не укроется. Вскоре я тебя с ним познакомлю.
- Ты его любишь? - полуспросила-полуутвердила Арианна.
- Конечно! Он похож на рыжего плутоватого кота, у которого в драке выбили
глаз. Но он не унывает; делает свое дело, как никто другой. Он умница и
бесконечно добрый и открытый человек - для нас, разумеется.
- Тогда я уже люблю его, - сказала принцесса. Ортон не остался с ней и в
эту ночь, но, уходя, несколько раз нежно поцеловал. Арианна была совершенно
счастлива - как скоро забылись все ее страхи, сомнения и беспокойства.
Вернувшись, Эфра бросилась к своей госпоже.
- Ах, Арианна! Теперь же ты не станешь отрицать, что он - настоящий тиран!
А эти его великаны просто вгоняют меня в ужас. Тебе нужно позаботиться о
себе, иначе никто о тебе заботиться не станет; вспомни свою мать.
Арианна вспомнила. Но не мать, а сурового и жесткого отца и его науку. Она
была слишком хорошей ученицей, чтобы так быстро позабыть все его
наставления. И она дала себе слово хорошенько присмотреться к Эфре.
- Ты права, - спокойно произнесла она, изо всех сил стараясь выглядеть
грустной и подавленной.
Бремя императора, так, кажется, назвал это состояние Ортон.
Тяжкое бремя. Но она была готова нести его.
* * *
Оставив позади небольшую деревню, маленький кортеж выбрался на большую
дорогу, идущую сначала по ровному полю, а затем углубляющуюся в лес. Именно
его темная полоса, в туманной дымке видневшаяся на горизонте, и обозначала
собственно границу Гравелота.
Накануне вечером экипаж Террил пересек мост через бурный Хорг и остановился
на ночлег в селении, стоящем на левом, пологом берегу реки. Жители селения,
носившего немного странное название - Драконий хвост - проявили при виде
беременной дамы и ее спутников чудеса гостеприимства. Дело в том, что
здешний люд хорошо знал владетелей Гравелотских поместий; время от времени
кто-то из жен императорских гвардейцев следовал в один из родовых замков,
дабы там произвести на свет потомство; а спустя полгода или около того тем
же путем возвращался назад - в столицу. И дамы, и их спутники - обычно их
не бывало больше трех - были чрезвычайно щедры; и жители на них только что
не молились.
В Драконьем хвосте все знали, что императоры Великого Роана набрали
гвардейцев из числа здешних горцев. Это древнее, теперь вымирающее племя,
сильно отличалось от обычных людей. Поэтому никто не удивлялся и тому, что
все знатные дамы, несмотря на разницу возрастов и внешности, имели общие
черты, по которым в них легко можно было угадать женщин Гравелота.
Все они были на голову выше местных мужчин из долины; имели немного
вытянутые, удлиненные черепа и миндалевидные, очень большие глаза
изумительных редких цветов: изумрудного и янтарно-желтого. В селении в
течение веков не стихали споры - красивы эти дамы или нет. Но чаще всего,
после нескольких часов прений, уже охрипнув, спорщики приходили к одному и
тому же выводу: красивы или нет, женщины Гравелота изумительны; и более
всего похожи на лесных дев, какими их описывали предки - такие же стройные,
гибкие, с безупречными телами, лишенные признаков возраста.
Приехавшая вечером дама была графиней: на дверцах ее экипажа сверкал и
переливался золотом и эмалью стариннейший герб, почтение ккоторому было в
крови у жителей Драконьего хвоста. Жена старосты выбежала навстречу знатной
гостье и захлопотала вокруг нее, лучась искренней радостью.
- Прошу сюда, госпожа Террил. Как же мы давно Вас не видали в наших краях;
я еще девочкой была. А Вы не изменились, как тогда уезжали - чисто
королева, так и остались ею. Небось там господин граф Теобальд ревнует к
столичным-то вельможам? Вы так хороши, что они могут и его не побояться...
Террил милостиво улыбалась, и уверяла спутников, что хорошо себя чувствует,
но шла с трудом.
- Устала я с дороги, Лиандра, - сказала она жене старосты. - Не хочу
тревожить своих друзей, да и ничего особенного в том нет - ты сама знаешь,
как это бывает.
