ка остановилась, я прислонился к ней шлемом:
- Мы прошли полмили. Как по-твоему, далеко нам еще? Или, мо-
жет, мы проскочили?
Крошка посмотрела на горы.
- Сама не знаю,- созналась она.- Ничего не узнаю.
- Мы не заблудились?
- Гм... Следы должны быть где-то впереди. Но мы уже прошли
довольно много. Ты хочешь повернуть назад?
- Я не знаю даже дороги до ближайшей почты.
- Но что же делать?
- Думаю, надо идти вперед, пока ты окончательно не удостове-
ришься, что проход уже не может быть дальше. Ты ищи проход, а я
буду искать следы краулера. Потом, когда ты действительно, уве-
ришься, что мы зашли слишком далеко, мы повернем. Мы не можем
позволить себе рыскать из стороны в сторону, как собака, потеряв-
шая след кролика.
- Хорошо.
Я отсчитал уже еще две тысячи шагов - очередную милю - когда
Крошка остановилась.
- Кип! Дальше прохода быть не может. Горы становятся все вы-
ше и массивнее.
- Ты уверена? Подумай как следует. Лучше пройти еще пять
миль, чем не дойти самую малость.
Она колебалась. Когда мы прислонились друг к другу шлемами,
она так прижалась лицом к окулярам, что я видел, как она нахмури-
лась. Наконец, она ответила:
- Его нет впереди. Кип.
- Что ж, тогда идем обратно! "Вперед, Макдуф, и будь прок-
лят тот, кто первый крикнет: "Хватит, стой! "
- "Король Лир".
- "Макбет". Спорим? Следы краулера мы нашли, прошагав всего
полмили обратно,- в первый раз я их на заметил. Они отпечата-
лись на голом камне, чуть-чуть лишь прикрытом пылью, когда мы шли
вперед, солнце светило мне через плечо, и следы гусениц были еле
заметны - я их и во второй раз чуть не пропустил.
Они уходили с равнины прямо в горы.
В жизни нам не пересечь бы горы, не пойди мы по следам крау-
лера: первоначальный план Крошки строился на одном лишь детском
энтузиазме. Это ведь была не дорога, просто местность, проходи-
мая для гусениц краулера. Попадались и такие места, где даже
краулер не мог пройти, не проложив себе путь выстрелами бластера.
Сомнительно, чтобы эту козью тропу прорубили Толстяк и Тощий, они
не производили впечатления любителей поработать. Должно быть,
здесь потрудилась одна из изыскательских партий. Попробуй мы с
Крошкой пробить новую дорогу, так бы мы здесь и остались экспона-
тами в назидание туристам.
Но где пройдет гусеничный вездеход, там проберется и человек.
Не прогулка, разумеется: вниз, вверх, вниз, вверх... да еще гля-
ди, куда ступаешь и следи за плохо держащимися камнями. Иногда мы
спускали друг друга на веревке, в общем, поход был утомителен и
скучен.
Когда запас кислорода у Крошки подошел к концу, мы останови-
лись, и я снова уравнял давление, сумев на этот раз зарядить ее
баллоны всего лишь на четверть - ситуация, как у Ахиллеса с чере-
пахой. Я до бесконечности мог продолжать перекачивать ей полови-
ну того, что будет оставаться, если, конечно, лента выдержит.
Она уже изрядно подносилась, но давление упало наполовину, и
я сумел сдерживать наконечники вместе, пока мы не закрыли клапаны.
Мне-то приходилось не так уж плохо: у меня была вода, пища,
таблетки и декседрин. Последний оказался огромным подспорьем -
каждый раз, когда я чувствовал, что слабею, я глотал половину жи-
вительной таблетки. Но бедная Крошка держалась лишь на воздухе и
мужестве.
У нее не было даже такой охладительной системы, как у Оскара.
Поскольку она использовала более обогащенную смесь, чем я (ведь
один из ее баллонов содержал чистый кислород), ей не требовался
столь же интенсивный приток воздуха, чтобы поддерживать нужный
индекс цвета крови, и я предупредил, чтобы она не использовала ни
на йоту больше воздуха, чем необходимо; расходовать воздух для
охлаждения она вообще не могла, он нужен был ей для дыхания.
