отторжения, поскольку там, где монополисты все, никто не будет жертвой
монополии. Однако при внимательном рассмотрении вскрывается крайне пагубный
для промышленности момент -- нестабильность ценности (instability in the
value) всех тех изделий, спрос на которые находится под влиянием цен на другие
товары, а круг их, вероятно, будет очень широк.
Среди тех, кто пострадал бы при новом режиме, был бы класс, особенно
интересующий читателей данного Журнала, а именно экономисты-теоретики, которые
бы лишились бы своего занятия -- исследование условий, определяющих ценность.
Выжила бы только эмпирическая школа, процветая в хаосе, близком ее духу
[F.Y.Edgeworth, Collected Papers, I, 138].
Сегодня сам факт, что экономисты-теоретики лишатся своего занятия, доставил
бы, вероятно, только удовольствие большинству защитников планирования, если бы
не то обстоятельство, что одновременно прекратит свое существование и
изучаемый ими порядок. Нестабильность ценности, о которой говорит Эджворт, или
неопределенность (indeterminatess) равновесия, как это можно обозначить более
общим термином, никоим образом не означает, что огорчение было бы доставлено
только экономистам-теоретикам. На самом деле в такой системе не будет
стремления наиболее выгодно употреблять имеющиеся факторы производства,
комбинируя их в каждой отрасли таким образом, чтобы вклад каждого фактора не
был ощутимо меньше, чем при его применении где-либо еще. Реально преобладало
бы стремление корректировать производство не так, чтобы получать максимальную
отдачу от каждого вида имеющихся ресурсов, но так, чтобы максимизировать
разность между ценностью продукта и ценностью факторов производства, которые
можно было бы использовать где-либо еще. Эта сосредоточенность на максимальных
монопольных прибылях, а не на лучшем использовании имеющихся факторов
производства, есть неизбежное следствие превращения самого права производить
товар в "редкий фактор производства". В мире таких монополий может не
произойти повсеместного сокращения производства в том смысле, что какие-то
факторы производства остались бы незанятыми, однако выпуск, конечно, снизится
из-за неэкономичного распределения факторов между отраслями. Так будет, даже
если нестабильность, которой опасался Эджворт, окажется незначительной.
Достигнутое равновесие имело бы форму, при которой наилучшим образом
использовался бы только один редкий Уфакторы: возможность эксплуатировать
потребителей.
7
Этим не ограничивается вред от общей реорганизации промышленности в
монополистическом духе. Так называемая Уэкономияы, которая, как утверждается,
стала бы возможна в случае Уреорганизацииы отраслей на монополистических
принципах, при ближайшем рассмотрении оказывается чистой растратой ресурсов. В
настоящее время практически во всех случаях, когда отстаивается планирование в
отдельных отраслях, целью выступает использование достижений технического
прогресса. [Об этих проблемах ср.: A.C.Pigou, Economics of Welfare (4th ed.,
1932), p.188 (рус. пер.: Пигу А. Экономическая теория благосостояния. М.,
"Прогресс", 1985), и мою статью: "The Trend of Economic Thinking", Economica,
May, 1933, p. 132.] Иногда провозглашается, что конкуренция делает невозможным
желательное внедрение технических нововведений. В других случаях возражения
против конкуренции состоят в том, что она вызывает потери, навязывая
применение новых станков и т.п., когда производители предпочли бы продолжать
использовать старые. Но в обоих случаях, как легко показать, планирование,
нацеленное на предотвращение того, что произошло бы при конкуренции, приведет
к растрате ресурсов общества.
Раз производственное оборудование любого рода уже существует, желательно,
чтобы оно использовалось, пока издержки его применения (Упрямые издержкиы)
ниже общих издержек обеспечения той же работы альтернативным способом. Если
его существование мешает внедрению более современного оборудования, это
означает, что необходимые для производства того же продукта более современными
методами ресурсы могут быть использованы с большей выгодой в какой-то иной
области. Если более старый и более современный заводы существуют рядом и более
современные фирмы запуганы Уконкуренцией не на жизнь, а на смертьы со стороны
более отсталых фабрик, это может означать одно из двух. Или новейшие методы
реально не являются лучшими, то есть их внедрение было основано на ошибочном
расчете и не должно было бы иметь места. Тогда если эксплуатационные расходы
при новом методе действительно выше, чем при старом, выход, конечно, есть:
закрыть новый завод, даже если он в каком-то отношении обладает Утехническимы
превосходством. Или -- и это наиболее вероятно -- ситуация будет такова, что,
хотя эксплуатационные расходы при новом способе ниже, чем при старом, они не
настолько ниже, чтобы при цене, покрывающей эксплуатационные расходы старого
завода, оставлять разницу, достаточную для выплаты процентов и амортизации на
новом заводе. В этом случае также имел место неправильный расчет. Новый завод
совершенно незачем было строить. Однако раз он существует, единственный способ
для общества извлечь хоть какую-то выгоду из ошибочно направленного капитала
-- это дать ценам опуститься до конкурентного уровня и списать часть стоимости
основного капитала новых фирм. Искусственно сохранять стоимость основного
капитала нового завода за счет принудительного закрытия старого просто
означало бы обложение налогом потребителя в интересах владельца нового завода
без какой-либо компенсирующей выгоды в форме возросшего или улучшенного
производства.
