существо. Впрочем, об этом не знал никто, а вот о том, что драконы
смертельно опасны, и их нужно уничтожать - вот об этом знали се. Чародеев
тоже недолюбливали, хоть и постоянно пытались склонить их в ту или другую
сторону. Как Вы сами понимаете, воевали люди постоянно.
И вот мудрые монхиганы решили, что мир стал слишком опасным местом, чтобы
доверять ему такие знания и такую власть. После длительных споров решили,
что эту грозную силу нужно уничтожить, ибо ее время еще не пришло; либо уже
минуло. Каждый Саргонский чародей должен был расстаться со своей магической
сущностью и стать обычным человеком. А иного выхода у них уже не было.
Драконы согласились на подобные условия. Они решили покинуть этот мир
навсегда, чтобы отыскать другой, более приветливый и гостеприимный.
Во время совета монхиганы разделились на две группы. Одни сочли возможным
лишиться могущества и дожить остаток своих дней обычными, скромными людьми.
Некоторые не могли себе представить, как они будут влачить такую жалкую
жизнь, и решились уйти из нее сразу после обряда отречения. Но это уже было
их личным вопросом. Главное, что угроза уничтожения не нависала над молодым
Лунггаром.
Как Вы уже догадались, принцесса, Браган Агилольфинг был одним из
Саргонских чародеев; причем, самым талантливым и блестящим. Идея отказаться
от власти, чтобы сохранить мир от войн и катастроф невиданной силы,
принадлежала ему. К тому времени, о котором я Вам рассказываю, у Брагана
было уже два взрослых сына. Один из них вошел в историю под именем
императора Морона I, но в летописях не упоминают, что он был не
единственным, но всего лишь младшим. А вот имя старшего мало кому нынче
известно. Его звали Далихаджар. И тот, и другой обладали блестящими
способностями и глубоким, проницательным умом и обещали стать еще более
могучими чародеями, чем их отец.
Когда решение об уходе было принято, и Саргонские чародеи стали приводить
его в исполнение, Далихаджар сделал свой выбор. В сущности, он рассуждал
очень правильно и весьма логично: если остальные монхиганы умрут либо
потеряют свои способности, то он останется единственным - и, значит,
непревзойденным. У него в руках будет такая власть, что он сможет всем
людям в мире диктовать свои условия: все равно не найдется того, кто смог
бы его остановить. Чтобы осуществить свой план, Далихаджару требовалось
только подождать, пока другие маги выполнят свое решение. И время было его
союзником в ту пору. Он отправился на другой континент - Бангалор, и стал
искать там соратников и единомышленников. Вначале к нему присоединялись
колдуны и чародеи, мечтавшие завладеть хоть частичкой древних знаний
монхиганов; но затем собрались под его знамена и мелкие князьки и царьки,
которые, словно шакалы, чуяли возможность поживиться на чужой войне.
Старший сын Брагана сумел доказать им свою силу, и вскоре они уже
признавали
Его своим вожаком, готовые слепо повиноваться.
Не сразу лишенные былого могущества чародеи узнали о предательстве
Далихаджара. А узнав, приказали Брагану Агилольфингу нарушить данную им
клятву, вернуть свое могущество и не покладать рук до тех пор, пока он не
изыщет способ усмирить либо остановить сына. Они справедливо полагали, что
отец всегда в ответе за свое дитя, и Браган был полностью с ними согласен.
Нужно учесть, что Далихаджар был достойным соперником и блестящим учеником,
а потому немало времени прошло до той поры, пока отец отыскал его на другом
краю Лунггара. О том, чтобы решить дело миром, речи идти не могло: мятежный
чародей был полностью готов к походу против всех, кто не покорится ему по
своей воле. И тогда Брагану пришлось вступить с ним в войну.
Того требовали и напуганные странными явлениями жители нескольких небольших
королевств, которые в те времена существовали на территории нынешней
империи.
На стороне монгиханов выступили и драконы. Битва была страшной; а ее
результаты известны практически каждому - Бангалор перестал существовать.
