4
Ввиду этих трудностей неудивительно, что практически все, кто действительно
пытались продумать проблему централизованного планирования, отчаялись в
возможности решить ее в мире, где любой преходящий каприз потребителя вполне
способен начисто расстроить тщательно разработанные планы. Сейчас уже более
или менее установлено, что свободный выбор потребителя (а также, надо
полагать, свободный выбор рода занятий) и планирование из центра -- цели
несовместимые. Но отсюда возникло впечатление, что непредсказуемый характер
потребительских вкусов является единственным или основным препятствием на пути
успешного планирования. Морис Добб недавно довел этот взгляд до логического
завершения, заявив, что стоило бы отказаться от свободы потребителя, если
такая жертва позволит сделать возможным социализм [см. его статью "Economic
Theory and the Problem of a Socialist Economy", Economic Journal, December,
1933. Несколько позже (в работе Political Economy of Capitalism [London,
1937], p. 310) д-р Добб выразил протест против такой интерпретации его
прежнего заявления, но, перечитав его, я все же нахожу трудным
интерпретировать его иначе.]. Несомненно, это очень мужественный шаг. В
прошлом социалисты всегда протестовали против любого намека, что жизнь при
социализме будет подлежать мелочной регламентации, как жизнь в бараках. Д-р
Добб считает такие взгляды устарелыми. Нас здесь не интересует вопрос, нашел
ли бы он много сторонников, обратись он со своими идеями к социалистическим
массам. Вопрос в том, приведет ли это к решению нашей проблемы.
Д-р Добб открыто признает, что он отказался от взгляда, которого сейчас
придерживаются Г.Д.Диккинсон и ряд других авторов, что проблема могла или
должна бы решаться с помощью особой системы, при которой бы цены конечных
продуктов и цены первичных материалов определял своего рода рынок, а из этих
цен с помощью определенной системы расчета выводились цены на все остальные
продукты. Но он, похоже, находится в пленут забавной иллюзии, что
необходимость в каком-либо ценообразовании обусловлена лишь тем предрассудком,
что следует уважать предпочтения потребителей, и что, следовательно, категории
экономической теории и, по-видимому, все проблемы ценности перестанут иметь
значение в социалистическом обществе. "Если бы существовало равенство
вознаграждения, рыночные оценки ipso facto потеряли бы приписываемую им
значимость, поскольку денежные издержки утратили бы всякий смысл".
Трудно отрицать, что уничтожение свободного выбора потребителя в некоторых
отношениях упростило бы проблему. Одна из непредсказуемых переменных величин
была бы устранена, и таким образом несколько сократилась бы частота
необходимых приспособлений. Но поверить, по примеру д-ра Добба, что таким
путем была бы устранена необходимость той или иной формы ценообразования,
точного сопоставления затрат и результатов, значит продемонстрировать полное
непонимание действительной проблемы. Цены перестанут быть необходимыми, только
если предположить, что в социалистическом государстве производство не будет
иметь вообще никакой определенной цели -- то есть что оно не будет управляться
в соответствии с какой-то строго упорядоченной шкалой предпочтений, как бы
произвольно она ни была установлена, а государство будет просто производить
что-нибудь, и потребителям тогда придется брать то, что произведено. Д-р Добб
спрашивает, что в таком случае было бы потеряно. Ответ -- почти все. Его
позиция оказалась бы неуязвимой только в том случае, если бы издержки
определяли ценность так, что имеющиеся ресурсы важно было бы хоть как-то
использовать, а способ их использования никак не отражался на нашем
благосостоянии, поскольку сам факт их употребления наделял бы продукт
ценностью. Но вопрос о том, надо ли нам потреблять больше или меньше,
поддерживать и повышать уровень жизни или скатиться обратно к состоянию
дикарей, всегда стоящих на краю голода, зависит прежде всего от того, как мы
используем наши ресурсы. Разница между экономичным и неэкономичным
распределением и комбинированием ресурсов среди различных отраслей -- это
разница между скудостью и достатком. Диктатор, сам выстраивающий по порядку
различные потребности членов общества в соответствии со своими суждениями об
их достоинствах, избавляет себя от хлопот по выяснению человеческих
предпочтений и избегает невыполнимой задачи сведения индивидуальных шкал в
согласованную единую шкалу, выражающую общие представления о справедливости.
Но если он захочет хоть в какой-то степени рационально и последовательно
исходить из этой установки, если он захочет реализовать то, что, как он
считает, должно быть целями общества, ему придется решать все те проблемы, что
мы только что обсуждали. Ему не удастся даже избежать расстройства планов
вследствие непредвиденных изменений, поскольку сдвиги во вкусах никоим образом
не являются единственными и даже самыми важными из изменений, которые
невозможно предусмотреть. Капризы погоды, изменения в численности или в
состоянии здоровья населения, поломки оборудования, открытие или неожиданное
истощение залежей полезных ископаемых и сотни других непрекращающихся
изменений будут создавать для него не меньшую необходимость в ежеминутном
пересмотре своих планов. Расстояние до того, что реально осуществимо на
практике, так же как препятствия на пути рациональной деятельности, можно лишь
слегка уменьшить, пожертвовав идеалом, от которого с готовностью откажутся
немногие из тех, кто осознали, что за ним стоит.
