Только я скажу, что зря они им ограничились. Знаю, говорю, какое к тебе
надо средство. То же самое, что к Бену, тогда бы ты вела себя прилично.
А если тебе не ясно, о чем речь, - поразузнай у Дилси.
У матушки в комнате горит свет. Я поставил машину в гараж, вошел в
кухню. Там Ластер с Беном.
- А где Дилси? - спрашиваю. - На стол накрывает?
- Мэмми наверху у мис Кэлайн, - говорит Ластер. - Там у них шум. Как
мис Квентина вернулась домой, так и началось. Мэмми их там разнимает.
Мистер Джейсон, а артисты сегодня уже представляют?
- Да, - говорю.
- Я так и думал, что это их оркестр играет, - говорит. - Вот бы мне
пойти, - говорит. - Если б только было у меня четверть доллара.
Вошла Дилси.
- Пожаловали-таки наконец? - говорит. - Где это вас носило? Вы же
знаете, сколько у меня работы, неужели не можете вовремя?
- Возможно, я ходил на представление, - говорю. - Готов ужин?
- Вот бы мне пойти, - говорит Ластер. - Если б только у меня был чет-
вертак.
- Нечего тебе ни на какие представления, - говорит Дилси. - А вы иди-
те в гостиную посидите, - говорит. - Наверх не ходите, а то снова их
разбудоражите.
- А что там такое? - спрашиваю.
- Квентина пришла и говорит, вы гонялись за ней весь вечер, а мис Кэ-
лайн на нее как накинется. Зачем вы ее обижаете? Неужели нельзя вам жить
в одном доме с собственной племянницей родной и не ссориться?
- Когда мне было с ней ссориться, если я ее с утра сегодня не видел,
- говорю. - И чем это я ее обидел? Что в школу заставил пойти? Свинство,
конечно, с моей стороны, - говорю.
- Вы лучше занимайтесь своими делами, а ее не трожьте, - говорит Дил-
си. - Я уж сама с ней полажу, только вы с мис Кэлайн не даете мне вот.
Идите посидите тихо-мирно, пока на стол накрою.
- Если бы мне четвертак, - говорит Ластер, - то я бы пошел на артис-
тов.
- А если бы тебе крылья, то на небо полетел бы, - говорит Дилси. -
Хватит, ни словечка мне больше про этих артистов.
- Да, кстати, - говорю. - Мне тут дали два билета. - Достал их из
пиджачного кармашка.
- И вы пойдете? - спрашивает Ластер.
- Ни за что, - говорю. - Десять долларов приплатят, и то не пойду.
- Дайте мне один, мистер Джейсон, - говорит он.
- А ты купи у меня, - говорю. - Желаешь?
- У меня денег нету, - говорит.
- Жаль-жаль, - говорю. И вроде ухожу.
- Дайте мне один, мистер Джейсон, - говорит. - Вам же они оба не нуж-
ны.
- Да уймись ты, - Дилси ему. - Знаешь ведь, он даром ничего не даст.
- А сколько вы за него хотите? - Ластер меня спрашивает.
- Пять центов, - говорю.
- У меня столько нету, - говорит.
- А сколько у тебя есть? - спрашиваю.
- Нисколько нету, - говорит.
- Ну что ж, - говорю. И к дверям направляюсь.
- Мистер Джейсон, - опять он.
- Да замолчишь ты? - Дилси ему. - Он же тебя нарочно дразнит. Ему са-
мому нужны эти билеты. Идите себе, Джейсон, не мучьте его зря.
- Они мне вовсе не нужны, - говорю и вернулся обратно к плите. - Я,
собственно, вошел, чтобы сжечь их. Но если хочешь, за пятак уступлю
один, - говорю и смотрю на него, а сам открываю конфорку.
- Да у меня нету, - говорит.
- Ну что ж, - говорю. И бросил в огонь одну контрамарку.
- Ох, Джейсон, - Дилси мне. - И не стыдно вам?
- Мистер Джейсон, - говорит Ластер. - Пожалуйста, сэр. Я целый месяц
буду вам шины каждый день накачивать.
- Деньги на бочку, - говорю. - Всего за пятак уступаю.
- Молчи, Ластер, - говорит Дилси и за руку его как отдернет от плиты.
- Ну, что же вы? - говорит. - Жгите и второй. Кончайте.
- Всего за пятак, - говорю.
- Да кончайте, - говорит Дилси. - Нет у него пятака. Кончайте. Кидай-
те в огонь.
- Ну что ж, - говорю. Бросил и вторую в огонь, и Дилси задвинула кон-
форку.