- Ой, Вы и имя мое помните! - расцвела Лиандра. - Недаром на всю округу
слава идет о гравелотских господах. Кто ни наезжает, все нахвалиться ими не
могут: и щедрые, и добрые, и заступятся за простых людишек. А за хребтом
Хоанг, в герцогстве, хоть и неплохо живется - богато и по-столичному, а все
же не так, как у нас. Вот и богатыри такие где еще родиться могут? Только в
Гравелоте. А что? Горы, воздух какой - ровно пьешь его, сладкий и душистый.
Вода чистая-чистая, как зеркало; ни пылинки в ней, ни соринки. Правда,
мужики наши в горы не особенно шастают - ну, нам и долина хороша.
Вот, все я постелила; питья вам приготовила: бабушкин рецепт. Она, земля ей
пухом, всегда наставляла: "Лиандра, - говорит, - как появятся господа из
Гравелота, обязательно даме отвар подай, чтобы в нем и драконий молочай
был, и змеиный глаз, и цветок тысячелетника, и, чтобы обязательно корешок
тайный - альраун". Бабка моя известной травницей была.
Террил с удовольствием выпила предложенный отвар и попросила заварить еще.
Ей явно полегчало.
- Ну, умница бабка, - радовалась Лиандра.
- Мне о ней говорили, - сказала Террил. - Ее звали не по-здешнему, Аймак. И
твой дед привез ее из самой Сувейды. Красавица была - только глаза
раскосые. И многие сельчане к этому не могли привыкнуть чуть не до самой ее
смерти.
- Все истинная правда, что Вы говорите, - прослезилась Лиандра. - И как же
вы, гравелотские господа, все о нас помните, все знаете... Откуда памяти
столько и уважения к люду здешнему?
- Когда долго живешь вдали от родных мест, - мягко улыбнулась графиня, -
поневоле ищешь спасения в воспоминаниях; и бережешь их пуще иных сокровищ.
А бабка твоя, Аймак, многим, многим помогла. И моим родичам тоже. Хороший
отвар, удивительный.
- А я могу госпоже графине вопрос один задать? - решилась Лиандра. - Только
ведь я глупая, не серчайте, коли не так скажу...
И, увидев, что Террил глядит на нее с улыбкой, стала говорить дальше:
- Отчего бабка заповедала строго-настрого никому из сельчанок этот отвар не
давать - а только госпожам из Гравелота? "Увижу, - говорит, - что ты своих
баб этим поишь, прокляну из могилы." С тем и померла. А трав-то по весне
много, аж буйствуют; пахнут - словами не выскажешь. И корешков-то этих я
накопала - на два века хватит. И такая порой оторопь берет, бабы просют,
одолевают; дай им, и все тут.
- Нельзя им пить это, - сказала Террил. - У горцев кровь другая; мы ведь
вон какие разные. Представь себе, Лиандра, что для ваших женщин этот отвар
может оказаться смертельным ядом. А мне полезно, и ребенку моему - тоже.
- Да, - облегченно вздохнула старостиха. - Ну и ладно, ну и хорошо. Я сама
так думала, но как госпожа сказала, так от сердца и отлегло - не лишаю я,
значит, баб своей помощи.
- Другие травы им собирай.
- Так ведь конешно... Спутники графини переночевали под открытым небом; и
утром встали свежие и отдохнувшие; повеселевшие. Видимо, тоже были рады
оказаться в родных местах. У дороги, на краю деревни толпились почти все
местные жители. Дети, кто помладше, глазели на императорских гвардейцев;
мужчины солидно беседовали друг с другом, держась на почтительном
расстоянии - им каждый раз приходилось убеждаться, что гравелотские господа
- сущие великаны рядом с ними. Бабы разглядывали наряд Террил и обсуждали
подарки, которые она им оставила. Староста помогал кучеру грузить корзинку
с сочными и спелыми фруктами, на случай, если путешественникам захочется
легко перекусить в дороге. В Гравелот они должны были прибыть к вечеру.
Провожая графиню к карете, Лиандра вдруг обратилась именно к
великанам-воинам:
- Я, господа хорошие, баба неразумная; да дело одно меня беспокоит и все из
головы нейдет. Надысь тут люди чужие мелькали; да не по-хорошему. Рази
человек добрый не зайдет в деревню, старосту не отыщет, еды не спросит али
дороги? Да и что им тут искать - небось не теряли? Мой постреленок старший
сказывал, они вашим путем поехали, а все народец мелкой - как мы. А мы в
горы не суемся - грозные они, ваша вотчина.