- Да знаю я, Кип, знаю,- ответила она раздраженно.- У меня
стрелка еле-еле стоит на красном. Что я, дура, по-твоему?
- Просто хочу, чтобы ты выжила.
- Ладно, ладно, только брось со мной обращаться, как с ре-
бенком. Знай себе переставляй ноги, а я справлюсь.
- Не сомневаюсь!
Что же до Материни, то она всегда отвечала, что с ней все в
порядке, и дышала тем же воздухом, что и я (немножко уже ис-
пользованным), но откуда же мне знать, что ей хорошо, а что пло-
хо? Провиси человек целый день вниз головой, зацепившись за пят-
ки - он умрет; однако для летучей мыши это сплошное удовольствие,
а ведь мы с ними вроде бы двоюродные.
Мы с ней разговаривали по пути. О чем - неважно, ее песни на
меня действовали так же, как на боксера вопли его болельщиков.
Бедная Крошка даже такой помощи была лишена, за исключением
остановок, когда прижималась своим шлемом к моему - мы все еще не
решались пользоваться радио, даже в горах мы боялись привлечь к
себе внимание.
Мы снова остановились, и я перекачал Крошке одну восьмую бал-
лона. Лента после операции пришла в состояние настолько плачев-
ное, что я сильно усомнился, сумею ли снова ею воспользоваться.
Поэтому я предложил :
- Крошка, может, ты пока подышишь одним баллоном, в котором
смесь гелия с кислородом? Вытяни его до конца, а я пока понесу
твой кислородный баллон, чтобы ты могла экономить силы.
- У меня все в порядке.
- Но ведь с более легкой нагрузкой у тебя уйдет меньше воз-
духа.
- Тебе нужны свободные руки. А вдруг оступишься?
- Я же его не в руках понесу. Мой правый заспинный баллон
уже пуст. Я его выброшу. Помоги мне заменить его на твой, и у ме-
ня снова будет четыре баллона, я просто сохраню равновесие.
- Конечно, я помогу. Но я вполне могу нести два баллона,
правда же. Кип, вес ничего не значит. И если я истощу свою смесь,
чем же я буду дышать, когда ты будешь перезаряжать мой кислород-
ный баллон в следующий раз?
Я не хотел говорить ей, что испытывал сомнения относительно
следующей перезарядки.
- Хорошо, Крошка.
Она помогла мне переместить баллоны, пустой мы выбросили в
черную пропасть и продолжали путь. Я не знаю даже, как долго и
как далеко мы шли, казалось, что идем уже не первый день, хотя,
какие там дни с нашим запасом воздуха! Проходя по тропе милю за
милей, мы поднялись не меньше, чем тысяч на восемь футов. Высоту
в горах определить трудно, но я видел горы, высота которых мне
известна. Поглядите сами - первый хребет к востоку от станции
Томба.
Изрядный подъем даже при одной шестой силы тяжести.
Путь казался бесконечным, потому что я не знал, ни сколько мы
прошли, ни сколько нам еще идти. У нас обоих были часы - но под
скафандрами. Шлем обязательно должен иметь встроенные часы. Я мог
бы определить гринвичское время по Земле, но не имел для этого
достаточного опыта, да Земли по большей части и видно не было,
так глубоко мы зашли в горы; к тому же я толком не помнил, в ка-
кое время мы покинули корабль.
Еще одна вещь, которой обязательно следует снабдить скафан-
дры - зеркало заднего обзора. Кстати, если займетесь оборудова-
нием, обязательно добавьте оконце на подбородке, чтобы видеть,
куда ступаете. Но из них двух я бы выбрал зеркало заднего обзора.
Сейчас за спину никак не глянешь, если не повернешься всем телом.
Каждые несколько секунд мне хотелось взглянуть, не пресле-
дуют ли нас, но я не мог себе позволить такого усилия. Всю эту
кошмарную дорогу мне то и дело казалось, что они гонятся за нами
по пятам, то и дело я ожидал, что червеобразная рука опустится
мне на плечо. Я напряженно прислушивался к шагам, которых в ва-
кууме все равно не услышишь.
