видите, что мне остается только умереть.
Ожье произнес эту тираду с такой простотой и
убежденностью что Маргарита почувствовала себя как бы
вышибленной из седла, потому что все заранее придуманные ею
аргументы сами собой отпадали теперь. Тогда она решилась
пустить в ход самый последний аргумент, нелогичный, быть может,
но зато... убедительный.
-Так позвольте же мне умереть! - грустно сказал Ожье,
видя ее смущенное молчанье.
-Нет! - пламенно крикнула Маргарита.- Я не могу позволить
вам покончить с собой.
-Не можете позволить? Но по какому праву?
-Без всякого права, а просто потому, что вы любите меня,
и я... тоже... люблю вас!
Ожье страдальчески застонал, закрывая лицо руками, и тихо
сказал:
-Как я несчастен! Я должен умереть в тот момент, когда
предо мной раскроется небо!...
-Но ведь я люблю вас! - повторила Маргарита.
-Разве ваша любовь может вернуть мне утраченную честь? -
грустно возразил Ожье.
-Но если бы я попросила вас отсрочить исполнение своего
решения хоть на несколько часов?
-Я должен был бы отказать вам, потому что никто не смеет
пережить часы бесчестья.
-Так, значит, вы не любите меня! Как? Я, слабая,
беззащитная женщина должна ехать далее одна среди всяких
опасностей, а вы так не по-рыцарски отказываетесь проводить
меня? Нет, вы не любите меня!
-Увы, я люблю вас.
-Так докажите это на деле и проводите меня до Анжера!
-Хорошо,-.ответил Ожье, грустно поникая головой.- Но
обещайте мне, что там... вы вернете мне свободу действий.
-Хорошо! - ответила Маргарита, в которой ожила надежда.-
В Анжере я верну вам свободу действий, если мне не удастся
заставить вас отказаться от своего жестокого намерения.
Она позвала Нанси и велела ей отдать шпагу молодому
человеку. Та немедленно исполнила это.
Затем Маргарита кликнула Рауля и, когда он явился,
сказала ему:
-Вот что, милочка, мы должны сейчас же тронуться в путь.
-Но наши лошади еще не отдохнули,- ответил Рауль,
посматривая на Нанси,- да кроме того, здесь было бы удобно
переночевать.
-В Анжере нам будет еще лучше. Рауль капризно надулся, но
Нанси наклонилась к его уху и шепнула:
-Зарубите себе на носу, сударь, что раз мы попадем в
Анжер, то проведем там не один день, а следовательно, у вас
будет достаточно времени говорить о любви.
Рауль глубоко вздохнул и отправился будить погонщиков.
От Сен-Матюрена до Анжера было три лье, то есть два часа.
пути, и около часа ночи наш маленький кортеж уже подъезжал к
воротам города. В то время Анжер был важной крепостью, и ночью
в город мог пробраться только тот, кто был лично известен
дежурному офицеру или знал пароль. Но Маргариту это нисколько
не поставило в тупик, она позвала Рауля и приказала ему вызвать
к ней дежурного офицера.
Однако последний, явившись на зов, категорически
отказался открыть ворота и вступить в какие бы то ни было
переговоры с подъехавшей дамой. Он требовал, чтобы ему сказали
пароль, и не желал идти ни на какие уступки.
Тогда Раулю пришлось пустить в ход решительное средство.
-Не хотите ли подержать со мной пари, господин офицер? -
сказал он.
-Пари? О чем?
-Да о том, что если вы заставите нас ночевать под
открытым небом, то завтра утром вас посадят под строгий
арест. То-то и дело, что сначала надо посмотреть, с кем имеешь
дело, а потом уже выказывать строптивость!
Эти слова произвели впечатление на дежурного офицера, и
он, приказав открыть ворота, разрешил экипажу подъехать
ближе. Была очень ясная лунная ночь, и, приглядевшись к
женскому лицу, высунувшемуся из экипажа, офицер испуганно
вскрикнул:
-Боже мой!.. Ее величество королева наваррская!.. Ожье
слабо вскрикнул и пошатнулся в седле. Тогда Маргарита
высунулась еще больше и тихо сказала дрожавшему от волнения
юноше:
-Да, я - наваррская королева и люблю вас... Как ваша
государыня, я запрещаю вам покушаться на свою жизнь.
