случилось со мной, я вообще ничего не чувствовал и не
испытывал. Но теперь, при воспоминании о том, как я,
задыхаясь и захлебываясь, протискивался сквозь отдушину...
Бррр!.. Нет, мой дорогой, во второй раз я уж не мог бы
проделать это.
"Это следует намотать себе на ус",- подумал Ноэ.
Лашеней продолжал:
-Теперь вы понимаете сами, что мне не хотелось бы
вторично попасть к ним в руки, тем более что в их руках
компрометирующие меня документы, так что король, наверное,
прикажет повесить меня. Ну, а это мне вовсе не улыбается:
ведь, видев смерть так близко перед собой, я почувствовал,
насколько дорожу жизнью.
-Так к чему же вы пришли сюда, где вас могут опять
арестовать?
-Да не могу же я бросить золото нашего господина! Ведь
оно хранится у меня в доме, и будет большим счастьем, если
его не нашли и не выкрали подобно документам.
-Так вы боитесь, нет ли в доме часовых? Хорошо, я подойду
поближе и посмотрю.
Ноэ осторожно обошел вокруг дома - ему самому было бы так
же неприятно попасть в руки королевских стражников, как и
Лашенею. Но в доме царила полная тишина, и, очевидно, там уже
никого не было. Ноэ вернулся к старику и сообщил ему об этом.
-Должно быть, сняли часовых,- сказал Лащеней.- Конечно,
раз они захватили меня и нашли документы, то к чему там
часовые? Но как попасть в дом? Ведь дверь заперта!
-Мне кажется,- сказал Ноэ,- если вы встанете ко мне на
плечи вам не трудно будет взобраться в окно первого этажа.
-О, было бы очень любезно, если бы вы оказали мне эту
услуг! Но - вы уж простите старика! - я натерпелся столько
страха, что мне жутко быть одному в пустом доме. Не будете ли
вы так любезны и не пройдете ли и вы туда вслед за мной? Я
сейчас же сбегаю вниз и открою вам дверь.
На, разумеется, тотчас же согласился, и, действительно,
старик, с помощью подставленных ему Ноэ плеч проникший в дом,
поспешил открыть дверь и впустить мнимого сира д'Арнембурга.
Когда они поднялись наверх, Лашеней сказал:
-Насколько я мог убедиться при беглом осмотре, все
тайники находятся в целости. Но все-таки как жутко мне
было!.. Да, надо посмотреть смерти так близко в лицо, чтобы
потом бояться всякого пустяка.
-Значит, теперь вы не повторили бы прыжка в ублиетту? -
спросил Ноэ.
-Господи, да у меня мороз по коже продирает при одной
мысль об этом! - ответил Лашеней.- И, если бы теперь герцогу
понадобилась моя жизнь, я призадумался бы перед такой жертвой.
-Очень приятно слышать от вас такие речи! - сказал Ноэ,
уже не маскируя гасконского акцента, как делал это раньше.-
Значит, теперь мы можем столковаться с вами! - и с этими
словами Ноэ приподнял забрало шлема.
Лашеней вскрикнул и окаменел на месте: перед ним был
вовсе не сир д'Арнембург; притом же Ноэ обнажил шпагу, а
Лашеней был совершенно безоружен.
XIV
Прошло несколько секунд, даже минут, быть может, пока
остолбеневший Лашеней вновь обрел утерянный дар слова и
спросил:
-Кто... кто вы?
-Быть может - враг, быть может - друг: все зависит от
вашей сговорчивости. Только должен для начала предупредить
вас, что стоит вам сделать без моего позволения хотя бы одно
движение, и я проткну вас шпагой. Садитесь вот здесь, в
кресло, я сяду около вас, и мы поговорим. Ну-с, как вы уже
поняли по моему акценту, я - гасконец.
-Иначе говоря, вы служите наваррскому королю?
-Вот еще! Очень нужно служить какому-то нищему!
-Значит, вы на службе французского короля?
-Нет, для этого я еще слишком недавно в Париже.
-Так кому же вы служите?
-Самому себе, милейший мой Лашеней, только самому себе.
-В таком случае я могу перевести дух. Помилуйте, я
выболтал вам такие важные тайны...
