способен убить вас.
- Нет, - крикнул Ожье,- я люблю не вашу племянницу, а вас
саму! - и с этими словами он принялся страстно целовать руки
Маргариты.
Но королева сейчас же отдернула их и с негодованием
сказала:
- Потрудитесь встать и уйти отсюда!
- Но ведь я люблю вас,- со стоном крикнул Ожье,- люблю до
безумия! Маргарита насмешливо расхохоталась и возразила:
- Может быть, это и так, но... Покажите-ка свои руки! А
ну-ка, скажите мне, куда девалось кольцо, которое было у вас на
пальце? Ага, молчите? Наверное, вы отдали его той женщине,
которая ждала вас в Блуа, а теперь приходите докучать мне
своими лживыми клятвами.
- Вы ошибаетесь, кольцо здесь! - ответил Ожье и достал
из-под камзола кольцо.
- Какая странная идея носить кольцо то на пальце, то в
кошельке! Нет, здесь таится что-то странное!
- Ах, господи, но это секрет, который не принадлежит мне.
- И вы еще осмеливаетесь уверять меня в своей любви? Эта
фраза Маргариты была последним ударом, сразившим молчаливость
Ожье.
- Ну хорошо,- сказал он,- чтобы вы уверились в чистоте
моих намерений, я все расскажу вам.
- Ну да! Вы просто сочините какую-нибудь басню.
- Клянусь вам, что я скажу только правду.
- Хорошо, я выслушаю вас, но берегитесь: я по глазам
узнаю, правду ли вы говорите или нет.
Ожье опять опустился на колени около Маргариты и сказал:
- Это кольцо я получил от наваррского короля.
- Но ведь вы говорили, что видели короля только один раз "
жизни?
- Нет, я солгал вам. Я видел его два раза: один раз в
Нераке и раз - в Париже.
- Давно ли это было?
- Только два дня тому назад, и я видел его очень
короткое время.
- Король и приказал вам остановиться в Блуа?
- Да, в Блуа и во многих других местах.
- А, так значит, вы занимаетесь политикой?
- Как вам сказать? Мне кажется, что нет.
- То есть как это "кажется"? Разве вы сами не знаете?
- Нет, не знаю.
- Но кольцо...
- Кольцо дано мне только для того, чтобы меня везде
признавали за гонца наваррского короля.
- Куда вы отправляетесь?
- В Гасконь.
- Но ведь Блуа...
- В Блуа я виделся с неким сиром Брюйо.
- Что же вы сказали ему? Чтобы он приготовил лошадей на
будущую ночь.
- Разве наваррский король отправился в путешествие?
- Насколько я понял, он везет какую-то женщину.
Королева с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть. Она
вообразила, что все поняла теперь... Кто могла быть эта
женщина? Очевидно, Сарра, которую Генрих спешить укрыть в
Наварре... О, это было последней каплей в чаше оскорблений
Маргариты как жены.
Однако она сдержала свое негодование и принялась
расспрашивать Ожье далее. Но Левис сам не знал ничего более; он
даже показал королеве обе записки, данные ему Генрихом
Наваррским, но, не зная беарнского языка, Маргарита не могла
прочитать их.
- Должно быть, женщина, с которой путешествует наваррский
король,- фаворитка? - спросила она.
- Вы думаете? - наивно произнес юноша.
- Да ведь, если бы с ним ехала его супруга, он не стал бы
окружать путешествие такой таинственностью.
- Пожалуй, вы правы.
- Вы когда-нибудь видали наваррскую королеву?
- Никогда.
- Говорят, что она очень красива и не глупа.
- Да, если верить общему слуху, это самая красивая и
самая умная женщина во всей Франции.
- Так не находите ли вы, что поведение короля... просто
непростительно?
- Господи...
- И, если королева вздумает отплатить мужу по древнему
закону возмездия...
- Она будет совершенно права!
- Вы так думаете? Гектор хотел ответить на последний
вопрос целым рядом бесспорнейших доказательств, но вдруг у него
все закружилось перед глазами, сознание померкло, и он тяжело
опустился головой на колени Маргариты.