Такие силы были задействованы в схватке двух чародеев, что Браган пришел в
смятение и ужас. Ведь сын заставил его сделать то, чего Саргонские маги
более всего страшились. Он воочию увидел, к чему могут привести выпущенные
на волю неистовые силы природы; и как опасно оставлять их во власти кого бы
то ни было.
- И что? - спросила принцесса. - Они победили?
- Конечно, сам дальнейший ход истории указывает на то, что Браган
Агилольфинг - последний из Саргонских чародеев - вышел победителем из
смертельного поединка со своим сыном.
Возвратившись с победой из дальнего похода, он был избран правителем
Ашкелона, Ойтала и Сувейды и коронован. Дело в том, что жители этих
государств очень быстро сообразили, как выгодно иметь такого могучего
защитника и мудрого короля. Правда, почти никто из них не подозревал о том,
с кем они по-настоящему имеют дело. Просто Браган прославился как стретаег,
как владыка, под рукой которого процветали подданные. Истинное
происхождение Брагана Агилольфинга и его великое могущество - это одна из
самых серьезных тайн Роанской империи. Но вернемся к истории...
Прошел всего один год после его восшествия на престол, когда из Роана и
Ремеля прибыли к нему послы, умоляющие его о помощи. Отто Майнинген вторгся
на земли этих королевств, чиня грабежи и насилия. Лотэры ночью перешли Алой
и напали на пограничную Роанскую крепость. Она была взята к утру, а ее
защитники казнены так жестоко, что ужас охватил людей. Конечно, Браган не
мог остаться глух к их мольбам.
Здесь нужно сказать, что Ваш предок, Ваше высочество, каким-то образом
проведал о родстве Брагана с остальными монхиганами, и о том, какую роль
император Роана сыграл в битве на Бангалорах. Ведь к тому времени многие
уже считали гибель континента простой катастрофой естественного
происхождения.
Узнав, что победитель Далихаджара собирается вытсупить против него,
Майнинген захватил в плен тех бывших чародеев, которые скромно доживали
свой век вдали от мирской суеты. Король Лотэра надеялся на то, что
Агилольфинг не посмеет учинить на родине такое же сражение, как и на
Бангалоре. Иначе он просто погубит всех людей, обратившихся к нему за
помощью. К тому же, у него в руках были друзья и учителя, соратники и
ученики Брагана - всего девятнадцать утративших былую силу монхиганов.
- И они ничего-ничего не смогли сделать, чтобы защитить себя? - изумилась
Арианна. Ее широко раскрытые глаза стремительно наполнялись слезами. -
Неужели они совсем разучились колдовать?
- Не совсем, Ваше высочество, - ответил Аластер. - У них просто не было
возможности, хотя, не скрою, что они были способны защищаться.
- А разве это не одно и то же?
- Конечно, нет, - мягко сказал великан. - Вообразите себе, принцесса, что я
достаточно силен, чтобы убить человек десять-двенадцать за несколько минут,
скажем.
- О Господи!
- Из этого следует, что я способен убивать. Но вместе с тем, мне и в голову
не придет поднять на кого-нибудь руку без крайней на то необходимости. И
это значит, что возможности убивать у меня нет: внутренние запреты гораздо
сильнее. Так же было и с монхиганами - они не утратили своего невероятного
могущества, но они запретили себе пользоваться им - считайте, возможности
проявить свою силу у них не было.
- Но Вы же сами сказали, в крайнем случае. А разве грозящая гибель - это не
такой же крайний случай?
- В этой ситуации - нет, Ваше высочество. Бывают вещи гораздо страшнее
смерти. И монхиганы прекрасно об этом знали, раз все согласились умереть во
имя чего-то, гораздо более важного, чем их жизнь. Они были мудры. Очень
мудры.
Арианна подумала, что мудростью тут и не пахнет, а только безоглядной
глупостью, но свои мысли вслух высказать не решилась - кто она такая, чтобы
судить о том, насколько правильно распорядились своей судьбой
могущественнейшие люди планеты.
- И что же случилось потом? - спросила она.