Покупая скафандр, обязательно заставьте изготовителя снаб-
дить его зеркалом заднего вида. Даже если за вами не гонится Чер-
волицый, все равно приятного мало, если вдруг из-за спины выныр-
нет даже ваш лучший друг. Да, и еще - если соберетесь на Луну,
захватите с собой козырек от солнца. Оскар старался изо всех сил,
и фирма "Йорк" отлично сделала кондиционер, но ничем не смягчен-
ные солнечные лучи сильнее всякого предположения, и я, так же,
как и Крошка, не осмеливался расходовать воздух на одно лишь ох-
лаждение тела.
Становилось все жарче и жарче. Пот тек по мне ручьями, тело
зудело, а я не мог почесаться, пот заливал и жег мне глаза. Крош-
ка, наверное, варилась заживо. Даже когда тропа пролегала по глу-
боким расщелинам, освещенным только лишь отражением от дальней
стены, таким темным, что нам приходилось включать фонари, мне все
равно было жарко, а когда мы снова выходили на солнцепек, стано-
вилось просто невыносимо. Искушение нажать подбородком на клапан,
впустить воздух, охладить тело разрасталось в почти непреодоли-
мое. Жажда прохлады начинала казаться более насущной, чем потреб-
ность дышать.
Будь я один, я поддался бы ей и умер. Но Крошке приходилось
много хуже моего. А если она может выдержать, то я просто обязан.
Я задумался над тем, как же можно так затеряться совсем поб-
лизости от жилища людей, и как коварным монстрам удалось спря-
тать свою базу всего лишь в сорока милях от станции Томба. Что ж,
времени на размышления выдалось предостаточно, и я мог все сооб-
разить, особенно, наблюдая окружавший меня лунный ландшафт.
По сравнению с Луной Арктика - это перенаселенный район. Пло-
щадь Луны равна примерно площади Азии, а людей на ней живет
меньше, чем в Сентервилле.
Целый век может пройти, прежде чем кто-нибудь исследует рав-
нину, где обосновался Черволицый. Даже если он не прибегнет к ка-
муфляжу, никто ничего не заметит с борта пролетающего над его ба-
зой ракетного корабля.
Человек в скафандре в ту сторону никогда не пойдет, человек в
краулере может найти базу, лишь случайно наткнувшись на нее, да и
то, если только пройдет по тропе, которой мы идем, и начнет кру-
жить по равнине.
Картографический спутник Луны может десять раз снимать и пе-
реснимать эту зону, но заметит ли техник в Лондоне небольшое раз-
личие на двух снимках? Может быть, но...
Годы спустя, кто-нибудь и проверит - если, конечно, не най-
дется более срочных дел, связанных с базой в районе, где все но-
во, все необычно и все срочно.
Что же до показаний радаров, то необъясненные и нерасшифро-
ванные показания ведут отсчет со времени, когда меня еще на све-
те не было.
Черволицый мог сидеть здесь, не дальше от станции Томба, чем
Даллас от форта Уорта, и ни о чем не беспокоиться, устроившись
уютно, как змея под домом. Слишком много на Луне квадратных миль
и слишком мало людей.
Невероятно много квадратных миль... А весь наш мир составля-
ли нерушимые яркие скалы, мрачные тени и черное небо; и бесконеч-
ные шаги.
Но постепенно спуски стали все чаще сменять подъемы, и, нако-
нец, усталые и измученные, мы пришли к повороту, с которого от-
крывался вид на раскаленную, залитую ярким светом, равнину. Дале-
ко-далеко от нас лежала цепь гор, даже с высоты тысячи футов, на
которой мы находились, казалось, что они лежат за горизонтом.
Я глядел на равнину и чувствовал себя слишком вымотанным,
чтобы ощутить радость, затем взглянул на Землю и попытался опре-
делить, в какой стороне от нас запад.
Крошка прислонилась ко мне шлемом.
- Вон она. Кип.
- Где? Она показала направление, и я заметил отблески на се-
ребристом куполе.
Материня шевельнулась у меня на спине.
- Что это, дети?
- Станция Томба, Материня. Ее ответом было музыкальное заве-
рение в том, что мы хорошие дети, и что она никогда не испы-
тывала никаких сомнений в том, что мы справимся с делом. До стан-
ции оставалось, должно быть, миль десять. Трудно определить рас-
стояние точно, не имея ориентиров сравнения; да еще этот
странный горизонт... Я даже не мог понять, как велик его ку-
пол.
- Что, Крошка, может рискнем воспользоваться радио?