-Из которых я ровно ничего не понял, кроме того, что эти
тайны важны.
-Значит, вы не занимаетесь политикой?
-Вот еще!.- Очень мне нужно!
-Тогда к чему же вы обманули меня?
-Но я и не думал обманывать вас! Вспомните, как было
дело. Я стоял около гостиницы с попутчиком, которого случайно
встретил на последней остановке под Парижем. Когда вы подошли
ко мне и, окликнув, назвали каким-то Арнембургом, мой попутчик
пробормотал: "Да это - Лашеней! Боже, в каком он виде!.." Тогда
я и узнал, кто вы такой, а затем ваши первые слова разъяснили
мне кое-что другое.
-Но, если вы не занимаетесь политикой, зачем же вы сразу
не разъяснили мне моей ошибки?
-Потому что я любопытен по природе, и, как видите, это
любопытство в данном случае, весьма вероятно, принесет мне
кое-что.
-Что вы хотите сказать этим?
-Господи, самую простую вещь. Ведь вы спросили, не
нахожусь ли я на службе французского короля? Ну вот,
подумайте сами: король охотно возьмет меня к себе на службу,
если я доставлю ему такую важную дичинку, как вы.
-Иначе говоря, вы хотите продать мне свое молчанье?
-Я вижу, что вы необыкновенно сообразительны, милейший
Лашеней.
-Сколько же вы хотите?
-Фи! Ваша сообразительность изменяет вам, милейший.
Неужели я похож на рыцаря с большой дороги, довольствующегося
кошельком случайной жертвы?
-Так что же вы хотите?
-Все! Понимаете - все!
-Да что вы только говорите? - воскликнул пораженный
старик.
-Тише, мэтр, тише! - внушительно остановил его Ноэ.-
Потрудитесь не кричать, так как иначе я пущу в ход шпагу.
Лучше выслушайте меня! Мы с вами здесь одни, вы безоружны, я
вооружен: кроме того, вы стары, а я молод; следовательно,
стоит мне захотеть, и я. что называется, нарублю из вас дров и
лучины. Но вы сами только что признались мне, что два раза
подряд жизни на карту не ставя г. ну а я имею твердое намерение
прикончить вас, если вы не отдадите мне золото герцога
добровольно.
-Но что же я скажу своему господину! - - жалобно сказал
Лашеней.
-Уж это я представлю вашей собственной изобретательности.
Лашеней задумался и мысленно стал соображать:
"У меня имеются два тайника: в одном хранится около
десяти тысяч пистолей моих собственных денег, в другом -
сорок тысяч пистолей герцога, предназначенных для великого дня.
Этот молодчик не отступится от меня добром, ну, так надо
откупиться от него, и лучше потерять часть, чем все. Поэтому
следует указать ему свей собственные деньги".
Придя к такому решению, Лашеней сказал:
-Ну, что поделаешь! Пойдемте вниз, я покажу вам, где
деньги.
Лашеней повел мнимого авантюриста в нижний этаж, где в
одной из стен был сделан тайник. Открыв этот тайник, он
сказал:
-Золото здесь. Берите его, если вы непременно хотите
ограбить слабого старика.
Ноэ, окинул взором видневшееся в тайнике золото, мысленно
прикинул его количество и сказал:
-И это все?
-Что же вы хотите? Тут недурный капиталец! - со вздохом
ответил хитрый старик.
-Ну вот еще! - пренебрежительно отозвался Ноэ.- И вы
хотите, чтобы я удовольствовался такими пустяками?
-Но помилуйте...- начал было Лашеней. Однако Ноэ тут же
перебил его, сказав:
-У вас плохая память, милый мой. Вспомните, ведь вы
сказали мне, что в этом доме хранится золото вашего
господина, затем упомянули, что оно нужно для "великого дня";
ранее вы объясняли мне, что участники великого дня записаны
цифровым шифром, а в заключение добавили, что ваш господин -
герцог. Я не мешаюсь в политику, это правда, но я хорошо
знаком с положением дел, чтобы понимать: строить заговоры - а
здесь дело, очевидно, в заговоре - может лишь один герцог во
Франции, а именно - герцог Гиз; ну, а такой важный барин, как
герцог Гиз, не затеет большого дела с пустяками, следовательно,
в этом тайнике не все деньги.