Тогда королева позвала:
- Нанси, Нанси!
Камеристка, видевшая и слышавшая все через замочную
скважину, вбежала в столовую.
- Знаешь ли ты,- спросила ее королева,- зачем это
чудовище наваррский король дал свое кольцо юноше?
- Нет! - нагло соврала Нанси.
- Чтобы он подготовил подставы. Король увозит Сарру в
Гасконь.
- Ну что же,- сказала Нанси,- ему остается только подарить
своей возлюбленной неракский замок.
- Может быть, он так и сделает.
- А как относится господин Ожье к этой истории?
- Он считает поступок наваррского короля подлым и говорит,
что королева имеет право отомстить.
Маргарита ласково взяла обеими руками голову спящего и
повернула ее немного к свету. Ожье улыбался во сне.
- Ручаюсь, что ему грезится сладкий сон! - заметила Нанси.
- Не правда ли, он довольно мил? - сказала Маргарита.
- Он прелестен! - с жаром подтвердила камеристка.
Маргарита ничего не сказала в ответ и только густо
покраснела, а Нанси подумала: "Насколько я вижу, наша клубника
совершенно созрела!"
XXX
Итак, вдовствующая французская королева очутилась перед
совершенно незнакомым ей старым замком. Осмотревшись вокруг
себя, она убедилась, что все ее спутники - их было четверо -
замаскированы. Один из них предложил ей руку и молча повел ее в
замок. Королеве оставалось только подчиниться - что она могла
сделать?
Ее провели через ряд комнат в большой зал, посредине
которого находился стол, где лежали пергамент, перья и чернила.
Екатерину поразило, что многие места зала были завешаны; но она
сейчас же поняла, что под завешанными местами должны были
находиться гербы владельца замка, по которым можно было бы
догадаться, кто это такой.
Перед столом стояло кресло.
- Ваше величество, - указывая на последнее, сказал
Екатерине ее спутник,- потрудитесь присесть.
- К чему здесь пергамент и перья? - тревожно спросила
королева.
- О, не беспокойтесь, ваше величество! Мы не собираемся
заставить вас подписывать свое отречение.
- Что же я должна написать?
- Несколько слов вашему сыну-королю, чтобы успокоить
его.
Королева мрачно оглянулась и сказала:
- Берегитесь, господа!
Замаскированный только пожал
плечами и ответил:
- Потрудитесь взять перо и писать под мою диктовку!
- Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что я уступлю
вашим угрозам! - ответила королева, вспыхнув.
- Значит, вы отказываетесь, ваше величество?
- Безусловно.
- Ваше величество,- ответил ее собеседник, подходя к
стене и нажимая какую-то тайную пружину, под действием ее часть
стены повернулась, обнажая проход,- вы заставите нас
прибегать к решительным мерам. Вот здесь находится глубокий
колодец, на дне которого собралась целая куча костей.
- Итак, вы решитесь покуситься на жизнь французской
королевы? - крикнула Екатерина.
- У нас нет иного выбора, ваше величество! - ответил
замаскированный.
- Берегитесь! Король - мой сын - жестоко отомстит вам за
меня.
- Но будет ли от этого легче вашему величеству? Да и чем
можно запугать нас, если мы не отступили перед тем, что уже
сделано?
В голосе замаскированного чувствовалась такая спокойная
уверенность, что Екатерина вздрогнула и поколебалась.
Между тем ее собеседник сказал далее:
- Ваше величество, время не терпит. Мы можем дать вам
только одну минуту на размышление. Если же вы не согласитесь -
что же делать? - колодезь глубок, и уже много тайн погребено в
его недрах.
- Я в вашей власти,- ответила королева,- и понимаю, что
приходится уступить силе. Но, по крайней мере, ответите ли вы
совершенно откровенно на мой вопрос?
- В зависимости от того, что это за вопрос.
- Что вы хотите делать со мной?
- Вы должны будете окончить свои дни в заключении.
- Вот как? А где именно?
