на себя обязательства. Поэтому Арианна перевела дух и сказала просто и
спокойно:
- Меня действительно хорошо вышколили, Ваше величество. И я ко всему
готова; так что Вы не волнуйтесь и не беспокойтесь за меня: я знаю, что
многое из того, что Вы мне скажете, на первый взгляд диковинно и
непривычно. Но, правда, я так давно привыкла к мысли об этом, что теперь,
кажется, меня ничто уже удивить не сможет.
- Вот и слава Богу! - выдохнул император с облегчением. - Я, знаете ли,
ужасно волнуюсь. Наверное, не меньше, чем Вы. Я ведь отдаю себе отчет в
том, что Вы меня не любите - да и как бы Вы смогли полюбить того, кого
совершенно не знаете. Могу даже представить, что Вы чувствуете себя, как
жертва, отданная на заклание; Вы лишены друзей, вырваны из привычной
обстановки и у Вас нет права на личную жизнь. Это на самом деле несказанно
тяжело. Но поверьте, что за небольшим исключением, я чувствую то же самое.
Моя прежняя жизнь закончилась так же, как и Ваша, и теперь нам придется
учиться жить вместе, как бы трудно сперва ни пришлось. Вы согласны?
Принцесса смотрела на него со смешанным выражением надежды и недоверия на
лице, и ничего не отвечала. Ортон смущенно кашлянул, но все же решил
продолжать.
- Я не прошу Вас подарить мне свое сердце, но во всяком случае я считаю,
что нам выгоднее стать союзниками, нежели врагами.
- Да, - едва слышно ответила Арианна.
- Вы согласны! - явно обрадовался император. - Это значительно облегчает
мою задачу. Я, знаете ли, человек незлобливый, и ужасно не люблю, когда
возникают непредвиденные трудности. Приятно быть окруженным друзьями.
- У меня не было друзей, - сказала принцесса. - Меня готовили к роли Вашей
супруги, и не позволяли привязываться к кому бы то ни было.
- Я никогда не должен был становиться чьей-либо женой, - усмехнулся
император, - но я в состоянии понять, как это должно быть ужасно.
- Это очень горько, Ваше величество, - подтвердила Арианна.
- Ну, теперь у Вас есть друг и союзник. Надеюсь, что я не обману Ваших
ожиданий. А теперь перейдем к самому главному, но прежде, - он осторожно
тронул ее за руку, - может, выпьем немного и передохнем перед последним
рывком?
- Это было бы здорово! - обрадовалась принцесса. - А у Вас найдется то
шипучее вино, похожее на сидр? Я его очень люблю, хоть девочкам этого и не
положено.
Ортон рассмеялся; и таким заразительным был его смех, что спустя несколько
мгновений принцесса уже заливалась вовсю, сама не зная, отчего она хохочет.
- Уф-ф, - остановился наконец Ортон. - Не смешите меня. У меня важное дело.
Так-так, где тут вино?
Он подошел к низенькому столику с янтарной крышкой, уставленному кувшинами,
металлическими узкогорлыми сосудами и высокими темными бутылками.
- Какого шипучего? - спросил он через полминуты, - Голубого или черного? -
Какое будете пить Вы, мой господин? - ответила Арианна с очаровательной
улыбкой, скользнувшей мотыльком по ее свежим губам. Крайне соблазнительным,
как подумал мимоходом император.
А принцесса поймала себя на том, что уже кокетничает со своим женихом. От
былой скованности не осталось и следа. Похоже, что император, не прилагая к
тому особенных усилий, если и не очаровал ее, то по крайней мере
заинтересовал.
- Не называй меня господином, - взмолился Ортон. - Мне этого по горло
хватает и днем. Зови меня по имени; ведь скоро мы с тобой станем как-никак
родственниками.
Отчего-то это замечание вызвало новый приступ веселья. А ничто так не
объединяет людей, как смех. Так что несколько этих минут сдружили их и
привели к взаимопониманию больше, чем могут сблизить несколько месяцев
жизни бок-о-бок в огромном дворце.
- С чего бы мне начать? Наверное, с того, что мне придется доверять тебе
гораздо больше секретов, чем остальным...
- Да.