-Боже мой! - страдальчески ответил ей Ожье.- Вероятно,
шпага не понадобится, так как мне кажется, что я и так не
переживу этих минут!
III
Мы оставили Генриха Наваррского готовым оказать
сопротивление тем неизвестным, которые догоняли кортеж,
увозивший королеву-мать. Стук копыт преследователей слышался
все ближе и ближе...
По знаку Генриха Ноэ Лагир и Гектор окружили экипаж,
причем Гектор сказал королеве:
-По всем признакам, за нами гонятся, чтобы выручить ваше
величество. Если это так, то вам несдобровать, потому что мы не
выпустим вас живой.
-Но помилуйте...- взмолилась королева. Однако Гектор, не
обращая на нее внимания, подошел к Генриху и Ноэ,
совещавшимся между собою.
-Государь,- сказал Ноэ,- если я не ошибаюсь,
преследующих, судя по стуку копыт, должно быть не менее
полутора десятка, нас же - только четверо.
-Маловато, что и говорить! - согласился король.
-Допустим, что мы сможем продержаться час, но потом нам
все же придется пасть.
-Ну, так мы и падем, друг мой Ноэ.
-А ваша звезда, государь? Та самая звезда, которая
говорила вам о блестящей будущности?
-Ну, так что же? Если это действительно - моя звезда, то
она не покинет меня и сейчас!
-Государь, но пословица недаром говорит, что "на Бога
надейся, а сам не плошай". Так же и ваша звезда будет
охранять вас только в том случае, если вы сами будете делать
все, что надо.
-А что мне надо делать, по-твоему?
-Государь, ваша лошадь устала, но лошадь Гектора еще
довольно свежа. Возьмите ее и спасайтесь! Генрих весело
расхохотался и сказал:
-Да вы все просто с ума сошли! Полно говорить глупости!..
Лучше примем меры к защите. Наши лошади слишком устали, чтобы
продолжать путь, но сражаться они еще могут. Так вперед же,
ребята, в позицию! - и юный король, полный воинственного задора
двинулся навстречу быстро приближавшемуся врагу.
Ноэ поехал рядом с Генрихом, а Гектор и Лагир встали по
обе стороны экипажа.
Действительно, отряд, стук копыт которого слышали наши
герои, несся на выручку королевы-матери. Но если бы в нем
были только те лица, которые входили в его состав с самого
начала, то положение наших гасконцев было бы вовсе не плохо,
так как пятеро против четверых - перевес небольшой. Однако
предусмотрительный Рене захватил с собой дюжину рейтаров,
встреченных на пути и соблазнившихся обещанной им денежной
наградой, и, таким образом, Генриху Наваррскому приходилось
иметь дело с подавляющим по численности неприятелем. Но Генрих
был отважен, неравенство сил не пугало его, и, не дожидаясь,
пока враги бросятся на него, он первый кинулся на них.
Произошел решительный, но короткий бой, причем несколько
человек из нападавших сразу же упало. Однако герцог Гиз был
искусным полководцем. В первый ряд он поставил рейтаров,
представлявших весьма посредственную боевую силу, а когда
первый натиск наваррского короля и его товарищей обрушился на
рейтаров и смял их, на арену борьбы выступил сам герцог со
своими спутниками.
При свете луны Генрих Наваррский сразу узнал своего тезку
и соперника и смело ринулся к нему навстречу. Ноэ, под которым
была убита лошадь, сражался пешим, еле поспевая за своим
царственным другом.
Герцог Гиз не мог видеть под маской лица наваррского
короля, но понимал, что кроме Генриха, некому было пуститься в
такую рискованную авантюру. Поэтому, увидав Генриха, со шпагой
в руках прокладывавшего себе дорогу именно к нему, Гиз сразу
догадался, кто это такой, и с дикой радостью ринулся на
соперника.