5
При таком положении легко понять, почему радикальное решение д-ра Добба не
нашло много приверженцев и почему многие из более молодых социалистов ищут
выход в прямо противоположном направлении. В то время как д-р Добб хочет
подавить остатки свободы и конкуренции, все еще допускаемые в традиционных
социалистических схемах, более поздний по времени подход нацелен на полное
восстановление конкуренции. В Германии такие предложения фактически уже
опубликованы и обсуждаются, однако в Англии мысли об этом находятся еще в
зачаточном состоянии. Предложения м-ра Диккинсона -- маленький шаг в данном
направлении. Известно тем не менее, что некоторые экономисты помоложе,
размышлявшие над этой проблемой, пошли намного дальше и готовы довести дело до
конца, восстановив конкуренцию полностью, -- во всяком случае настолько,
насколько, по их мнению, это совместимо с сохранением за государством
собственности на все материальные средства производства. Хотя пока нельзя
сослаться на какую-либо опубликованную работу с таким подходом, того, что
выяснилось из бесед и обсуждений, достаточно, по-видимому, чтобы стоило
рассмотреть его содержание [обсуждение двух более поздних публикаций на эту
тему см. в следующей главе].
Во многих отношениях эти планы очень интересны. Общая фундаментальная идея
состоит в том, что должны существовать рынки и конкуренция между независимыми
предпринимателями, или менеджерами, отдельных фирм, а следовательно, и
денежные цены на все блага, промежуточные или конечные, -- как и в нынешнем
обществе. Однако предприниматели не должны быть владельцами используемых ими
средств производства, но лишь оплачиваемыми государственными чиновниками,
действующими по государственным инструкциям и производящими не ради прибыли, а
для того, чтобы иметь возможность продавать по ценам, которые только покрывают
издержки.
Бесполезно спрашивать, подпадает ли еще такая схема под то, что обычно
считается социализмом. В целом представляется, что ее можно отнести к нему.
Более важен вопрос, имеет ли она еще какое-то отношение к планированию.
По-видимому, она предполагает планирования не намного больше, чем создание
рациональной правовой рамки для капитализма. Если бы эту схему можно было
реализовать в чистом виде, так что руководство экономической деятельностью
было целиком предоставлено конкуренции, то и планирование также свелось бы к
обеспечению стабильной рамки, внутри которой конкретные действия были бы
оставлены на усмотрение индивидуальной инициативы. В таком случае полностью
отсутствовал бы тот род планирования, или централизованной организации
производства, который, как предполагают, приведет к более рациональной
организации человеческой деятельности, чем "хаотическая" конкуренция. Однако
насколько это действительно так, зависит, конечно, от того, в какой степени
была бы восстановлена конкуренция -- так сказать, от решающего вопроса,
являющегося здесь решающим во всех смыслах, а именно: чту же должно быть той
независимой единицей, тем элементом, который покупает и продает на рынках.
На первый взгляд представляются возможными две основные разновидности такой
системы. Мы можем предположить либо что конкуренция будет существовать только
между отраслями и каждая отрасль будет выступать так, как если бы она была
единым предприятием, либо что внутри каждой отрасли будет множество
независимых фирм, конкурирующих друг с другом. Только в этой последней форме
данное предложение действительно уходит от большей части возражений против
централизованного планирования как такового и ставит свои собственные
проблемы. Эти проблемы носят чрезвычайно интересный характер. Здесь с
предельной ясностью обнажается вопрос о рациональном обосновании частной
собственности -- его наиболее общий и фундаментальный аспект. Речь в таком
случае идет уже не о том, может ли единая центральная власть рационально
разрешить все проблемы производства и распределения, а о том, можно ли
добиться успеха, оставив решения и ответственность конкурирующим индивидам,
которые не являются собственниками и не заинтересованы как-то иначе в
переданных на их попечение средствах производства. Существует ли какая-то
решающая причина, почему ответственность за использование любой части
имеющегося производственного оборудования следует всегда связывать с личной
заинтересованностью в получении от него прибылей и избежании убытка? Или же
вопрос только в том, служат ли общим целям преданно и в меру своих
способностей те отдельные менеджеры, которые в рассматриваемой схеме
уполномочены обществом выступать от его имени при реализации прав
собственности?
6
Нам лучше обсудить этот вопрос, когда мы подойдем к подробному рассмотрению
подобных схем. Однако прежде чем мы к нему приступим, нужно показать, почему
для удовлетворительного функционирования конкуренции необходимо пройти весь
путь и не останавливаться на ее частичном восстановлении. Таким образом,
следующая ситуация, требующая рассмотрения, это полностью интегрированные
отрасли, каждая из которых управляется из своего центра, но при этом
конкурирует с другими отраслями за клиентуру и факторы производства. Важность
этого случая выходит за рамки проблем социализма, которые нас сейчас занимают
прежде всего, поскольку именно путем создания таких монополий по производству
определенных продуктов защитники планирования в рамках капитализма надеются
"рационализировать" так называемый "хаос" свободной конкуренции. Это поднимает
общую проблему: отвечает ли интересам общества планирование или рационализация
отдельных отраслей там, где это можно сделать только через создание монополий,
или, напротив, мы должны считать, что это приведет к неэкономичному
использованию ресурсов и что предполагаемая экономия фактически обернется
потерями с точки зрения общества.
Сейчас достаточно широко принят теоретический аргумент, показывающий, что в
условиях повсеместной монополизации не существует какой-либо определенной
точки равновесия и что, следовательно, такие условия не дают никаких оснований
полагать, что ресурсы будут использованы наилучшим образом. Вероятно,
обсуждение того, что бы это означало на практике, стоит начать цитатой из
работы крупного ученого, которому принадлежит основная заслуга в формулировке
данного аргумента.
В качестве экономического идеала предлагалось, чтобы каждая отрасль торговли и
промышленности сформировалась в отдельное объединение. У этой картины есть
свои привлекательные стороны. Не вызывает она с первого взгляда и морального