-Но, уверяю вас, что никаких денег больше нет! - сказал
Лашеней, тщетно пытаясь отвертеться от необходимости лишиться
всего сразу.
-В таком случае мне очень жаль вас,- ледяным голосом
сказал Ноэ,- не стоило и вылезать с таким трудом из ублиетты,
так как я все равно убью вас.
-Но разве может помочь вам хоть сколько-нибудь моя
смерть?
-Убив вас, я без помехи обыщу дом и найду то, что мне
нужно! - твердо заявил Ноэ и, вытянув вперед руку так, что
острие его шпаги касалось горла старика, скомандовал: - Ну,
раз, два, три! Вы все еще молчите? Молитесь в таком случае!
Шпага Ноэ слегка уколола горло Лашенея, и старик;
побледнев как полотно,закричал:
-Хорошо, хорошо! Я все скажу, только уберите прочь свою
шпагу!..
-Я знал, что мы в конце концов столкуемся! - ответил
Ноэ.- Ну, так вперед! Медлить нечего!
Подталкиваемый красноречиво шпагой Ноэ, Лашеней провел
своего неприятного гостя на несколько шагов далее и открыл
второй тайник, в котором находились десять довольно объемных
мешков с золотом.
-Теперь я - навеки обесчещенный человек,- мрачно сказал
Лашеней.- Я выдал золото своего господина и никогда не решусь
показаться ему на глаза.
-Вот еще пустяки! - смеясь ответил Ноэ.- Вы можете
отлично свалить все дело на королевских солдат. Нашли же они
документы, так почему бы им не найти также и денег? Однако
некогда разговаривать о пустяках, когда надо заняться делом.
Ну-ка, милейший, помогите мне вытащить эти мешки из тайника!
Страшная шпага все время находилась в самом близком
расстоянии от тела Лашенея, и тому не оставалось ничего
более, как подчиниться. Между тем в то время, когда он
перетаскивал мешки и складывал их на полу соседней комнаты
нижнего этажа, Ноэ размышлял:
"Я - не грабитель и не разбойник, но с легким сердцем
воспользуюсь этим золотом по праву войны. Ведь между
Лотарингией и Наваррой объявлена тайная война, и не будет
ничего бесчестного в том, что Наварра воспользуется деньгами
Лотарингии, этим "нервом войны", как называют презренный
металл".
Наконец все мешки были снесены. Глядя на образовавшуюся
кучку, Ноэ подумал вслух:
-Но ведь здесь хватит нагрузить мула! Как же я унесу с
собой все это?
-А я на что? - неожиданно ответил чей-то голос.- Я помогу
тебе!
Ноэ испуганно обернулся, но сейчас же улыбнулся,
успокоенный: перед ним был Гектор.
Как попал он сюда? Дело оказалось гораздо проще, чем
можно было подумать. Гектор видел, что его друг скрылся с
Лашенеем в доме, и, когда Ноэ через час все еще не вышел
оттуда, стал тревожиться за участь Амори. Подойдя к двери, он
убедился, что ее забыли запереть, и, таким образом, попал в дом
как раз в тот момент, когда Ноэ вслух высказывал
затруднительность своего положения.
XV
Почти в тот самый час, когда Ноэ выгребал пистоли герцога
Гиза, его величество христианнейший король Карл IX подъезжал к
маленькому медонскому домику в обществе наваррского короля и
Рене Флорентийца.
Наконец герцог Гиз и герцогиня Монпансье инсценировали
целую комедию, всецело построенную на знании характера
французского короля; поэтому Карл IX, войдя в комнату, увидел
свою мать лежащей на кровати, которая была забрызгана каплями
крови. Король вскрикнул, отступил на шаг, а затем бросился к
матери, обнял ее и стал целовать, рыдая, словно маленький
ребенок. Королева имела вид умирающей. Вдруг она вздрогнула и
выпрямилась, забыв о принятой на себя роли. И было с чего:
сзади короля стоял Генрих Наваррский.
При виде Генриха Екатерина пришла в такое же изумление,
как и Рене. Но первый момент изумления сейчас же сменился