- А еще взрослый человек, мужчина, - говорит. - Уходите из моей кух-
ни. Замолчи, - говорит она Ластеру. - А то и Бенджи заплачет. Я нынче у
Фрони возьму для тебя четвертак, завтра вечером пойдешь. Ну, уймись.
Я пошел в гостиную. Наверху там они как воды в рот набрали. Раскрыл
газету. Немного спустя вошли Бен с Ластером. Бен прямо к темному пятну
на стене, где раньше зеркало висело, водит по этому месту руками, слюни
пускает, мычит. Ластер давай кочергой ковыряться в камине.
- Ты зачем? - говорю. - Нечего камин сегодня разжигать.
- Это я чтобы он утихомирился, - говорит. - И на пасху всегда же хо-
лодно.
- Сегодня пока что не пасха, - говорю. - Поставь кочергу где стояла.
Поставил, с матушкиного кресла взял подушечку, дал Бену, тот ссуту-
лился перед камином на полу и замолчал.
Читаю газету. Наверху у них по-прежнему ни шороха, а уже Дилси вошла
к нам, Ластера с Беном услала на кухню кормиться и "Ужин подан" говорит.
- Хорошо, - говорю. Вышла. Сижу, газету читаю. Немного погодя слышу:
Дилси дверью скрипнула, засматривает.
- Что ж вы не идете кушать? - спрашивает.
- Жду ужина, - говорю.
- Ужин подан, - говорит. - Я же сказала.
- Вот как? - говорю. - Виноват, но я не слышал, чтобы сверху кто-ни-
будь сошел в столовую.
- Они не сойдут, - говорит. - Идите поужинайте, тогда я смогу им на-
верх отнести.
- Скоропостижно заболели? - говорю. - Ну и что сказал доктор? Наде-
юсь, не оспа?
- Идите же, Джейсон, - говорит. - Не задерживайте.
- Ну что ж, подождем ужина, - говорю и опять газету раскрываю.
Дилси, чувствую, смотрит на меня с порога. Продолжаю читать.
- Ну зачем вы это? - говорит. - Знаете же, сколько у меня и без того
хлопот.
- Днем матушка спускалась вниз обедать, - говорю. - Конечно, если
сейчас она себя чувствует хуже, делать нечего. Но тем, кто меня помоло-
же, придется потреблять купленные мной продукты за общим столом. Позо-
вешь меня, когда ужин будет подан, - говорю и продолжаю читать газету.
Слышу, как Дилси наверх взбирается, волоча ноги, кряхтит, охает, как
будто лестница отвесная и каждая ступенька вышиной в три фута. Слышу го-
лос ее у матушкиной двери, потом у Квентининой - та заперлась, должно
быть, - потом обратно к матушке заковыляла, и матушка сама пошла, зовет
Квентину. Теперь спускаются. Читаю газету.
Дилси снова стала на пороге.
- Ну идите же, - говорит, - пока нового неподобства не выдумали. Рас-
куролесились сегодня.
Вошел в столовую. Квентина сидит, опустив голову. Опять уже накраси-
лась. А нос белеет, как фарфоровый изолятор.
- Приятно, что вы чувствуете себя в состоянии сойти к столу, - говорю
матушке.
- Я рада угодить тебе хоть этой малостью, - говорит. - Как бы плохо я
себя ни чувствовала. Я ведь знаю, что после целодневного труда человеку
хочется поужинать в кругу семьи. Я уж стараюсь угождать. Если бы только
вы с Квентиной были в лучших отношениях. Мне бы тогда легче было.
- У нас с ней отношения нормальные, - говорю. - Я же не против, пус-
кай хоть весь день у себя дуется там запершись. Но завтракать, обедать и
ужинать попрошу к столу. Я понимаю, что я чересчур многого от нее тре-
бую, но такой порядок в моем доме. В вашем то есть.
- Дом твой, - говорит матушка. - Глава дома теперь ты ведь.
Квентина так и сидит, опустив голову. Я распределил жаркое по тарел-
кам, принялась за еду.
- Как там у тебя - хороший кусок мяса? - говорю. - Если нет, то я по-
лучше выберу.
Молчит.
- Я спрашиваю, хороший кусок мяса достался тебе? - говорю.
- Что? - говорит. - Да. Хороший.
- Может, еще риса положить? - говорю.
- Не надо, - говорит.
- А то добавлю, - говорю.
- Я больше не хочу, - говорит.
- Не за что, - говорю. - На здоровье.
- Ну, как голова? - опрашивает матушка.
- Какая голова? - говорю.
- Я боялась, что у тебя начинается приступ мигрени, - говорит. - Ког-
да ты днем приезжал.
- А-а, - говорю. - Нет, раздумала болеть. Не до головы мне было, дел
было по горло в магазине.
