где-то - прекрасным, словно божество. Но одно несомненно: им можно было
любоваться до бесконечности. Его телосложение тоже было необычным - он был
слишком строен и слишком гибок при такой ширине плеч и таких мускулах.
Вошедший был облачен в черные с зеленоватым отливом латы, но шлема на нем
не было - он оставил его в соседней комнате, обнажив голову в знак уважения
к своему повелителю и будущей повелительнице. Оружия при нем тоже не было,
но при первом же взгляде всякому становилось ясно, что он в нем и не
нуждается. Нечеловечья мощь таилась в этом теле.
- Это Аластер, герцог Денмбийский, граф Согды и маркиз Эттельстан, с сеньор
Гравелота - командир моих гвардейцев и верховный командующий в случае, если
когда-нибудь все же разразится война.
Великан сделал еще один шаг вперед, и завороженная принцесса протянула ему
руку для поцелуя. Он прижался к ней неожиданно холодными губами; улыбнулся:
- Счастлив буду служить Вашему величеству.
- Спасибо, герцог.
Арианна понимала - ее учили - что при встрече с полезным человеком либо
очень знатным вельможей, от которого что-то может зависеть в будущем,
необходимо придумать хотя бы пару приветливых и благожелательных фраз,
чтобы произвести выгодное впечатление. Но слова не приходили на ум: те, что
могла вспомнить принцесса, казались пустыми, как выеденная ореховая
скорлупа, рядом с этим удивительным человеком.
- Я попрошу тебя в дальнейшем придерживаться следующего порядка, - попросил
император, и его голос вывел принцессу из сладкого забытья. - Если тебе
потребуется обычная услуга, скажем, новые платья, драгоценности, экипаж,
еда, книги, - словом, все, что может потребоваться человеку, то к твоим
услугам будет целый двор. И любое твое приказание будет выполнено в ту же
минуту. Но если тебе потребуется совет или помощь; или если ты непременно
захочешь поговорить со мной - не важно, по какому вопросу, то обращайся к
Аластеру или к его гвардейцам. К ним и только к ним, слышишь меня?
- Да, император, - ответила она покорно.
- Кто-то из моих людей всегда будет рядом и придет на помощь Вашему
величеству, - заверил ее исполин.
Господи! Какой же у него был голос: низкий, бархатистый, немного рыкающий,
как у барса, которого она однажды видела в зверинце своего отца.
- Позже я представлю тебе еще нескольких человек, на которых ты сможешь
всецело полагаться, а пока удовольствуйся этими. И еще, вдруг что-то очень
спешное - можешь обращаться к моему шуту. Он, конечно, зубоскал и
насмешник, каких мало; но зато надежен, как скала.
- Это правда, - подтвердил Аластер.
Вообще-то Арианне показалось, что в его словах скрыт еще один смысл, но
понять, о чем идет речь, она не смогла. Но не особенно расстраивалась из-за
своего неведения, ибо на один день впечатлений и так хватало с головой.
- Аластер и его гвардейцы и являются той гарантией, о которой ты говорила,
- продолжал Ортон. - И не огорчайся, что им известно больше тайн, чем,
например, тебе. Скажу по секрету, я тоже не посвящен во все секреты своих
воинов; и ничего - почти никогда не жалуюсь.
- Теперь я просил бы позволения удалиться, - сказал великан.
- Да, конечно, - ответила принцесса растерянно.
Этот невероятный человек повергал ее в трепет, словно она разговаривала со
сверхъестественным существом.
- Спокойной ночи, Ваше величество. Я надеюсь, что нам удастся сделать все,
чтобы Вы не сильно тосковали по отчему дому и нашли в Роане новую семью и
новые радости.
С этими словами Аластер вышел, оставив молодых людей наедине.
- Ну, спокойной ночи, Арианна, - сказал император и тоже поцеловал ей руку.
- До завтра. И помни все, что было здесь сказано.
- А... а ты разве не останешься? - спросила она, приходя в ужас от
собственного бесстыдства или отчаянной смелости (это уж как назвать).
