противоречия. Однако полагать, что раз определение цен таким способом
логически представимо, то этим полность опровергается утверждение, что оно
реально невозможно, значит, просто расписаться в непонимании подлинной сути
проблемы. Необходимо лишь попытаться отчетливо представить себе, что
подразумевает применение такого метода на практике, чтобы отклонить его как
неосуществимое и невозможное для человеческих сил. Ясно, что любое такое
решение должно было бы основываться на решении некоей системы уравнений
наподобие разработанной в статье Бароне ["Ministry of Production in the
Collectivist State", in Collectivist Economic Planning (London: George
Routledge &Sons, Ltd., 1935), Appendix]. Но что здесь практически значимо, так
это не формальная структура подобной системы, а характер и объем конкретной
информации, которая потребуется при попытке числового решения, и масштаб
задач, предполагаемых таким числовым решением для любого современного
общества. Проблема здесь, конечно, состоит не в том, насколько подробной
должна быть такая информация и насколько точным расчет, чтобы сделать
абсолютно точным само решение. Она заключается в том, как далеко следовало бы
пройти по этому пути для получения результата, хотя бы сопоставимого с тем,
что обеспечивает конкурентная система. Разберемся в этом немного подробнее.
Во-первых, ясно, что если централизованное управление действительно должно
заменить инициативу руководителя частного предприятия и при этом не быть всего
лишь нерациональным ограничением свободы его действий в том или ином
отношении, то будет недостаточно, чтобы оно выступало просто в форме общего
руководства. Ему придется входить в мельчайшие подробности и нести за них
непосредственную ответственность. Невозможно решить рационально, сколько
материала или нового оборудования следует передать какому-либо предприятию и
по какой цене разумно будет это сделать (в бухгалтерском смысле), не решая при
этом одновременно, следует ли и каким образом и дальше использовать уже
работающие станки и инструменты или от них пора избавляться. Именно вопросы
такого рода, нюансы технологии, экономия одного материала, а не другого или
какая-то другая мелкая экономия -- вот что совокупно определяет успех или
провал фирмы, и любой централизованный план, чтобы не быть безнадежно
расточительным, все это должен учитывать. Чтобы быть в состоянии это сделать,
необходимо относиться к каждому станку, инструменту или зданию не как к
единице из класса физически одинаковых объектов, но как к индивидуальному
экземпляру, чья полезность определяется конкретной степенью изношенности,
расположением и т.д. То же самое относится и к любой партии товаров,
находящейся в ином месте или отличающейся чем-либо еще от остальных партий.
Это означает, что для достижения в данном отношении той степени экономии,
которую обеспечивает конкурентная система, расчеты планирующей центральной
власти должны трактовать имеющуюся совокупность инструментальных благ, как
если бы она состояла почти из стольких же различных типов таких благ, сколько
есть отдельных единиц. Пока это касается обычных благ, то есть незавершенной
или готовой продукции кратковременного пользования, ясно, что различных их
видов будет во много раз больше, чем мы могли бы представить, если бы
классифицировали их только по техническим характеристикам. Два технически
одинаковых блага в разных местах, в разной упаковке или разной даты
изготовления нельзя считать равными с точки зрения их полезности для основной
массы целей, если требуется обеспечить хоть какой-то минимум их эффективного
использования.
Поскольку в централизованно управляемой экономике исполнитель конкретного
плана был бы лишен права по собственному усмотрению заменять одно благо на
другое, вся эта огромная масса разнородных единиц обязательно должна была бы
включаться в классификацию планирующих органов отдельно друг от друга.
Очевидно, что чисто статистическая задача их перечисления превосходит что бы
то ни было в подобном роде, предпринимавшееся до сих пор. Но и это еще не вс°.
Информация, которая понадобилась бы центральным планирующим органам, должна
была бы включать полное описание всех имеющих значение технических
характеристик каждого из благ, в том числе стоимость транспортировки в любое
другое место, где оно могло бы использоваться с большей выгодой, стоимость его
возможного ремонта или усовершенствования, и т.д.
Но все это ведет к другой, еще более важной проблеме. Обычные теоретические
абстракции, используемые для объяснения равновесия в конкурентной системе,
включают предположение, что определенный набор технических знаний является
"данным". Конечно, это не означает, что все лучшее техническое знание
сконцентрировано где-то в одной голове, но что в наличии будут люди со всеми
разновидностями знаний и что из конкурентов в каком-то конкретном деле, вообще
говоря, преуспеет тот, кто даст своим техническим знаниям наиболее подходящее
употребление. В централизованно планируемой экономике отбор из известных
технических методов наиболее подходящих будет возможен, только если все такое
знание можно будет использовать в расчетах центральной власти. На практике это
означает, что такое знание должно быть сконцентрировано в голове одного
человека или в лучшем случае в головах узкой группы людей, которые
действительно сформулируют уравнения, подлежащие решению. Вряд ли надо
оговаривать, что эта идея абсурдна даже для случая, когда речь идет о знании,
про которое можно буквально сказать, что оно "существует" в любой момент
времени. Но большая часть реально используемого знания никоим образом не
"существует" в такой готовой форме. В основном оно воплощается в приемах
мышления, позволяющих отдельному инженеру быстро отыскивать новые решения, как
только он сталкивается с новым стечением обстоятельств. Чтобы допустить
практическую осуществимость таких математических решений, нам придется
предположить, что концентрация знаний у центральной власти включает также
способность к изысканию всех мелких усовершенствований подобного рода.