- Потому-то ты и приехал позже обычного? - спрашивает матушка. Тут,
замечаю, Квентина навострила уши. Наблюдаю за ней. По-прежнему ножом и
вилкой действует, но глазами - шнырь на меня и тут же обратно в тарелку.
- Да нет, - говорю. - Я днем, часа в три, дал свою машину одному че-
ловеку, пришлось ждать, пока он вернется. - И ем себе дальше.
- А кто он такой? - спрашивает матушка.
- Да из этих артистов, - говорю. - Там муж его сестры, что ли, укатил
за город со здешней одной, а он за ними вдогонку.
У Квентины нож и вилка замерли, но жует.
- Напрасно ты вот так даешь свою машину, - говорит матушка. - Слишком
уж ты безотказный. Я сама Только ведь в экстренных случаях беру ее у те-
бя.
- Я и то начал было подумывать, - говорю. - Но он вернулся, все в по-
рядке. Нашел, говорит, что искал.
- А кто эта женщина? - спрашивает матушка.
- Я вам потом скажу, - говорю. - Эти вещи не для девичьего слуха.
Квентина перестала есть. Только воды отопьет и сидит, крошит печенье
пальцами, уткнувшись в свою тарелку.
- Да уж, - говорит матушка. - Затворницам вроде меня трудно себе даже
и представить, что творится в этом городе.
- Да, - говорю. - Это точно.
- Моя жизнь так далека была от всего такого, - говорит матушка. -
Слава богу, я прожила ее в неведении всех этих мерзостей. Не знаю и
знать не хочу. Не похожа я на большинство женщин.
Молчу, ем. Квентина сидит, крошит печенье. Дождалась, пока я кончил,
потом:
- Теперь можно мне уйти к себе? - не подымая глаз.
- Чего? - говорю. - Ах, пожалуйста. Тебе ведь после нас не убирать
посуду.
Подняла на меня глаза. Печенье уже докрошила все, но пальцы еще дви-
гаются, крошат, а глаза прямо как у загнанной в угол крысы, и вдруг на-
чала кусать себе губы, будто в этой помаде и правда свинец ядовитый.
- Бабушка, - говорит. - Бабушка...
- Хочешь еще поесть чего-нибудь? - говорю.
- Зачем он со мной так, бабушка? - говорит. - Я же ничего ему не сде-
лала.
- Я хочу, чтобы вы были в хороших отношениях, - говорит матушка. - Из
всей семьи остались вы одни, и я так бы хотела, чтобы вы не ссорились.
- Это он виноват, - говорит. - Он мне жить не дает, это из-за него я.
Если он не хочет меня здесь, почему ж не отпускает меня к...
- Достаточно, - говорю. - Ни слова больше.
- Тогда почему он мне жить не дает? - говорит. - Он... он просто...
- Он тебе с младенчества взамен отца дан, - матушка ей. - Мы обе едим
его хлеб. Он ли не вправе ждать от тебя послушания?
- Это все из-за него, - говорит. Вскочила со стула. - Это он довел
меня. Если бы он хоть только... - смотрит на нас, глаза загнанные, а
локтями как-то дергает, к бокам жмет.
- Что - если б хоть только? - спрашиваю.
- Все, что я делаю, все будет из-за вас, - говорит. - Если я плохая,
то из-за вас одного. Вы довели меня. Лучше бы я умерла. Лучше б мы все
умерли. - И бегом из комнаты. Слышно, как пробежала по лестнице. Хлопну-
ла дверь наверху.
- За все время первые разумные слова сказала, - говорю.
- Она ведь прогуляла сегодня школу, - говорит матушка.
- А откуда вы знаете? - говорю. - В городе, что ли, были?
- Так уж, знаю, - говорит. - Ты бы помягче с ней.
- Для этого мне надо бы видеться с ней не раз в день, - говорю, - а
чуточку почаще. Вот вы добейтесь, чтобы она приходила к столу в обед и в
ужин. А я тогда ей буду каждый раз давать дополнительный кусок мяса.
- Ты бы мог проявить мягкость в разных других вещах, - говорит.
- Скажем, не обращал бы внимания на ваши просьбы и позволял бы ей
прогуливать, да? - говорю.
- Она прогуляла сегодня, - говорит. - Уж я знаю.
По ее словам, один мальчик днем повез ее кататься, а ты за ней следом
поехал.
- Это каким же способом? - говорю. - Я ведь отдал на весь день маши-
ну. Прогуляла она нынче или нет - это дело уже прошлое, - говорю. - Если
вам обязательно хочется переживать, попереживайте-ка лучше насчет буду-
щего понедельника.
- Мне так хотелось, чтобы вы с ней были в хороших отношениях, - гово-
