Терею отдавали мальчиков в возрасте семи-восьми месяцев. Они воспитывались
в храме у моря Слез в течение двадцати долгих лет, пока не приходил срок их
посвящения. Двенадцать испытаний предстояло будущему служителю; и одно было
труднее другого. Жрецы Терея должны были уметь переносить боль, и поэтому
им отрезали губы, вырезали ноздри и заостряли уши. Если испытуемый издавал
во время этой пытки хоть один звук, считалось, что он недостоин назваться
слугой жестокого бога. Впрочем, сами йетты подобные вещи жестокостью не
считали. Для них это была всего лишь одна из необходимостей - неприятных,
но неизбежных. Также служители должны были уметь обходиться без пищи и
воды; находиться под водой продолжительное время; выдерживать пребывание
под землей в течение нескольких часов. Они бегали, как олени; плавали не
хуже рыб; умели прятаться так ловко, что слыли среди прочих людей
невидимками. А еще они умели убивать любыми способами, сколько их ни было
изобретено за всю историю человечества. Чтобы проверить мастерство будущих
убийц их отправляли в лабиринт, находящийся под храмом Терея, где
испытуемых подстерегали всевозможные ловушки и неожиданности. Они должны
были либо выйти из подземелья с победой, либо остаться там навеки -
проигравших здесь не было.
Из-за таких требований служителями становились немногие: приблизительно
один из десяти. Они не оставались в храме, а отправлялись во внешний мир -
искать тех, кто нуждается в их службе. Денег за свою работу йетты не брали,
считая, что служат не нанимателю, а самому богу Терею. Каждый из них мечтал
заслужить почетное место в небесном дворце своего покровителя, куда, по
верованиям горцев, они должны будут попасть после смерти. Достойные станут
воинами и приближенными грозного бога; слабые и жалкие будут слугами и
рабами.
Искалеченные, с исковерканными душами, не знающие, что в мире есть любовь,
нежность и жалость, они были страшными противниками; и от них нельзя было
укрыться нигде. Их нельзя было подкупить, их нельзя было умилостивить;
можно было, правда, попытаться уничтожить их, и это иногда удавалось. Во
всяком случае, по Лунггару ходили легенды о немногих счастливцах и героях,
которым случилось выйти победителями из схватки с убийцами Терея. Впрочем,
это были всего только легенды.
Вот что представляли из себя люди, которым Эрлтон намеревался дать
очередное распоряжение.
Йетты подождали, пока их господин спустится вниз по крутой лестнице, но на
помощь ему не пришли. Они считали, что унизили бы этим достоинство Великого
магистра. Когда же он остановился у нижней ступеньки, а шар послушно повис
на уровне его глаз, оба служителя подошли поближе и спросили в один голос:
- Ты хотел что-нибудь приказать, господин?
- Да, - раздалось из-под серебряной маски. - Вы должны немедленно
отправиться на северо-восток Великого Роана; туда, где Алой впадает в море
Луан. Вот карта и точные инструкции, которым вы обязаны следовать
безоговорочно. По этой карте вы найдете тайник, он здесь отмечен золотым
значком, и проникнете в него. Там вы заберете его содержимое, в какую бы
цену это ни обошлось. Делайте, что хотите, но доставьте мне содержимое
тайника в самом скором времени.
Корабль ждет вас в порту. Капитану приказано доставить вас через
Бангалорский океан и войти в Тихий пролив. Вы пристанете у подножия хребта
Хоанг. Вам придется пересечь горы; по ту сторону вас будет ждать торговая
ладья под красным парусом, на ее носу вырезано изображение летучей мыши.
Она там одна такая, но на всякий случай спросите капитана Джоя Красную
Бороду. Ему вы отдадите вот это письмо, - и магистр протянул одному из
посланцев золотой стержень размером с карандаш, на который были навязаны
разного цвета и длины шелковые шнурки с узелками.
Тот спрятал диковинное послание в складки своей черной мантии и склонил
бритую голову, показывая, что готов слушать дальше.