- Спасибо, - поблагодарил один из воинов, и от звуков его мощного голоса
зашлись лаем все собаки. - Где твой сынишка?
- Сабби! Сабби! - закричала старостиха. Мальчонка лет девяти отделился от
группы сверстников и подошел к гвардейцам. Задрал голову, чтобы разглядеть
лицо:
- Да, господин!
- Хочу поблагодарить тебя за острый глаз да за верную службу. Вот тебе три
золотых.
Нужно сказать, что тогда в Роане на эти деньги можно было купить хорошего
коня. Но мальчонка хорошо помнил дедовские традиции:
- Да нет, господин. Мне иное надобно.
- Тогда вот тебе мое благословение с добрым словом. И судьба будет к тебе
милостива...
Паренек отбежал к матери и уткнулся пылающим лицом ей в подол. Сама Лиандра
плакала, и у старосты от волнения тряслись руки. Всем было хорошо известно,
что такие слова господа из Гравелота говорят крайне редко, но зато судьба
прислушивается к их пожеланию, и жизнь благословленного ими счастливчика
круто меняется в лучшую сторону.
Впрочем, денег они тоже оставили деревенским жителям предостаточно.
Когда отъехали довольно далеко; и лес замаячил на таком расстоянии, что
стали видны отдельные деревья, один из воинов по имени Элсмир спросил у
графини:
- Ну, как ты, Террил?
- Хороший отвар. Теперь я смогу выдержать любые трудности; и готова к
неожиданностям. Эта Лиандра просто сокровище.
- Славно. Потому что я чую запах. Он доносится вон из-за тех дубов; там
несколько десятков человек. Они доольно долго стоят в засаде - их кони
топчутся нетерпеливо и дергают головами.
- Да, - молвил второй, Эригаль, - а еще столько же людей скрылись за
поворотом и ждут, когда их позовут на помощь.
- Больше никого? - спросила Террил.
- Это мы и хотели у тебя спросить: ты же должна чувствовать все острее.
- Я больше никого не слышу и не чувствую, - сказала графиня после
нескольких секунд молчания. - Что ж. Они сами выбрали свою судьбу. Мы едем
вперед. Одного оставьте в живых - должен же кто-то рассказать императору,
чего они хотели от нас в наших же землях.
Когда экипаж в сопровождении двух воинов появился из-за поворота дороги,
двадцать пять всадников пустили коней вскачь, вопя и размахивая мечами. Они
надеялись на свое несомненное численное превосходство и на фактор
неожиданности. Их товарищи, ждавшие в отдалении, какое-то время не могли
понять, что происходит там, на дороге; почему так долго слышатся дикие
крики и вопли о помощи. Конечно, все знали, что гвардейцы без боя не
сдадутся, но пора бы уже с ними покончить, и привезти главарю беременную
женщину, за которую им, собственно, и заплатили эти бешеные деньги.
Главарь был родом из Лотэра, и в Великий Роан предпочитал не соваться.
Носила его нелегкая по восточной части континента и по всему Ходевену - и
везде он грабил и убивал, предпочитая работать в одиночку или с двумя-тремя
помощниками. Ничьих же поручений не выполнял, ибо свято верил, что любой
наниматель выдаст его с потрохами, как только это станет ему выгодно.
Однако в Анамуре, возвращаясь из удачного набега, он случайно встретился с
двумя дивными чужестранцами. Они наговорили ему с три короба - он им не
поверил, и они это знали. Но вот сумма, предложенная за похищение женщины,
которую и охранять-то почти не будут, могла обеспечить главаря до конца
жизни. И он согласился.
Теперь он ждал, сидя верхом на породистом скакуне чалой масти; скучал и
свысока глядел на тот сброд, которым руководил.
Когда окровавленный всадник галопом вылетел из-за поворота дороги, главарь
не совсем понял, что произошло, но указал второй части отряда в том же
направлении. Они переглянулись, бледнея, но золото манило их с такой силой,
что они рискнули испытать судьбу. И потом, не боги же эти гвардейцы.
Внезапно все стихло, и главарь почувствовал себя неуютно. Операция,