- Первое: думаю, ты слышала, что император Великого Роана бессмертен и
уходит из жизни только по собственной воле, уступая трон преемнику. Но
убить его невозможно - какой бы причудливый способ ни избрал покушающийся.
- Конечно, - согласилась Арианна. - Это вторая из многих заповедей, которые
я учила.
- А какая была первой? - заинтересовался император.
- Первая гласила, что вольное либо невольное предательство будет немедленно
изобличено и наказано по всей строгости; меня даже заставили затвердить,
что каким бы мелким ни казалось мне нарушение установленных правил, оно
может привести к катастрофе, и первым, кто пострадает от этого, буду я. А
следом такое количество невинных людей, что... Словом, мне сумели-таки
однажды объяснить, что непонимание каких-то вещей не освобождает от несения
ответственности.
- Ты и правда это чувствуешь? - спросил Ортон очень серьезно.
- Наверное. Если честно... - Арианна подошла к ложу, уселась на него с
ногами и несколько раз подпрыгнула, - если честно, то мои воспитательницы
не сумели меня даже как следует запугать. Хотя очень старались. А знаешь,
запуганное существо не всегда отвечает за свои поступки. Но потом мама
сумела найти нужные слова и убедила меня, что не всегда получается делать
то, что очень нравится; что даже самая счастливая, самая удавшаяся жизнь
только наполовину состоит из радостей, а на вторую - из горя. И в этом есть
свой великий смысл.
- Твоя мама - удивительная женщина, - тихо сказал Ортон.
- Да?! Ты тоже так думаешь?! - радостно воскликнула принцесса. - Знаешь,
Ортон. Для меня очень важно то, что ты сейчас сказал... А какой была твоя
мама? Я имею в виду, какой она была тебе матерью? У нас в картинной галерее
висит ее портрет - но он написан, когда она была еще в моем возрасте. Мне
кажется, что она была очень красивой женщиной.
Император отвернулся к окну.
- Не стоит говорить об этом. Я не очень хорошо ее помню - она долго болела,
и меня редко пускали к ней. Она была хорошей, но очень печальной, хотя отец
старался, как мог. Наверное, ей было тяжело.
Арианна смотрела на него, широко открыв глаза.
- Но ведь у нее же был ты.
- Боюсь, ей этого было недостаточно.
Принцесса почувствовала, что эта тема неприятна молодому человеку, и
постаралась незамтено сменить ее.
- Я еще не сказала спасибо, здесь очень красиво. Дома у меня не было таких
прекрасных покоев. Замок Майнингенов - вообще довольно мрачный, а в моих
комнатах и подавно было мало красивых вещей.
- Но почему?
- Чтобы не разбаловать меня. Я должна была стать императрицей, и отец долго
готовил меня к тому, что считал самым важным в моей жизни, забывая о
мелочах, какими бы приятными они ни казались мне самой. - Она покраснела и
заговорила быстро и невпопад, - Я... я не представляла, что ты такой -
такой простой и свой, и добрый. Я всегда думала, что император Роана - это
кто-то очень недоступный, страшный и жестокий.
- Ты разочарована? - улыбнулся молодой владыка.
- Нет, - тихо призналась принцесса. - Напротив. Я очень рада. А теперь,
когда я сказала тебе то, что думала, я действительно готова выслушать ваши
законы.
- Позже я расскажу тебе обо всех хитросплетениях дворцовых интриг и обо
всех возможных случайностях. Пока же ты должна твердо помнить, что я не
один, - и, заметив удвиленный взгляд принцессы, император поспешил
объяснить, - у меня есть двойники.
- Я помню, - сказала Арианна. - Твой шут. И это сделано для того, чтобы...
- Не перебивай меня, пожалуйста, - Ортон говорил по-прежнему мягко, но в
его голосе уловила принцесса стальные нотки владыки, который привык к
беспрекословному послушанию. - У меня несколько двойников. Их часто меняют,
потому никто не знает, кого именно видят сейчас мои подданные: меня или
его. Может случиться так, что за обедом ты встретишься с одним из
двойников; в музыкальной комнате - со мной; в Зале Советов снова будет
заседать двойник - только уже другой, и так далее. Только здесь, только по
ночам ты будешь знать, что видишь именно меня. И поэтому только здесь
возможны между нами проявления откровенности или любых чувств, какими бы
они ни были.