- За пределами Франции.
- А когда я прибуду на место заключения?
- Через три дня. "В три дня многое может случиться!" -
подумала королева и, взявшись за перо, спросила:
- Что я должна написать?
Замаскированный продиктовал ей следующее: "Ваше
величество, король, мой сын! Когда это письмо дойдет до Вас, я
буду уже далеко от Парижа и умоляю Вас не стараться разыскать
место, куда я решила укрыться. Я хочу прожить остаток своих
дней в стороне от шума большого света и политических тревог. Я
собираюсь укрыться в монастыре, где я денно и нощно буду молить
Господа, да дарует Он мне прощенье за содеянное мною зло".
Королева написала все это, не пропуская ни единого слова.
- А теперь, ваше величество, благоволите подписаться и
приложить печать.
Королеве подали восковую свечу и кусок воска для печати.
Не говоря ни слова, она подписалась и приложила печать. Но она
припечатала воск так, что корона печати пришлась внизу: это
было условным знаком для Карла IX, что королева просит не
верить ни единому слову из ее письма.
Когда это было сделано, Екатерину отвели в предназначенную
для нее комнату, где была постлана кровать и приготовлен ужин.
Оставшись одна и усевшись в кресло, она подумала:
"Ну хорошо же! Если мне удастся освободиться и вернуться в
Лувр, то пусть мне придется перевернуть вверх дном весь мир. а
я уже добьюсь того, что головы этих людей падут на плахе!"
XXXI
Рене явился к герцогу Гизу, чтобы предупредить его о
визите Екатерины Медичи. Через некоторое время послышался стук
в дверь.
- Вот и королева! - сказал Рене. Но он ошибся: это был
Гастон де Люкс, возвращавшийся из Медона. В прошлую ночь ему
было поручено проводить герцогиню Монпансье в ее лесной домик,
а на обратном пути завести лошадь Гектора ее владельцу, как то
обещал герцог после неудачной для него дуэли с хозяином черного
Вельзевула.
- А, это ты? - встретил его герцог.- Ты отвел лошадь?
- Как же! И должен признаться, что попал с нею вовремя,
так как ей не пришлось стоять зря в конюшне.
- То есть как это?
- Это крайне странная история. Известно ли вам, что эта
лошадь принадлежит гасконцу?
- Да, я знаю это.
- Это один из друзей Ноэ. Ну вот, похоже на то, что эти
господа не спят, а что-то замышляют. Прежде всего, прошлой
ночью около Вожирара я заметил, что лошадь прихрамывает. Я
отправился к медонскому кузнецу перековать ее, а кузнец и
говорит мне: "Однако! Мне что-то повезло на гасконских лошадей.
Ведь их можно сразу узнать по подковам и гвоздям". Я стал
расспрашивать его и узнал, что час тому назад здесь проехал
какой-то молодой человек. У него тоже расковалась лошадь, и,
пока кузнец перековывал ее, всадник уселся перед огнем, читал
какие-то записки, а в заключение снял с пальца большой перстень
тонкой работы и спрятал его в кошелек. Мало того, когда я отвел
лошадь в гостиницу, около дверей последней мне повстречались
два всадника. Они о чем-то шептались. Меня заинтересовало, куда
они едут, и я спрятался за угол соседнего дома. Оказалось, что
они направлялись как раз в гостиницу, куда я только что отвел
порученного мне коня. Так как помимо всего я чувствовал
некоторую усталость, то я стал ждать, думая, не произойдет ли
еще что-нибудь. В очень скором времени из ворот гостиницы
выехали опять оба всадника, и при свете фонаря я увидел, что
один из них сидит на только что приведенной мною лошади. При
этом он сказал своему спутнику: "По правде говоря, я уже и не
рассчитывал увидать больше своего старого Вельзевула, но раз
мне привели его, то я предпочитаю ехать на нем". Другой ответил
ему: "Только бы экипаж не опоздал!" - "Не беспокойся!" -
произнес первый.- Все будет готово".
- Все это крайне странно,- заметил герцог.- Больше ты
