настолько достовернее, чем любые регулярности в порождаемых ими сложных
явлениях, что именно они и составляют подлинно эмпирический фактор в
общественных науках. Вряд ли можно сомневаться, что серьезная путаница,
касающаяся логической природы двух групп дисциплин, связана именно с тем, что
в их доказательствах эмпирический элемент занимает разное место. Бесспорно,
что и общественные и естественные науки должны пользоваться дедуктивными
умозаключениями.
Существенное различие между ними состоит в том, что в естественных науках
процесс дедукции должен начинаться с какой-то гипотезы, являющейся результатом
индуктивных обобщений, тогда как в общественных науках он начинается прямо с
известных эмпирических элементов и использует их для отыскания в сложных
явлениях регулярностей, которые непосредственными наблюдениями установить
невозможно. Они представляют собой, так сказать, эмпирико-дедуктивные науки,
продвигающиеся от известных элементов к закономерностям в сложных явлениях,
которые не могут быть прямо установлены. Однако здесь не место для обсуждения
вопросов методологии ради них самих. Нам требуется только показать, как
получилось, что в эпоху великих триумфов эмпиризма в естественных науках была
сделана попытка навязать те же эмпирические методы общественным наукам,
которая неминуемо должна была привести к катастрофе. Начинать в этой области
не с того конца, искать регулярности в таких сложных явлениях, которые никогда
нельзя встретить дважды в одинаковых условиях, не могло привести ни к чему
иному, кроме как к выводу, что нет никаких общих законов, никаких внутренних
необходимых связей, обусловленных неизменным характером составных элементов, и
что единственной задачей -- в особенности экономической науки -- является
описание исторических изменений. Только из-за этого отказа от подобающих
методов анализа, вполне устоявшихся в классический период, стало считаться,
что в общественной жизни нет других законов, кроме сотворенных человеком, и
что все наблюдаемые явления представляют собой просто продукт социальных или
правовых институтов, всего лишь Уисторические категорииы, и никоим образом не
проистекают из основополагающих экономических проблем, с которыми приходится
сталкиваться человечеству.
4
В сущности, наиболее мощная школа социализма из всех, что до сих пор видел
мир, во многих отношениях является детищем подобного рода историцизма. Хотя
Карл Маркс в чем-то усвоил инструментарий экономистов-классиков, он почти не
использовал их главное достижение на все времена -- анализ конкуренции. Зато
он всей душой принял центральное положение исторической школы о том, что
большинство феноменов экономической жизни являются не результатом постоянно
действующих причин, но всего лишь продуктом специфического исторического
развития. Не случайно, что Германия, где историческая школа пользовалась
широчайшей популярностью, была также и страной, где с наибольшей готовностью
приняли марксизм.
Тот факт, что наиболее влиятельная школа социализма была так тесно связана с
общими антитеоретическими тенденциями в общественных науках, со временем
оказал глубочайшее воздействие на все дальнейшее обсуждение реальных проблем
социализма. Весь этот подход не только породил характерную неспособность
увидеть хоть какую-то из постоянно существующих экономических проблем вне
конкретных исторических рамок, но Маркс и марксизм вполне последовательно
продолжали всячески отбивать охоту к исследованию реальной организации и
функционирования социалистического общества будущего. Если изменение должно
быть вызвано неумолимой логикой истории, если оно является неизбежным
результатом эволюции, тогда мало нужды в подробном знании о том, каким именно
будет новое общество. Если почти все факторы, определяющие экономическую
активность в нынешнем обществе, будут отсутствовать, если в новом обществе не
будет никаких проблем, кроме обусловленных новыми институтами, созданными в
процессе исторических преобразований, тогда действительно вряд ли возможно
решить какую-либо из проблем социалистического общества заранее. Сам Маркс
встречал только презрением и насмешкой любую попытку сознательно построить
рабочий план такой утопии. Только иногда, и то в негативной форме, мы
встречаем в его работах заявления о том, на что не будет похоже это новое
общество. Тщетно искать в его писаниях какую-либо определенную формулировку
общих принципов, которыми будет направляться экономическая деятельность в
социалистическом сообществе. [Полезное собрание разрозненных замечаний по этой
проблеме из работ Маркса, особенно из УКритики Готской программыы, можно найти
в книге: К.Tisch: Wirtschaftsrechnung und Verteilung im zentralistisch
organisierten sozialistischen Gemeinwesen (1932), рр. 110--115.].
Позиция Маркса по этому вопросу долго воздействовала на социалистов его школы.
Строить предположения о реальной организации социалистического общества
значило для незадачливого автора немедленно заработать клеймо Уненаучностиы,
самого страшного обвинения, которому мог подвергнуться член Унаучнойы школы
социализма. Но даже за пределами лагеря марксистов общее происхождение всех
современных разновидностей социализма от некоего, по сути исторического, или
Уинституциональногоы, взгляда на экономические явления привело к успешному
удушению всех попыток рассмотреть проблемы, которые пришлось бы решать
социалистической политике. Как мы увидим, только в ответ на критику извне была
в конце концов предпринята такая работа.
