очевидным; и даже не стал бы комментировать. Но Аластер перебросил Варваров
на правый фланг, полностью переломив ситуацию. Граф сделал ответный ход
Императором, и опомниться не успел, как его Маг оказался зажатым в тиски
между Наемным Убийцей и Рыцарем. Его положение еще можно было спасти, и он
сделал все, от него зависящее, однако Аластер ввел в игру еще одну
бездействующую фигуру Троя - Закономерность.
Обычно никто и никогда не пользовался Закономерностью, как активной
единицей. Ею укрепляли и поддерживали собственную Крепость. В противном же
случае она могла сыграть и против своего хозяина; чаще всего, так и
случалось. И опытные, талантливые игроки советовали начинающим не рисковать
попусту, да и сами не рисковали.
Граф долго и пристально разглядывал последнюю позицию и наконец неохотно
признал:
- Сдаюсь. Это просто невозможно, но я сдаюсь. Вы поразили меня еще сильнее,
чем в прошлый раз, герцог.
- Просто мы исповедуем разные принципы в этой игре, - пояснил Аластер. -
Ваша школа позволяет свободно оперировать невероятными силами Мага, Дракона
и Императора и ничего не говорит о том, какая расплата ждет такого
отчаянного игрока. Вы как бы предпочитаете забыть об этом, но ведь подобное
отношение - отнюдь не выход. И даже не способ выиграть партию. - Тут он
обернулся уже к Трою и сказал, внимательно глядя юноше прямо в глаза. -
Есть силы, которые лучше не тревожить до самого последнего, самого
отчаянного момента. А когда он наступит, следует хорошенько подумать,
прежде чем прибегать к этому средству. Иначе появится на Вашем пути
Закономерность и потребует удовлетворения; ибо игра построена по нехитрому
принципу обязательной компенсации: если ты что-то берешь, то обязан что-то
отдать взамен. Пустоты мир не терпит.
- Можно я задам Вам один вопрос? - собрался с духом Трой.
- Конечно, мой мальчик.
- Почему в игре морогоро нет фигуры Шута? - и заметив, как изменилось
удивительное лицо великана, испуганно спросил. - Я нарушил правила
вежливости?
- Нет, нет, конечно. Просто Вы первый человек, который меня об этом
спрашивает. А, между тем, давным-давно такая фигура была; но после ее
убрали - она была еще более капризной и сложной в использовании, нежели
пресловутая Закономерность.
Затем граф отправил племянника по какому-то делу, а сам обратился к
герцогу:
- Сыграем еще?
- С радостью. Кстати, Шовелен, у Вас прекрасный племянник, и я думаю, что
Вы очень беспокоитесь о его будущем. У Вас ко мне дело?
- Вы так проницательны, что пугаете меня, право слово. Но это действительно
так. И если я не сильно буду докучать Вам своими разговорами, то я не желал
бы лучшего собеседника и советчика. В том случае, если Вы согласитесь дать
мне этот совет.
Герцог утвердительно кивнул.
- Я достаточно долго наблюдал двор короля Альворанского; посетил достаточно
много других стран, чтобы сделать вывод, что Трою нужно перебираться в
Великий Роан. Он не похож на своих соотечественников - слишком мечтателен и
непосредствен. Не могу сказать, что он образован блестяще; но постепенно
начинает понимать, что знания необходимы. И теперь занимается гораздо
прилежнее, нежели раньше. Буду откровенным с Вами, я мечтаю, чтобы он
служил при дворе императора.
- Отчего же Вы не поговорите с князем Даджарра? Или с кем-нибудь из других
вельмож? Я имею в виду, официально.
- Я ехал сюда именно с такой идеей: воспользоваться своим положением,
добиться приема у одного из министров; возможно, даже у самого императора,
если представится удобный случай. А теперь вот, кажется, цель так близка; а
я не могу заставить себя сделать это.
- Почему?
- Мне кажется, что Трой не заслуживает такого отношения. Если он окажется в
бесчисленных рядах тех, кто, пользуясь протекцией, рвется к богатой
кормушке, ни он, ни я этого себе не простим.
- Это разумное решение, - одобрил герцог. - Но ведь мечта осталась? Правда?
- Да, - твердо сказал граф. - Мечта осталась. Мальчику нечего делать при
альворанском дворе.