- Затем Джой перевезет вас через море Луан прямо к устью Алоя. Здесь вы
оставите его в каком-нибудь малолюдном месте, а сами отправитесь выполнять
мое задание. Сразу предупреждаю, что тайник должен и по сей день хорошо
охраняться, так что не рассчитывайте проникнуть внутрь без боя.
- Соблаговолит ли господин пояснить, как выглядит тайник, чтобы мы в
недомыслии своем ничего не спутали?
- Ты преуменьшаешь свои способности, но я отвечу тебе - это склеп. Древний
склеп, спрятанный в старой дубовой роще. Именно он вам и нужен.
- Что мы должны принести оттуда?
- То, что вы там найдете, - отрезал человек в серебряной маске. - Не
беспокойтесь, выбор там небольшой.
- Как скоро мы должны вернуться назад?
- Быстрее, чем это даже возможно. Не задавай глупых вопросов.
- Слушаюсь, господин.
- Деньги и все необходимое вы найдете на корабле.
Посланцы низко поклонились и двинулись к выходу.
Эрлтон остался один в подземном зале. Подождав, пока скрипнет наверху
дверь, он сделал несколько шагов вглубь помещения, туда, где пол внезапно
обрывался чернотой еще более глубокой, нежели та тьма, что царила вокруг.
Послушный светящийся шар плыл в воздухе рядом со своим господином.
Маг остановился на краю черного бассейна, наполненного густой жидкостью,
которая издавала странный запах, наполнявший все подземелье. Эрлтон сбросил
с себя сапоги и одежду и с наслаждением погрузился в тепло. Маски он не
снимал и теперь. Блаженствуя в маслянистой жидкости, он жадно вдыхал ее
запах и слегка шевелил пальцами, проверяя, как слушается его высохшее,
худое тело.
Сначала он погрузился в размышления о том, что собирается делать дальше. С
каждым днем, да что там - с каждым часом - его план, столь тщательно
лелеемый им в течение долгих лет - наконец стал обретать реальные черты.
Орден стал мощной организацией, которая крепко держала в своих руках власть
не только на Бангалорских островах, но постепенно распространяла влияние на
варварские государства Ходевенского континента.
О существовании ордена знали немногие; но и они не подозревали о его
истинных целях и предназначении. Огромное множество людей во всем мире
преданно служили Эрлтону, даже не догадываясь о том, что где-то есть такой
человек; цепочки, ведущие к нему, все росли; но лишь двенадцать членов
магистериума догадывались о происходящем. Все же нити находились в руках
одного-единственного человека, и он мог по праву этим гордиться. Не год, не
два и даже не десятилетие ушло на то, чтобы выстроить эту систему, чтобы
сплести эту сеть. Не четверть века и не половина его потребовалась, чтобы
посеять, а затем и взрастить в умах мысль о том, что можно и нужно
добиваться власти и могущества. И что самый лакомый кусок во всем Лунггаре
- это Великий Роан, вотчина ненавистных Агилольфингов.
Эрлтон никогда не бывал в империи, никогда не появлялся при дворе, но тех,
с кем боролся, представлял себе так ясно, словно провел с ними всю свою
жизнь. Перед мысленным взором его мелькали лица.
Вот сухонький старец с благородными сединами и тщательно ухоженной длинной
бородой. У него блеклые голубые глаза и пергаментная кожа, почти такая же
высохшая, как и у самого Эрлтона. Он сидит за столом, заваленным бумагами и
царапает что-то пером в огромном фолианте, переплетенном в телячью кожу.
Далмеллин.
Вот изысканный вельможа, еще не старый; с резкими чертами лица и
пронзительным взглядом темных глаз. У него длинные каштановые волосы,
выступающие скулы и тонкогубый рот с мелкими, острыми зубами. Он легко
двигается, словно постоянно танцует, и никогда не расстается со своим
мечом. Его слава фехтовальщика гремит по всему континенту. Локлан Лэрдский
- министр обороны империи.
Маленький горбун с рельефными мускулами, которые не спрятать ни под какой
одеждой. Калека с прекрасным лицом - один из умнейших и образованнейших
людей Роана. Аббон, князь Даджарра, прозванный Сгорбленным.
