это не имело - я никуда
не собирался, поскольку дырка в потолке была единственным отсюда
выходом.
Я очутился в камере примерно двадцать на двадцать футов, вы-
рубленной, как я решил, в твердой скале, хотя определить точно
было трудно - стены и потолок затягивал тот же материал, что и в
каюте корабля. Полпотолка закрывала осветительная панель. Вполне
можно читать, если бы было что. Единственная деталь, разнообразя-
щая обстановку - струйка воды, вытекающая из отверстия в стене в
углубление размером с ванну и сливающаяся неизвестно куда.
В камере было тепло, что мне понравилось, поскольку я не на-
шел ничего, напоминающего кровать или постель. И раз я уже при-
шел к выводу, что придется провести здесь довольно много времени,
я, естественно, интересовался проблемами пищи и сна.
Потом я решил, что сыт всем этим по горло. Занимался я себе
своим собственным делом у себя во дворе, и тут принесло этого
Черволицего. Усевшись на пол, я стал обдумывать самые мучи-
тельные способы предания его медленной смерти.
Наконец, я бросил заниматься чепухой и снова подумал о Крош-
ке и Материне. Где они? Не лежат ли их трупы между горами и стан-
цией Томба? Мне пришла невеселая мысль о том, что бедной Крошке
было бы лучше вовсе не очнуться от второго обморока. О судьбе Ма-
терини я мог лишь догадываться, поскольку мало что вообще о ней
знал, но в смерти Крошки уже не сомневался. Что ж, есть опреде-
ленная закономерность в том, что я сюда попал - рано или поздно
странствующему рыцарю суждено угодить в темницу. Но по всем пра-
вилам прелестная дева должна быть заключена в башне того же зам-
ка. Прости меня. Крошка, не рыцарь я, а всего лишь подручный ап-
текаря. Клистирная трубка. "Но чистота его сердца удесятеряет его
силы!"
Не смешно.
Потом мне надоело заниматься самобичеванием, и я решил пос-
мотреть, сколько времени, хотя значения это и не имело. Но, сог-
ласно традиции, узник обязан делать отметки на стенах и считать
проведенные в темнице дни, так что я решил, что можно и начать.
Но мои наручные часы не шли, и завести я их не мог. Пожалуй, во-
семь "g" оказались для них слишком сильной нагрузкой, хотя они
преподносятся как противоударные, водонепроницаемые, антимагнит-
ные и иммунные к антиамериканским настроениям *.
Немного спустя я лег и уснул. Разбудил меня грохот. Это сва-
лилась на пол консервная банка. При падении она не разбилась,
но ключ был на ней, и я быстренько ее вскрыл. Солонина и
очень недурная. Пустую банку я отмыл как следует, чтобы не пахло,
и приспособил под чашку - вода могла быть отравлена, но другой не
было все равно.
Вода оказалась теплой, и я вымылся. Сомневаюсь, чтобы за пос-
ледние двадцать лет кто-нибудь из моих соотечественников нуждал-
ся в ванне больше, чем я сейчас. Затем я постирал одежду. Мои ру-
башка, трусы и носки были сделаны из быстро сохнущей синтетики;
джинсы сохли дольше, но меня это не беспокоило. А вот знай я, что
попаду на Плутон, я безусловно захватил бы с собой хоть один из
двухсот кусков мыла "скайвей", сложенных на полу у нас в чулане.
Стирка надоумила меня произвести инвентаризацию наличного
имущества. У меня имелись: носовой платок; шестьдесят семь цен-
тов мелочи; долларовая купюра, настолько затасканная и пропитан-
ная потом, что даже портрет Вашингтона стал почти неразличим; ав-
томатический карандаш с рекламной надписью - "лучшие молочные
коктейли - в ресторане Джея для автомобилистов" (брехня,
конечно,- лучшие коктейли в городе делал я); наконец, список про-
дуктов, которые мама просила купить у бакалейщика, и которые я не
купил из-за того идиотского кондиционера в аптеке. Список оказал-
ся не таким затасканным, как доллар, потому что лежал в нагруд-
ном карманчике рубашки.
Я разложил все вещи в ряд и осмотрел их. Сомнительно, чтобы
из них удалось сделать чудесное оружие, с помощью которого я су-
мею вырваться отсюда, захватить корабль, научиться им управлять
и, победоносно вернувшись домой, предупредить Президента об опас-
ности и спасти страну.
Я разложил вещи по-другому. Но даже от этого они
------------
* Роман вышел в свет всего через год после смерти сенатора
Дж. Маккарти, возглавлявшего сенатскую комиссию по расследованию
антиамериканской деятельности, и это слово было тогда у всех на
слуху.
не стали похожи на материал для чудо-оружия. Просто потому, что
не были им.
Разбуженный кошмарами, я вдруг отчетливо вспомнил, где я на-
хожусь, и мне захотелось обратно в кошмарный сон. Я лежал, жалея
самого себя изо всех сил, и вскоре слезы ручьем хлынули на мой
дрожащий подбородок. Я никогда не ставил самоцелью "не быть плак-
сой", отец не раз говорил, что в слезах ничего дурного нет, прос-
то на людях плакать не принято, хотя у некоторых народов плач
считается делом общественно полезным. Однако у нас в школе прос-
лыть плаксой было не очень полезно, так что я отучился плакать
уже давно. К тому же, слезы изматывают, но ничего не меняют. Так
что я закрыл краны и взялся за оценку обстановки.
Планы у меня возникли следующие:
1. Выбраться из этой ямы.
2. Найти Оскара и влезть в него.
3. Выбраться наружу, украсть корабль и отправиться домой -
если соображу, как.