- Не думаю, что это было бы правильно, - улыбнулся Ортон. - Ты настоящее
сокровище; я даже надеяться не смел, что моя невеста будет такой
очаровательной и рассудительной: обычно и портреты, и свидетели склонны
преувеличивать. Портреты - особенно. Но мы так мало знаем друг друга;
только что перешли на ты. А впереди у нас долгая, хочу надеяться, жизнь -
зачем же торопиться? Но перед тем, как уйти, должен открыть тебе одну
маленькую тайну: я правда рад, что мне в жены досталась ты, а не
какая-нибудь другая принцесса.
С этими словами император развернулся на каблуках и вышел.
А принцесса несколько раз прошлась по спальне, рассеянно переставляя букеты
в опаловых и яшмовых вазах; выглянула из окна - убедившись заодно, что
внизу дежурят два гвардейца; затем сбросила одежду и влезла в постель. Там
она свернулась клубочком и принялась размышлять. Ей было очень странно, но
уже не страшно и не одиноко. Она досадовала на то, что Ортон не остался с
ней этой ночью, и тут же досадовала на себя за свою досаду. Она вспоминала
гиганта Аластера и спрашивала себя, что же с ней произошло при его
появлении?
Арианна точно знала, что император очень понравился ей. Она с наслаждением
втягивала носом воздух, в котором еще витал аромат его духов; и, сама того
не замечая, поглаживала шелковое покрывало медленными и ласкающими
движениями. Она радовалась, что завтра увидит Ортона; еще больше радовалась
тому, что она имеет на него все права, а это значит, что никто не может им
помешать...
Мысли об Аластере были менее отчетливыми. Принцесса чувствовала трепет и
начинала беспричинно улыбаться, едва в памяти всплывал его образ.
* * *
- Ну? - спросил граф Шовелен, едва они остались втроем в своих покоях. На
сей раз, кроме него и племянника, в разговоре участвовал учитель Виссигер;
причем на его присутствии настоял именно Трой. Посол был только рад этому
обстоятельству. В свое время, когда он искал знающего человека,
энциклопедически бразованного и способного завладеть вниманием шустрого
юнца, ему рекомендовали Виссигера, присовокупив к блестящей характеристике
замечание о его безупречной честности и порядочности. Порядочных людей во
все времена не хватает; и граф, наведя справки, решил во что бы то ни стало
заполучить именно этого человека для занятий со своим племянником.
Виссигер был еще не стар, но уже отчаянно лыс. Невысокий и тощий,
застенчивый, с добродушным выражением лица и неизменной кроткой улыбкой, он
был бы очень мил, но его внешность сильно портил огромный, похожий на
бесформенную картофелину нос. И когда учитель сильно сутулился, всем
моментально приходило в голову, что это нос перетягивает его к земле. Руки
у него были большие, красные; и он очень их стеснялся; пожалуй больше, чем
носа и лысины. Но огромные, круглые доверчивые его глаза - бледно-голубые,
как у ребенка, пробуждали в любом странное чувство к учителю. При нем даже
посол, который бывал невыносим в плохом расположении духа, понижал голос и
старался подыскать более мягкие обороты; даже самые нахальные лакеи вели
себя скромнее, а суровые воины - мягче. Когда Трой в первый раз увидал его,
то хотел подложить ему змею в карман - это была еще самая невинная из его
шалостей.
Хотел, и не смог, - совести не хватило.
С той поры минуло без малого десять лет. Учитель и ученик очень сдружились;
и хотя Трой не всегда проявлял усердие в занятиях, зато был откровенен с
Виссигером и посвящал его в свои крохотные тайны. Ему весьма повезло, что с
ним постоянно находились два близких человека - граф и учитель - которым он
привык доверять безоговорочно.
Итак, граф удобно устроился в глубоком и мягком кресле, вытянул ноющие от
усталости ноги и спросил:
- Ну? Что означало: "Делись впечатлениями, спрашивай, а мы поможем тебе
разобраться в твоих чувствах и мыслях".
- Даже не знаю, с чего начать...
Трой был перевозбужден. Он тоже устал за сегодняшний длинный день, но все
не мог угомониться, и шагал вдоль стены взад и вперед.
- Не мелькай перед глазами, - попросил Шовелен. - Что тебя поразило больше
всего? Кроме дам, разумеется.