Все это выглядит еще яснее в том достаточно частом случае, когда новый завод
действительно лучше в том смысле, что если бы он еще не был построен, то
сейчас было бы выгодно это сделать. Однако если пользующиеся этим заводом
фирмы испытывают финансовые затруднения из-за того, что он был построен в
период завышенных затрат по его возведению, они в результате оказываются
обременены чрезмерными долгами. Говорят, что в некоторых отраслях английской
промышленности нередки подобные примеры, когда технически наиболее эффективные
фирмы одновременно находятся в наихудшем финансовом состоянии. Но и здесь
любая попытка сохранить стоимость основного капитала, подавляя конкуренцию со
стороны менее современных фирм, просто позволит производителям держать более
высокие цены, чем в противном случае, а это будет только в интересах
держателей облигаций. С общественной точки зрения, правильный шаг -- это
списание части завышенной стоимости основного капитала, доведение ее до более
реального уровня. Поэтому потенциальная конкуренция со стороны менее
современных фирм оказывает благотворный эффект в виде снижения цен до уровня,
соответствующего существующим издержкам производства. Капиталисту,
инвестировавшему в неудачный момент, это может не нравиться, но явно отвечает
общественному интересу.
Последствия планирования ради сохранения стоимости основного капитала,
вероятно, еще более вредны, когда выражаются в задержке внедрения новых
изобретений. Если мы отвлечемся, как, вероятно, имеем право, от случая, когда
есть основания допускать, что планирующая власть обладает большей способностью
к предвидению и лучше подготовлена к оценке вероятности дальнейшего
технического прогресса, чем частный предприниматель, станет ясно, что любые
такие попытки, направленные, казалось бы, на устранение растраты ресурсов, на
самом деле будут ее вызывать. При условии приемлемой степени предвидения со
стороны предпринимателя новое изобретение будет внедрено, только если оно
позволит обеспечить либо те же услуги, что и прежде, при меньшем расходовании
имеющихся ресурсов (то есть когда меньше иных возможностей использования этих
ресурсов будет приноситься в жертву), либо услуги лучшего качества при
пропорционально не более высоких расходах. Падение капитальной стоимости
существующих орудий производства, которое, несомненно, тогда последует, ни в
коей мере не явится потерей для общества. Если они могут использоваться для
других целей, падение ценности этих орудий при их нынешнем употреблении ниже
той, что они имели бы где-либо еще, есть четкий показатель, что их следует
перебросить. Если их нельзя употребить иначе, чем сейчас, их прежняя ценность
представляет интерес только как показатель того, насколько должны понизиться
издержки производства под влиянием нового изобретения прежде, чем будет иметь
смысл окончательно отказаться от этих орудий производства. В поддержании
ценности уже инвестированного капитала заинтересованы только его владельцы. Но
при данных обстоятельствах его можно уберечь от обесценения, лишь скрыв от
остальных членов общества преимущества нового изобретения.
8
Вероятно, на это последует возражение, что такая суровая критика может быть
верна в отношении нацеленных на максимальные прибыли капиталистических
монополий, но явно ошибочна в отношении интегрированных отраслей в
социалистическом государстве, чьи менеджеры получали бы указания назначать
цены, только покрывающие издержки. Верно, что предыдущий раздел был, в
сущности, отступлением по проблеме планирования при капитализме. Но оно
позволило нам не только рассмотреть некоторые из предполагаемых преимуществ,
связываемые обычно со всякой формой планирования, но и указать определенные
проблемы, которые обязательно будут сопровождать планирование при социализме.
Позже мы встретимся с ними снова. Сейчас, однако, пора вновь обратиться к
случаю, когда монополизированными отраслями управляют не затем, чтобы добиться
максимальной прибыли, но пытаются заставить их действовать так, как если бы
существовала конкуренция. На самом ли деле указание, что они должны стремиться
к ценам, только покрывающим их (предельные) издержки, дает ясный критерий
действий?
Именно в связи с этим начинает казаться, что чрезмерная озабоченность
условиями гипотетического состояния устойчивого равновесия привела современных
экономистов вообще и в особенности выдвигающих данное решение к тому, чтобы
приписать понятию издержек куда большую точность и определенность, чем можно
придать любому ценностному феномену в реальной жизни. В условиях широко
распространенной конкуренции термин Уиздержки производстваы действительно
имеет вполне точное значение. Но как только, покинув царство всепроникающей
конкуренции и стационарного состояния, мы обращаемся к миру, где большинство
существующих средств производства являются продуктом конкретного процесса,
который, возможно, никогда больше не повторится; где, вследствие непрестанных
изменений, ценность большинства более долговечных орудий производства почти
или совсем не имеет связи с понесенными при их производстве издержками, но
зависит только от их ожидаемого применения в будущем, вопрос о том, каковы в
точности издержки производства данного продукта, становится вопросом
чрезвычайно сложным, на который невозможно определенно ответить, основываясь
на каких бы то ни было процессах внутри отдельной фирмы или отрасли. Он
останется без ответа, если не сделать сначала каких-то предположений
относительно цен на продукцию, в изготовлении которой эти орудия будут
участвовать. Большая часть того, что обычно обозначается как Уиздержки
производстваы, фактически не является элементом стоимости, данным независимо
от цены продукта, но квазирентой, или нормой амортизации, начисляющейся на
капитализированную величину ожидаемых квазирент, и потому зависит от ожидаемых
в будущем цен.
Для каждой отдельной фирмы в конкурентной отрасли эти квазиренты, хотя и
зависят от цены, являются не менее надежным и необходимым указателем для
определения требуемого объема производства, чем истинные издержки. Напротив,
только так можно учесть какие-то альтернативные цели, затрагиваемые этим
решением. Возьмем для примера какое-либо уникальное орудие производства,
которое никогда не будет заменено, которое невозможно использовать вне
монополизированной отрасли -- и которое, следовательно, не имеет рыночной