5
Мы достигли теперь момента, когда становится необходимо четко разделить
несколько различных аспектов программы, которую мы до сих пор всю целиком
определяли как социалистическую. Что касается начальной части того периода,
когда росла вера в централизованное планирование, исторически оправданно будет
поставить без особых оговорок знак равенства между идеей социализма и идеей
планирования. В той мере, в какой затрагиваются основные экономические
проблемы, это справедливо и по сей день. Необходимо все же признать, что во
многих других отношениях социалисты и прочие современные сторонники
планирования имеют полное право заявлять, что не несут никакой ответственности
за программы друг друга. Здесь нам следует разграничить цели и средства,
предлагавшиеся либо фактически необходимые для достижения поставленных целей.
Существующая по поводу этого двусмысленность возникает потому, что необходимые
для достижения целей социализма в более узком смысле средства могут
использоваться и для других целей и что интересующие нас проблемы возникают
из-за средств, а не из-за целей.
Общая цель всего социализма в более узком смысле -- Упролетарскогоы социализма
-- есть улучшение положения неимущих классов общества путем перераспределения
дохода, получаемого от собственности. Это подразумевает коллективную
собственность на материальные средства производства, а также коллективистское
управление и контроль за их использованием. Те же коллективистские методы
можно, однако, поставить на службу совершенно другим целям. Аристократическая
диктатура, например, может использовать те же методы для обеспечения интересов
какой-либо расовой или иной элиты, а также для достижения какой-то отличной,
откровенно антиэгалитарной цели. Дело усложняется еще и тем, что
коллективистская форма собственности и контроля, составляющая суть любой из
этих попыток отделить распределение дохода от частной собственности на
средства производства, допускает разные степени ее применения. Пока будет
удобнее употреблять термин Усоциализмы для обозначения традиционных
социалистических целей, а термин Упланированиеы -- для обозначения метода их
достижения, хотя позднее мы будем пользоваться понятием Усоциализмы в более
широком смысле. Если же понимать его более узко, то тогда позволительно
сказать, что можно иметь много планирования и мало социализма или мало
планирования и много социализма. Как бы то ни было, метод планирования
несомненно можно использовать и в целях, не имеющих ничего общего с
нравственными целями социализма. Вопрос о том, действительно ли можно
полностью отделить социализм от планирования -- а критика этого метода уже
привела к такого рода попыткам, -- мы должны будем рассмотреть несколько
позже.
С точки зрения задач научной дискуссии весьма удачно, что можно не только в
теории, но и на практике отделить метод от цели. По поводу обоснованности
высших целей науке сказать нечего. Их можно принимать или отвергать, но их
нельзя доказать или опровергнуть. Все, о чем мы можем рационально спорить, так
это могут ли -- и в какой степени -- данные меры привести к желаемым
результатам. Однако если бы метод, о котором идет речь, был предложен только
как средство для одной конкретной цели, на практике могло бы оказаться трудно
отделить обсуждение технического вопроса от ценностных суждений. Однако
поскольку одна и та же проблема средств встает в связи с совершенно несхожими
нравственными идеалами, можно надеяться, что удастся полностью вывести
ценностные суждения за рамки дискуссии.
Общее условие, необходимое для достижения распределения доходов, не зависящего
от индивидуальной собственности на ресурсы -- ближайшей общей цели социализма
и других антикапиталистических движений, состоит в том, что власти,
определяющие принципы такого распределения, должны осуществлять также контроль
за ресурсами. Так, каким бы ни было содержание данных принципов распределения,
идей справедливого или, по-другому, желательного распределения доходов, они
должны быть сходны в одном, чисто формальном, но крайне важном отношении. Они
должны быть выражены в виде шкалы важности определенного числа конкурирующих
индивидуальных целей. Именно этот формальный аспект, тот факт, что единая
центральная власть должна решать экономическую проблему распределения
ограниченного количества ресурсов между практически бесконечным числом
конкурирующих целей, и составляет проблему социализма как метода.
Фундаментальный вопрос заключается в том, способна ли такая центральная власть
в сложных условиях большого современного общества перенести в жизнь содержание
любой подобной шкалы ценностей с достаточной степенью точности, обеспечив при
этом уровень благосостояния, равный или близкий к результатам конкурентного
капитализма, а не в том, превосходит ли в том или ином отношении одна такая
система ценностей другую. Нас здесь интересуют методы, общие для социализма в
узком смысле и для всех других выступающих за плановое общество современных
движений, а не конкретные цели социализма.
6
Поскольку дальше нас будут интересовать только методы, которые должны
применяться, а не поставленные цели, с этого момента удобнее использовать
термин Усоциализмы в более широком смысле. В этом смысле он охватывает,
следовательно, все случаи коллективистского контроля над производственными
ресурсами независимо от того, в чьих интересах этот контроль осуществляется.
Однако, хотя мы и не нуждаемся ни в каком дополнительном определении
конкретных преследуемых целей, зато есть потребность в более точном
определении методов, которые мы собираемся рассмотреть. Есть, конечно, много
разновидностей социализма, но их традиционные названия вроде Укоммунизмаы,
Усиндикализмаы, Угильдейского социализмаы никогда не давали нужной нам
исчерпывающей классификации методов. Большинство этих названий в последнее
время стали так тесно связаны с политическими партиями, а не с определенными
программами, что они вряд ли могут быть полезны для нашей задачи. Для нас, в
сущности, имеет значение лишь то, в какой мере каждая из этих разновидностей
содержит требование централизованного контроля и управления ресурсами. Для
того чтобы увидеть, насколько велики возможные расхождения по этому вопросу,
вероятно, лучше всего начать с самой известной версии социализма и затем
исследовать, в какой степени пропагандируемые им меры поддаются изменениям в
том или ином направлении.