- Да, но как это возможно? - испуганно спросила Арианна. - Неужели ты
думаешь, что если я не смогу отличить тебя от твоего подобия, то это смогут
сделать воины охраны? Что помешает чужому мужчине занять твое место - и на
престоле, и подле меня? Где гарантия, что твой двойник просто не придет
сюда, ко мне?
- Гарантии... Гарантии - это уже другой вопрос. И мы им немедленно
займемся. Но для этого я бы хотел представить тебе одного человека. Можно
ему зайти?
- Ты здесь полновластный хозяин, - улыбнулась Арианна. И от императора не
укрылось, что ее улыбка была милой и очаровательной, совсем отличной от той
вымученной и жалкой, которой она его встретила совсем недавно. А еще он
понял, что очаровательная девушка, предназначенная ему в супруги волей
покойного отца и многочисленных предков, мила и умна, и очень нравится ему.
Ортон был всегда целомудрен и сдержан - не столько в силу многочисленных
давних традиций, сколько по причине своего характера. А еще потому, что
большинство придворных дам - роскошных, страстных, томных - не привлекали
его никогда. Он бы и сам не мог объяснить, что именно казалось ему в них
отталкивающим. Нынешний император Великого Роана еще не испытывал чувства
любви ни к одной женщине; и не особо рассчитывал когда-либо его испытать.
Он не сказал принцессе правды. Своих родителей Ортон помнил хорошо: ему
было уже восемнадцать, когда они умерли один за другим. И он прекрасно
знал, что отца и мать связывают узы дружбы и взаимопонимания; уважения и
преданности, но никак не любви. Когда матери уже не стало, а отец находился
на смертном одре, он счел возможным рассказать взрослому уже сыну о своем
нежном чувстве к одной из дам Роанского двора, попросив Ортона заботиться о
ней в дальнейшем. Но, будучи полновластным владыкой и даже зная о
взаимности чувств, Морон IV - отец Ортона - всю жизнь хранил верность своей
супруге, считая это вопросом чести и достоинства не императора, но
истинного
Мужчины. Правда, его супруге не было легче от этого, потому что она
чувствовала, что сердце мужа ей не принадлежит; и никакое волевое усилие не
изменит положения вещей. Она так и умерла в печали.
Нынешний император был глубоко убежден, что его ждет подобная судьба; и
потому старался не смотреть на других женщин, чтобы потом не страдать, как
страдал отец.
Кстати, возлюбленная Морона ненамного пережила своего повелителя, и
скончалась год спустя, унеся свою тайну с собой в могилу.
То, что Арианна оказалась и красивой, и умной, и крайне приятной в общении,
немного потрясло Ортона. Он чувствовал себя странно - как подросток,
краснел и смущался, и сам не понимал, что с ним происходит.
- Но ты же не пленница. И я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно и
уютно в этом дворце и во всей империи.
- Спасибо, - искренне сказала принцесса. - В любом случае, приглашай своего
спутника; нужно же мне учиться понимать тебя и все происходящее...
Император приоткрыл дверь, ведущую в соседние покои и сделал знак рукой.
Повинуясь этому приказу, в комнату шагнул человек такого роста и сложения,
что в спальне сразу стало тесно; а мебель, до того казавшаяся тяжелой и
надежной, как-то вдруг приобрела хрупкие тонкие очертания. Очевидно, все
дело в пропорциях - так сказал бы художник.
На фоне этого великана император сразу стал выглядеть настоящим мальчишкой;
даже выражение лица его представлялось более детским и наивным, нежели
секунду назад. И принцесса с изумлением воззрилась на того, кто сотворил
все эти метаморфозы одним только фактом своего появления.
Это был черноволосый исполин с изумрудно-зелеными глазами. Лицо его было
далеко не красивым, но неправильные, удлиненные хищные черты несли в себе
нечто большее, чем просто красоту. Так, нельзя сравнивать с человеческим
лицом цветок или драгоценный камень, бабочку или вечернюю звезду. Это
просто разные понятия. Возможно, где-то великана посчитали бы уродом;