- Гвардейцы. Гвардейцы и шут! И император; и гвардейцы... Оружие! Какое у
них оружие! Дядя, Вы же сами видели - этого просто быть не может. А шут и
император?! Нет, только не говорите, что Виссигер обязан был предупредить
меня: он, конечно же, предупреждал... мне кажется. Просто услышать об этом
- мало. Все равно тебя ждет потрясение, потому что этого не может быть.
Тут Трой ощутил, что говорит слишком сбивчиво и невнятно; и предпочел
остановиться и перевести дух. Учитель и дядя с улыбкой глядели на него. Они
искренне радовались, что их мальчик увидел столь прекрасную страну и столь
блестящий двор; что он был удостоен чести лицезреть владыку, о котором по
всему миру слагают легенды, одна таинственнее другой. И им было приятно,
что Трой не остался к этому равнодушным.
- Думаю, - начал Виссигер, - теперь молодой граф с большим вниманием
выслушает историю о шуте и императоре?
- Расскажи, расскажи немедленно, - потребовал юноша.
- Утверждают, что легендарный император Браган в своем своде законов,
составленном им для потомков, поставил обязательным условием существование
двойника. По всей стране и по всему миру ездят послы императора и ищут
людей, похожих на него как две капли воды. Это очень трудная задача. Ведь
может статься и так, что двойника нет в природе. И все же каждый новый
император из рода Агилольфингов в день своего восхождения на престол входит
в тронный зал в сопровождении своего близнеца. Этот близнец всю жизнь будет
развлекать императора, играя роль шута при его дворе. Но не это есть
главная его задача. Он должен служить живым напоминанием великолепному
владыке - постоянным символом бренности и преходящести таких вещей, как
слава и власть.
Позволю высказать собственное суждение, - добавил Виссигер. - Великий Роан
по-прежнему благополучен во многом благодаря тому, что все его правители
были людьми благородными, умными, честными и пеклись о благе своих
подданных. Стоит же императору забыться, как перед ним возникает лицо его
шута - его собственное лицо - которое напоминает ему, что и он может в
любую минуту оказаться там, внизу, на нижней ступени трона. А, возможно, и
на дне жизни. Ибо судьба всегда переменчива, и не стоит ее дразнить
понапрасну.
О чем Вы думаете, Трой?
- Наверное - это очень страшно, - тихо сказал юноша. - Очень страшно - все
время видеть себя со стороны. Знать, как ты выглядишь не в лучшие моменты;
как ты злишься и радуешься; как ешь и спишь.
- Но и очень полезно, - заметил Шовелен. - Все недостатки видны, как на
ладони. Все проступки и неблагородные, недостойные деяния буквально
выпирают наружу. Если бы у каждого из нас был такой двойник, возможно,
жизнь повсюду стала бы лучше.
- У нас есть этот двойник, - твердо произнес Виссигер. - Это наша совесть;
просто мы приучились мало обращать на нее внимание. А от императора закон
требует внимательно присматриваться к своему шуту: тот играет роль зеркала,
выставляя напоказ недостатки, которые людям свойственно прятать. А это, в
сущности, и есть то, что делает совесть - внутренний голос человека. И
посему, Трой, не пренебрегайте голосом совести, какие бы неприятные вещи он
Вам не говорил. Не старайтесь отмахнуться от него. Ибо как бы хорошо Вы ни
хранили свои тайны, всегда есть человек, который знает о вас все. Это Вы
сами. А от себя не сбежишь; и себя не обманешь.
- Браво! - сказал граф Шовелен. - Это прекрасные слова, и я счастлив лишний
раз убедиться, какому достойному и прекрасному человеку я доверил
воспитание Троя. А теперь, Виссигер, расскажите нашему мальчику о
гвардейцах и их традициях. Я полагал, - обернулся он к племяннику, - что
тебе следовало сначала их увидеть, а уж затем слушать. Иначе ты бы и эти
главы истории пропустил мимо ушей; а, согласись, такие ребята заслуживают,
чтобы рассказ о них слушали внимательно.
- Они великолепны! - воскликнул Трой.
- Это самое малое, что можно сказать о гвардейцах императора, - кивнул