4. Придумать оружие или способ, как отбиться от черволицых
или отвлечь их внимание, пока я сбегу и буду искать корабль. Это
как раз дело легкое. Любой супермен, обладающий даром телепорта-
ции и другим стандартным набором парапсихологических чудес спра-
вится запросто. Не забыть бы только составить абсолютно надежный
план операции и уплатить страховой взнос.
5. Самое главное: прежде, чем сказать "прости" романтическим
берегам экзотического Плутона и его гостеприимным красочным ту-
земцам, необходимо удостовериться, что ни Крошки, ни Материни
здесь нет, а если они здесь, то забрать их с собой, ибо - вопре-
ки мнению некоторых - лучше быть мертвым героем, чем живой гни-
дой. Смерть, конечно, дело пакостное и неопрятное, но ведь и гни-
де придется когда-то умирать, как ни пытайся она остаться в жи-
вых, а до этого дня придется жить, постоянно объясняя, почему
поступил тогда так, а не иначе. Строить из себя героя, разумеет-
ся, занятие малопривлекательное, но альтернатива этому выглядит
куда как хуже.
И совсем не в том дело, что Крошка умеет управлять кораблем,
а Материня может меня этому научить. Доказать я это не могу, но
сам знаю твердо, что это так.
Примечание: итак, я научусь пилотировать корабль, но выдержу
ли я полет при восьми "g"? Я же помню, каково мне пришлось. Авто-
пилот? А есть ли на нем указатели по-английски? (Брось дурить,
Клиффорд!)
Дополнительное примечание. Сколько времени займет путь домой
при одном "g"? Весь остаток жизни? Или всего лишь достаточный
срок, чтобы умереть с голоду?
6. Трудотерапия. Я должен что-то придумать, чтобы занять се-
бя в промежутки отдыха между раздумиями над предыдущими пунктами
плана. Это необходимо, чтобы сохранять форму и держать себя в ру-
ках. 0'Генри в тюрьме писал рассказы. Апостол Павел создал самые
сильные свои произведения в заключении в Риме. Что ж, в следую-
щий раз захвачу с собой пачку бумаги и машинку. А сейчас придет-
ся удовлетвориться математическими головоломками и шахматными за-
дачами. Годится все что угодно, лишь бы не начать себя жалеть.
Итак, за работу. Пункт первый - как выбраться из этой ямы?
Ответ: никак. Ширина камеры футов двадцать, до потолка футов две-
надцать. Стенки гладкие, как щечки младенца и непроницаемые, как
сборщик налогов. Что еще? Отверстие в потолке, струйка воды и
выемка, в которую она стекает. Я подпрыгнул и достал до потолка.
Отсюда вывод, что сила тяжести здесь составляет 1,4 "g". Опреде-
лить раньше я никак не мог, потому что до Плутона испытал притя-
жение в одну шестую нормального, а потом бесконечно долго летел
при восьми "g", так что мои рефлексы уже все перепутали.
Но, хотя потолок я и мог достать, я не мог ни ходить по нему,
ни летать под ним.
Можно, конечно, разодрать одежду и свить веревку. Но за что
ее зацепить? Насколько я помню, пол наверху вокруг отверстия аб-
солютно гладкий. Но допустим даже, что я за что-нибудь зацеплюсь?
Что дальше? Бегать вокруг в чем мать родила, пока не нарвусь на
Черволицего и тот не загонит меня обратно в клетку, на этот раз
голого? Я решил отложить трюк с веревкой до тех пор, пока не раз-
работаю способа загнать Черволицего и все его племя в тупик.
Вздохнув, я снова огляделся вокруг. Что остается? Струйка во-
ды и маленький бассейн под ней.
Есть такая история о двух лягушках, угодивших в чан со смета-
ной. Одна, поняв всю безнадежность положения, задрала лапки вверх
и утонула. А вторая по глупости по своей никак не могла понять,
что ей конец, и все знай брыкалась, пытаясь выбраться. Несколько
часов спустя она сбила такой огромный кусок масла, что держалась
на нем как на острове, пока не пришла молочница и не выбросила ее
вон.
Вода с одной стороны лилась в тазик, а с другой куда-то выли-
валась. А что, если она не будет выливаться? Так, а удержусь ли я
на поверхности, пока вода заполнит комнату и дойдет до отверстия
в потолке? Что ж, это можно высчитать. У меня ведь есть консер-
вная банка.
По виду она была объемом с пинту, а пинта она и в Африке ве-
сит фунт, а кубический фут воды весит (на Земле) чуть больше шес-
тидесяти фунтов. Но мне надо знать точно. Размер моей ступни -
одиннадцать дюймов. Двумя монетками я отметил одиннадцать дюймов
на полу. Оказывается, ширина долларовой купюры составляет 2,5
дюйма. В скором времени я довольно точно определил размеры комна-
ты и емкость банки.
Наполнив банку под струей, я быстрым движением опорожнил ее,
считая при этом секунды. В конце концов я вычислил, сколько пона-
добится времени, чтобы заполнить всю комнату водой. Ответ мне так
не понравился, что я просчитал все еще раз.
Четырнадцать часов! Сумею ли я продержаться так долго на пла-
ву?
Сумею, черт побери, если нужно! А мне было нужно! Человек мо-
жет держаться на плаву сколько угодно, если не запаникует.
Скомкав джинсы, я сунул их в сливное отверстие и чуть не
упустил вместе с водой. Поэтому я обмотал их вокруг банки и зат-
кнул слив уже этим узлом. На этот раз он прочно застрял в отвер-
стии, а я забил оставшиеся щели другими предметами своего туале-
та. А потом принялся ждать, самодовольно усмехаясь. Может, потоп