Есть третья категория данных, которые следовало бы иметь в наличии прежде чем
предпринимать реальные действия по определению подходящих методов производства
и требуемых объемов выпуска, -- данных относительно важности различных видов и
объемов потребительских благ. В обществе, где потребитель был бы волен тратить
свой доход, как ему заблагорассудится, такие данные должны были бы принимать
форму исчерпывающих перечней разных количеств различных товаров, покупаемых
при любой возможной комбинации цен на все те товары, что могут быть
произведены. Полученные цифры неизбежно носили бы характер оценок на будущий
период, основанных на прошлом опыте. Однако прошлый опыт не в состоянии
покрыть всю область необходимых знаний и по мере изменения вкусов во времени
эти перечни подлежали бы непрерывному пересмотру.
Очевидно, что только сбор таких данных представляет непосильную для человека
задачу. Однако если централизованно управляемое общество должно
функционировать так же эффективно, как конкурентное, где выполнение задачи по
их сбору децентрализовано, эти данные должны иметься в наличии. Давайте,
однако, допустим на минуту, что эта трудность -- "всего лишь трудность
статистической техники", как презрительно именуют ее большинство сторонников
планирования, -- действительно преодолена. Это стало бы лишь первым шагом к
решению главной задачи. Когда материал собран, еще необходимо выработать
конкретные решения, которые им подразумеваются. Ну а масштаб этой главной
математической операции будет зависеть от числа подлежащих определению
неизвестных величин. Число неизвестных будет равно числу товаров, которые
предстоит произвести. Как мы уже видели, нам придется рассматривать в качестве
различных благ все конечные продукты, изготовление которых должно начаться или
уже идет в данный момент, если заканчиваться оно будет в разное время. Сегодня
мы вряд ли способны сказать, каково их число. Однако едва ли будет
преувеличением предположить, что в достаточно развитом обществе его порядок
составит по крайней мере сотни тысяч. Это означает, что в каждый последующий
момент каждое решение должно будет основываться на одновременном решении
такого же числа дифференциальных уравнений. Подобная задача не может быть
выполнена известными в настоящее время (1935) способами за целую жизнь. К тому
же эти решения должны были бы не только приниматься непрерывно, но также и
срочно доводиться до тех, кто обязан их выполнять.
Возможно, скажут, что такая степень точности не так уж необходима, поскольку
функционирование существующей экономической системы также к ней не
приближается. Однако это не вполне так. Ясно, что мы никогда не приблизимся к
состоянию равновесия, описываемому подобной системой уравнений. Но дело не в
этом. Нам не следует ожидать равновесия, пока не прекратятся все внешние
изменения. Самое важное в нынешней экономической системе, что она в той или
иной мере реагирует на все мелкие изменения и различия, которые пришлось бы
сознательно игнорировать в рассматриваемой нами системе, чтобы ее обсчет
оказался нам под силу. В этом отношении рациональное решение было бы
невозможно по любым вопросам, связанным с деталями, определяющими в
совокупности успех производственных усилий.
Невероятно, чтобы кто-либо, осознав масштаб подобной задачи, всерьез предложил
систему планирования на основе всеобъемлющей системы уравнений. Из чего
действительно исходили те, кто разрабатывали такого рода анализ, так это из
убеждения, что, начиная с состояния, унаследованного от существовавшего до
того капиталистического общества, адаптация к повседневно происходящим
мельчайшим изменениям может быть достигнута постепенно, методом проб и ошибок.
Однако такое предположение страдает двумя фундаментальными пороками. Прежде
всего, как уже неоднократно указывалось, недопустимо предполагать, что
связанные с переходом от капитализма к социализму изменения в относительных
ценностях, будут незначительными, позволяя таким образом использовать цены
существовавшей прежде капиталистической системы как точку отсчета и избежать
полной перестройки всей системы цен. Но даже если мы пренебрежем этим очень
серьезным возражением, нет ни малейшего основания полагать, что таким путем
задача была бы решена. Нам достаточно вспомнить о трудностях, возникающих при
установлении цен даже тогда, когда речь идет только о нескольких товарах, и
принять затем во внимание, что установление цен в подобной системе относилось
бы не к нескольким, а ко всем продуктам, готовым и незавершенным, и что нужно
было бы производить такие же частые и разнообразные изменения цен, какие
ежедневно и ежечасно происходят в капиталистическом обществе, чтобы убедиться,
что таким путем невозможно даже приблизительно достичь решения,
обеспечиваемого конкуренцией. Почти каждое изменение любой отдельной цены
делало бы необходимым изменение сотен других цен, и большинство таких
изменений никоим образом не были бы пропорциональны, но зависели бы от разной
степени эластичности спроса, от возможностей замещения и иных изменений в
методе производства. Безусловно, абсурдно думать, что все такие приспособления
удавалось бы осуществлять с помощью последовательной серии приказов
центральной власти, когда в том замечалась бы необходимость, и что тогда бы
каждая цена назначалась, корректировалась, вновь менялась и так до тех пор,
пока не достигалась бы какая-то степень равновесия. Что цены могут
устанавливаться на основе полного въдения ситуации, по крайней мере мыслимо,
хотя и совершенно неосуществимо практически. Но основывать правильное
назначение цен на изучении крохотной части экономической системы -- это
задача, которую нельзя выполнить рационально ни при каких условиях. Попытки в
этом направлении должны либо делаться на путях математического решения,
рассмотренных выше, либо их следует вообще оставить.