Завязался ожесточенный бой. Наваррский король стал уже
теснить герцога, и, видя это, Рене со свойственным ему
предательством забрался в тыл Генриху, чтобы удобнее поразить
его. Однако Ноэ увидал этот маневр и, подстрелив лошадь
Флорентинца, бросился на него со шпагой.
Ноэ сделал резкий выпад, но Рене отскочил в сторону, и
это заставило Амори потерять равновесие и упасть. В тот же
миг на него кинулись два рейтара. Но Рене крикнул им:
-Не убивайте его! Пусть этим займется палач. Свяжите его
покрепче!
Итак, из четырех лиц один был выведен из строя, другой
был поглощен поединком с герцогом Гизом. Двоим остальным
пришлось выдерживать натиск целой оравы людей. Конечно, такой
неравный бой не мог продолжаться долго, и вскоре Генрих
вторично услыхал крик Рене:
-Не убивайте его, а свяжите покрепче!
Эти слова относились к Лагиру, который упал вместе с
раненой лошадью на землю.
Гектор остался один. Его положение было совсем плачевным,
и смелый гасконец видел, что если он не примет своих мер, то
вскоре и его свяжут так же, как и Ноэ и Лагира. Продолжать
сопротивление было бесполезно, нужно было бежать.
Но сначала надо было исполнить данное обещание и не
допустить, чтобы королева попала в руки герцога. С этой целью
Гектор изо всей силы ткнул Екатерину кинжалом...
Послышался глухой крик, и горячий поток оросил руку
гасконца.
"Я убил ее!" - подумал он и затем пустил огневого
Вельзевула прямо на нападавших.
Этот неожиданный маневр заставил их раздаться. Тогда в
не-сколью прыжков Гектор очутился рядом с наваррским королем
и крикнул ему что-то по-беарнски. Генрих утвердительно кивнул
ему головой. Гектор заехал вперед и ринулся на герцога Гиза, а
король Генрих быстро соскочил со своей лошади, усталой и
раненой, вышиб из седла какого-то рейтара, вскочил в седло и
понесся во весь опор прочь. Тогда и Гектор круто повернул коня
V. тоже понесся прочь от места схватки.
IV
-Господин капитан,- сказал паж Готье Пибраку,
дожидавшемуся по обыкновению пробуждения короля Карла IX в
прихожей,- его величество изволил проснуться с улыбкой на устах
и желает видеть всех.
Пибрак удивленно посмотрел на пажа и спросил:
-Какое сегодня число, милый мой?
-Сегодня семнадцатое августа, господин капитан, почему вы
это спрашиваете?
-Да потому, что чаще бывает гроза зимой, чем наш
всемилостивейший король просыпается в хорошем расположении
духа, и такси счастливый день надо запомнить.
Действительно, в этот день король был в самом радужном
настроении духа. Увидев входившего капитана гвардии, он
приветливо сказал:
-Доброе утро, Пибрак!
-Доброе утро, ваше величество!
-Ну что? Какова погода?
-Великолепная, ваше величество.
-Значит, можно будет охотиться?
-О, разумеется, ваше величество!
-Присядь-ка, милый друг! Знаешь ли, эту ночь я спал,
словно рабочий, и видел дивные сны. Просто было жаль
просыпаться, потому что бывают сны, которые неосуществимы в
действительности!
-Да неужели, ваше величество?
-Ну, посуди сам. Мне снилось, будто королева-мать
возненавидела Рене.
-В самом деле, государь, такой сон уж слишком...
невероятен!
-Да ты только погоди! Мне снилось еще, что королева- мать
и Генрих Наваррский стали лучшими друзьями. Они целовались и
осыпали друг друга ласкательными именами.
-Да! Сразу видно, что вы спали, ваше величество!
-А сестрица Марго помирилась с кузеном Гизом.
-Эта часть сна самая правдоподобная, ваше величество.
-Ну вот еще! Ты же знаешь, что моя уважаемая матушка...
-Ненавидит герцога? Согласен, ваше величество. Но...
наваррского короля она ненавидит еще больше, и по всему