- Вы мне очень симаптичны, граф, - молвил Аластер. - И не то, чтобы я хотел
быть Вам полезным; скорее, мне нравится сама мысль, что Вы и Ваш племянник
останетесь здесь. Ортону нужны умные и преданные люди; а в вас обоих я
нахожу и то, и другое качество. Поэтому я не обещаю ничего конкретного до
тех пор, пока не переговорю с князем Даджарра; а после мы продолжим эту
беседу.
Посол встал со своего места и отвесил великану герцогу церемонный поклон.
Затем удобно уселся и принялся рассматривать доску, чтобы сделать первый
ход. Он хотел сыграть, как никогда взвешенно, блестяще и неожиданно, но ему
не удалось даже сосредоточиться.
К ним подбежал взъерошенный слуга и кинулся к герцогу с невнятными криками:
- Там, Ваша светлость, там!.. Пойдемте, умоляю Вас!!! Пойдемте быстрее!
* * *
Он лежал на боку, неестественно и странно выгнувшись, так что лицо его было
обращено к небу. Одну руку он подмял под себя, пальцы другой, прижатой к
груди, были сжаты в кулак. Черные волосы разметались по малахитовым плитам;
синие глаза были широко раскрыты, и в них навсегда застыло обиженное
выражение.
Император был мертв. Когда Шовелен увидел это изогнутое тело, этот
остекленевший взгляд и блеклые, почти белые губы, ему сделалось дурно,
будто он нашел здесь не чужого владыку, а своего обожаемого Троя. У него
заныло сердце, и он отвернулся, чтобы не смотреть. К его величайшему
удивлению, Аластер оставался невозмутимым.
Он положил свою стальную ладонь на плечо дрожащего, словно в лихорадке,
слуги.
- Тихо, успокойся. И отвечай на вопросы.
- Да, да, Ваша светлость.
- Кто еще видел императора мертвым?
- Не знаю, Ваша светлость. Он вышел на верхнюю террасу подышать воздухом
после малого приема. Велел мне принести сюда шипучего черного и ту книгу,
которую он сейчас читает. Когда я вернулся, Его величество уже... уже... -
слуга начал заикаться и захлебываться слезами.
- Тихо, тихо, - еще раз повторил герцог, и Шовелен почувствовал, что и на
него действует умиротворяюще этот мощный, бархатный голос. Тем временем,
неведомо откуда взявшиеся гвардейцы, оцепили лужайку под террасой; встали у
дверей, ведущих на нее; а также преградили все входы и выходы из этой части
апартаментов. Двое подошли к Аластеру и остановились возле него, готовые
выслушивать приказания.
- Этого человека изолировать от остальных, - распорядился герцог, указывая
на слугу.
Тот задохнулся от ужаса, но Аластер пояснил:
- Я ни в чем тебя не обвиняю, однако настоящий убийца может захотеть
избавиться и от тебя. Поэтому лучше тебе побыть под надежной охраной.
- Как прикажет Ваша светлость.
- Ступай, и будь покоен - император не забудет тебя, если ты ни в чем не
виноват.
- Но?! Но как же...
- Ты разве не помнишь, что император бессмертен? - внушительно произнес
Аластер. - Ступай, не медли. Впрочем, ответь сразу, какую книгу читал
государь?
- Любовный роман: историю принцессы Эмдена и доблестного вождя горцев из
Уэста. Государь говорил, что это его любимая трагедия.
- Это книга Айанте? - спросил герцог, демонстрируя свои знания старинной
литературы.
- Совершенно верно, Ваша светлость. Государь просил том из собрания
сочинений, а не отдельное издание, хотя у нас есть одно - очень редкое, с
гравюрами.
- Достаточно, - прервал его Аластер. - Можешь идти.
Спотыкающегося слугу увел один из гвардейцев. - А ты, - обратился Аластер
ко второму, - приведи сюда Сиварда Ру, Аббона Флерийского и Аббона
Сгорбленного. И зайди за шутом Ортоном: мозги этого малого нам сейчас очень
пригодятся.
Когда гвардеец отправился выполнять эти распоряжения, герцог обернулся к
послу Шовелену.
- Теперь мне необходимо обсудить все увиденное с Вами, дорогой граф.