- Я не стану утомлять Вас подробностями того противостояния. Скажу только,
что Браган не сумел спасти своих друзей, и гнев его пал на Отто Майнингена
и его подданых. Вы знаете, что лотэры были оттеснены в свои земли, и тут
король остановился. Он боялся повторения недавней катастрофы и потому
предпочел подписать мир с Майнингеном. Тем более, что договор устроил
обоих. Тогда же и была образована империя, названная Великим Роаном. Анамур
и Эйда вошли в состав наших земель немного позже, когда процветание и
возрастающее благополучие Великого Роана стали уже очевидными.
- А шут? - не удержалась Арианна. Аластер мягко улыбнулся, отчего его
удивительное лицо засияло внутренним светом.
- Это долгая история, но я сумею изложить ее в нескольких словах. Когда
Браган посчитал, что исполнил свой долг, он отказался от престола в пользу
младшего сына - Морона, надеясь, что теперь может уйти на покой. Однако год
или два спустя после отречения до него дошли тревожные слухи: дескать
опьяненный властью, вседозволенностью и безграничным своим могуществом,
Морон очень быстро изменился. Он стал заносчивым, кичливым, самонадеянным;
а главное - его способности никуда не делись; и он то и дело грозил
соседним странам неслыханными бедствиями. Тогда Браган и написал свой свод
законов и велел приставить к сыну двойника-шута, дабы тот полностью
повторял все его поступки и слова, как самое верное и неподкупное зеркало.
К чести его нужно сказать, что Морон очень быстро опомнился; и до конца
своих дней правил мудро и справедливо. Женат он был на дочери Майнингена, и
когда у них родился сын, то и ему подыскали двойника. А воспитывал внука
его великий дед, сумевший с малых лет втолковать наследнику, что трон
Агилольфингов - это, отнюдь, не преимущество его обладателя, но огромная
ответственность и тяжкое бремя.
- А внук был чародеем? - задала принцесса вопрос, который мучал ее на
протяжении всего рассказа.
- Вы необыкновенно проницательны, - заметил Аластер. Причем не польстил, а
просто отметил, как должное. - В том-то и дело, что все Агилольфинги -
прирожденные чародеи. И хотя официально считается, что знания монхиганов
давно уничтожены, я подозреваю, что они у них в крови. И ничто от этого не
спасет. Другое дело, что наследников учат быть императорами Роана с первых
же дней их жизни. Приучают контролировать свои невероятные способности;
воспитывают в них силу воли и понимание того, в чем состоит их долг. Это
трудная и кропотливая работа. Правда, ее результаты меня радуют.
- Значит, Ортон...
- Ортон I Агилольфинг, как и все его венценосные предки, в состоянии
причинить столько зла и разрушений, столько горя и боли, что лучше и не
заговаривать об этом. С другой стороны, он один является грозным оружием
империи, которую защищает само его имя. Пусть многочисленные наши соседи и
не помнят, почему с империей нельзя воевать, зато сам запрет помнят крепко.
Таким образом, император - это и символ нашего благополучия, и его залог.
Захоти кто-нибудь нанести удар по Великому Роану, нет более важной цели,
чем ее повелитель. И потому столько мер предосторожности. Императора можно
заместить кем угодно, но заменить его нельзя.
- А что с тем магом, с Далихаджаром? - робко спросила Арианна, которую
встревожил рассказ Аластера. - Он не сможет вернуться?
- Теоретически это возможно - почему бы и нет, но на самом деле невероятно.
- Вы не представляете себе, как Вы меня успокоили, - сжала его руку
принцесса. - Я и без того крайне взволнована. При дворе моего отца досужие
сплетницы не уставали повторять, что Агилольфинги используют женщин
лотэров, как пустой сосуд, в котором носят наследника престола... Что ни
один из императоров Великого Роана никогда не походил ни лицом, ни
характером на мать, но только на своего венценосного отца и потому для
женщин рода Майнингенов Роан становится золоченой темницей. Ведь ни в одном
из императоров нет ни капли нашей крови. Восемь веков мы рожаем наследников
Роана и восемь веков остаемся чужими...