Видел он и герцога Гуммера, наместника Ашкелона; и Аббона Флерийского -
ученого и мага, одного из самых опасных своих противников. И рыжего
одноглазого хитреца Сиварда Ру, начальника Тайной службы, с которым у него
давно уже были свои счеты.
Но всего яснее Эрлтон представлял себе троих: двух великанов - Теобальда и
Аластера - могучих, как горы; закованных в черные с прозеленью доспехи;
похожих друг на друга, словно братья, с их изысканной и редкой красотой; и
вместе с ними высокого и стройного молодого человека, чье лицо сейчас
светилось неподдельным счастьем - императора.
Что касается этих врагов, то Эрлтон отдавал себе отчет в том, насколько они
опасны, и как трудно с ними бороться. Однако его преимущество заключалось в
том, что они пока не знали даже о его существовании. Теперь все решало
только время, которое было необходимо ему, чтобы набраться сил; чтобы
достичь той степени могущества, которая станет гарантией его непременной
победы.
Эрлтон ненавидел Ортона Агилольфинга. Но это не значило, что он непременно
должен уничтожить его. Хорошо, если этого; хорошо, если вскоре. Звезды
благоприятствуют врагам императора. Но ненависть человека в серебряной
маске была больше и сильнее обычной, заурядной ненависти к врагу. Любой
Агилольфинг был его желанной жертвой. Он пытался свести счеты с империей
когда-то; он попытается сейчас; и, если не выйдет, не оставит своих попыток
и потом.
Однажды он сумеет одолеть проклятых потомков Брагана.
А сейчас он действовал с холодной расчетливостью, сознавая, что в случае
неудачи должен отвести от себя все подозрения. Даже те, кто знал о его
существовании, не должны иметь ни малейших доказательств его причастности к
событиям в Великом Роане. И он не должен терять голову именно теперь, когда
победа была такой близкой, такой возможной. Эрлтон хорошо помнил, что все
может перемениться в последнюю секунду - это знают все отчаянные игроки.
Выиграть можно и безо всяких шансов на успех; проиграть можно с любыми
козырями.
Холодный расчет, терпение, которое недаром называют обратной стороной
стремительности, и он добьется своего.
Сивард подослал в Орден своего человека. Эрлтону ничего не стоило
обнаружить среди своих людей того, чьи мысли не соответствовали общему
настроению. Ни восторга, ни трепета, ни страха, ни жажады власти - а святые
никогда не попадали по доброй воле в братство Черной Змеи. Достаточно было
приглядеться к этому странному человеку, чтобы определить, что он что-то
высматривает и разузнает. Естественно, что это стоило шпиону жизни. Его
голову Эрлтон любезно приказал отослать Сиварду, чтобы тот не сомневался в
судьбе, постигшей его соглядатая. Это было сделано в порыве ненависти, но
теперь магистр думал, что немного поторопился. Только не в его характере
было сожалеть о том, чего уже не вернешь. Он просто прикидывал, каков будет
следующий ход Сиварда, и как на него стоит ответить.
Родись Эрлтон в другое время и в другой стране, он непременно стал бы
полководцем. Ему нравилось покорять и завоевывать, и делать это без потерь
- красиво и изысканно. Он не признавал победу победой, если она была добыта
с натугой, на последнем дыхании, ценой немыслимых потерь. Ему хотелось
несомненного превосходства. То, что он сейчас предпринял, должно было
сильно укрепить его позиции. Правда, какое-то время Эрлтон был вынужден
просто ждать результата. Но он умел ждать и умел терпеть, в прошлом у него
было достаточно времени, чтобы овладеть этим сложнейшим из всех искусств.
Он закрыл глаза и погрузился в дремоту.
Эрлтону чудился океан; его песчаное дно, покрытое раковинами и мелкими
камнями; усеянное обломками судов, поросших водорослями. Он чувствовал, как
ходят по нему раки-отшельники и крохотные крабы; как снуют в придонном слое
мелкие рыбешки. Он ощущал ток холодной воды, перемещение ее слоев, когда
наверху бушевал шторм. Он видел скользких прозрачных медуз и свирепых
подводных хищников; и еще - огромные черные тени , бесшумно скользившие
мимо, куда-то в бездну, наполняя его разум невероятным ужасом. Это был его