- Нет нужды, - ответил тот. - Я уже понял по тому, как спокойно Вы раздаете
приказания, что передо мной лежит несчастная жертва - но не император, а
всего лишь его двойник. Я прав?
- Совершенно. На сей раз Его величеству повезло. Но Вы понимаете, что тем
необходимее отыскать убийцу - чем скорее, тем лучше.
- Конечно, герцог. И Вы можете полностью полагаться на мое слово рыцаря,
что я никому не обмолвлюсь об этих событиях. Я слишком хорошо знаю, к какой
смуте и панике могут привести необоснованные слухи.
Я восхищаюсь Вашим умом, граф, - улыбнулся сдержанно Аластер. -И думаю, что
я вполне могу положиться на Ваше слово, особенно, если император узнает,
как Вы держались в этой сложной ситуации, и захочет, чтобы такой человек
оказался на службе у него, а не у Лодовика Альворанского. Вместе с
племянником, разумеется.
Посол Шовелен вспыхнул до корней волос и молвил:
- Если бы я так не уважал Вас, герцог, то счел бы, что Вы решили меня
оскорбить. Даже если бы сейчас мне предстояло изгнание в Самаану или
пустынный Йид, я бы и то не стал покупать расположение Его величества таким
бесчестным путем. Вы можете быть уверены во мне при любом раскладе.
И герцог, молча, протянул ему руку. Сивард Ру возник как из воздуха через
несколько минут. Он окинул место трагедии одним быстрым и цепким взглядом;
встал на колени возле тела, прикоснулся двумя пальцами к сонной артерии.
- Он не просто мертв, его убили. Надо сообщить императору.
- Это сделают, - успокоил его Аластер.
- Господин граф Шовелен, если не ошибаюсь? - Сивард подошел к послу и
уставился на него единственным своим глазом. - Человек достойный, из породы
победителей, но победителей честных и благородных; потомок рыцарей, и сам
рыцарь не только по происхождению, но и по убеждениям. Отличился во время
одной неприятной истории подобного же свойства, случившейся в Аммелорде.
Уже все понял и во всем разобрался; сочинять для него отдельную версию не
имеет ни малейшего смысла. Зато может оказаться неожиданно полезен. Честь
имею.
Ошарашенный граф едва перевел дыхание. Сивард Ру знал о нем все - он в этом
и не сомневался теперь. То, что рыжий начальник Тайной службы не произнес
вслух, просто не касалось данного дела. И посол был весьма ему признателен
за то, что он умолчал о многом.
- А теперь осмотрим тело. С этими словами Сивард Ру снова опустился на
малахитовый пол возле мертвеца и осторожно разжал его сомкнутые пальцы.
- Я так и думал: смотрите, какая забавная вещица. И он протянул на открытой
ладони застежку в форме дракона, кусающего себя за хвост. Застежка стоила
огромных денег: она была сделана из чистого золота и изумрудов. И только
один алый гиацинт был вставлен на том месте, где находился драконий глаз.
- Человек, убивший императора, был одним из тех, кто относится к ближайшему
окружению. Жертва не звала на помощь и до последней секунды чувствовала
себя спокойно. Только когда императору стало плохо, он схватился за своего
убийцу и, сопротивляясь, сорвал брошку с его плаща. В общем, задача
несложная. Нужно выяснить, кто в это время находился неподалеку и у кого
была такая приметная застежка.
- Подожди, Сивард, - остановил его Аластер. - Слишком ты торопишься. Тебе
ничего не кажется странным?
- Кажется, но я, - тут рыжий хитро подмигнул, - я излагаю самое вероятное
развитие событий. Что, не клеится?
- Нет, - откровенно ответил Шовелен.
- Я не ошибся в Вас, граф. Действительно, полная чушь. То есть, человек
действительно был из самых близких, однако... Вот, я убийца, с меня срывают
украшение, а я так тороплюсь прочь, что не думаю о том, чтобы это украшение
забрать?
- Испуг, - молвил Аластер.
- Исключено. Тот, кто осмелился поднять руку на императора, не станет
пугаться мелочей.
Герцог перехватил растерянный взгляд посла и поторопился объяснить:
- Сивард не делает глупостей и не принимает опрометчивых решений; просто у
него такая манера - начинать с простейшей версии, а затем возражать самому
