-В Париже все в один голос твердят, что суконщик Лашеней
занимается своим ремеслом лишь для отвода глаз, а на самом деле
является банкиром и агентом лотарингских принцев.
-Ну, так с этим надо покончить. Возьми, друг мой Пибрак,
швейцарцев и сейчас же арестуй и приведи ко мне этого Лашенея!
Я лично допрошу его.
-Слушаю-с, ваше величество,- ответил Пибрак и отправился
исполнять возложенное на него поручение.
Он взял из луврской кордегардии десять швейцарцев и
отправился с ними к дому Лашенея.
Расставив швейцарцев кордоном вокруг дома, он приказал
им:
-Не выпускайте из дома никого. Если кто попытается
насильно пройти через вашу цепь, уложите на месте.
Затем он подошел к двери и постучал, но никто не ответил
на этот стук.
"Этот субъект спит еще,- подумал Пибрак,- какое
неприятное пробуждение ждет его!.."
Подумав это, он постучался еще сильнее.
VI
В ответ на повторный стук одно из окон верхнего этажа
открылось, и высунувшаяся из него старуха хриплым голосом
спросила:
-Что вам нужно?
-Нам нужно видеть господина Лашенея.
-Его нет дома.
-В таком случае откройте нам дверь.
-Его нет дома! - повторила старая карга и закрыла окно.
Тогда Пибрак подозвал рослого швейцарца и приказал ему
взломать дверь алебардой. Швейцарец ревностно принялся за это
занятие. Тогда открылось другое окно, и старик, высунувшийся из
него, сердито крикнул:
-Что за шум? Что нужно?
-Батюшки, да ведь это - господин Лашеней! - сказал
Пибрак.
-Ну да, это я,- ответил тот.
-А нам сказали, что вас нет дома.
-Я приказал, чтобы меня не будили... Я спал...
-А теперь вы проснулись!
-Ну да.
-Так прикажите открыть дверь, у меня имеется к вам
небольшое дельце.
-От кого?
-От его величества короля.
Лашеней понял, что тут шутки плохи, и крикнул старухе:
-Гертруда, откройте дверь! Старуха открыла дверь, и
Пибрак вошел в дом. Туг его встретил полуодетый Лашеней и,
зная Пибрака в лицо, спросил его:
-Чем могу служить вам, господин капитан?
-Король желает видеть вас! - ответил тот.
-Что же могло понадобиться его величеству от такого
ничтожного человека, как я?
-Уж право, не знаю.
-Так будьте любезны передать его величеству, что я сейчас
же явлюсь в Лувр.
-Нет, это не дело! Вы должны идти сию же минуту, и вместе
со мной.
-Но король, вероятно, еще в постели.
-О, нет, он давно встал и ждет вас.
-Но в таком случае дайте мне один только час, чтобы я мог
приготовиться.
-Ни одной минутки, дорогой господин Лашеней.
-Да ведь я должен одеться в подобающую одежду!..
-Полно! Наш король - очень простой человек и терпеть не
может лишних церемоний. Но вот ждать кого-нибудь - этого он не
любит еще больше. Поэтому пойдемте немедленно!
-Я совершенно не могу предстать перед его величеством в
таком виде!
-Ну что же, в таком случае я прикажу связать вас, и мои
люди отнесут вас в Лувр на руках.
На лбу Лашенея выступил пот... Он понял, что дело плохо и
сопротивляться бесполезно.
-Позвольте мне только отдать моей домоправительнице
кое-какие распоряжения по хозяйству,- попросил он.
-Пожалуйста.
Лашеней кликнул Гертруду, но, как только старуха
появилась в дверях, Пибрак приказал двум швейцарцам, вошедшим
за ним в дом:
-Свяжите эту ведьму и стерегите ее! Займите дом, и пусть
сюда никто не входит и не выходит отсюда. Ну а вы, Лашеней,-
марш за мной!
Лашеней должен был покориться, так как не мог оказать
сопротивление. Наконец, помимо отсутствия какой-либо
возможности для этого, разве он не скомпрометировал бы себя
непокорностью?
Итак, дрожащий Лашеней отправился с Пибраком в Лувр. При
входе их король бросил на стол книгу, которую читал, и,
пытливо уставившись в лицо агенту герцога Гиза, спросил:
-Вас зовут Лашеней?
-Точно так, ваше величество.
-Чем вы занимаетесь?
-Я суконщик, ваше величество.
-И только? Больше вы ничем не занимаетесь?
-Ровно ничем, ваше величество.
-Вот как? А мой друг Пибрак уверяет в противном: он
говорит, что вы являетесь в Париже агентом и банкиром моих
милых родственников, принцев Лотарингских!
Лашеней удивленно вскрикнул, поднял взор к небу и,
всплеснув руками, сказал:
-Можно ли так смеяться над бедным суконщиком, господин
Пибрак! Господи Иисусе Христе! Да ведь я был бы счастлив,
если бы это было так!
-В самом деле? - кинул король.
-Да как же, ваше величество? Ведь тогда я был бы богатым
человеком и вместо того, чтобы тяжелым трудом зарабатывать
жалкие гроши, я...
-Ладно! - перебил его король.- Значит, Пибрак солгал?
-Его милость просто плохо осведомлены.
-Это очень плохо для вас, мой милый Лашеней! - насмешливо
сказал король.- Я привык верить Пибраку во всем и решил
повесить вас завтра на восходе солнца, если вы не удовлетворите
моего любопытства относительно моих лотарингских
родственников...
-Значит, я буду повешен, государь, за то, что я даже
никогда не видывал их высочеств?
-Это очень досадно! - ледяным тоном сказал король.-
Значит, вы будете повешены, потому что вы сами понимаете, что
не могу же я изобличать во лжи своего друга.
Лашеней очень боялся смерти, но отличался совершенно не
плебейской верностью своим господам, а потому покорно
ответил:
-Что же делать? Видно" мне на роду написано умереть без
вины!
-До завтрашнего утра у вас еще есть время одуматься,-
ответил король,- а пока отведи-ка его, Пибрак, в одну из
луврских камер!
Пибрак взял Лашенея за плечо и вывел из королевского
кабинета. Первому встречному ландскнехту он приказал:
-Сбегай в кордегардию и возьми у дежурного офицера ключ
от При-Дье.
При-Дье, о котором говорил Пибрак, было название одной из
ужаснейших камер, которыми изобиловал Лувр. Там была страшная
сырость, кишела масса насекомых и стадами ходили гигантские
крысы. Осужденный, которого заперли бы там на неделю, мог не
бояться палача, так как в этом ужасающем, зараженном воздухе
самый здоровый человек не выжил бы и трех дней. А самое главное
- в этой камере была "ублиетта", что уже само по себе
обеспечивало довольно неприятную смерть в тюрьме.
В то время "ублиетты" находились во многих камерах. Они
представляли собой широкую каменную трубу, которая вела в
реку. Человек, оступившийся или силой вытолкнутый туда, падая,
натыкался сначала на железные острия и брусья, а потом его
обезображенное тело уносило водой. Отсюда и произошло их
название: "ублиетты" сулили вечное забвение.
Приведя в эту страшную камеру осужденного, Пибрак подвел
его к дальнему углу и, при кровавом свете факелов показав
зияющее отверстие, произнес:
-Король обещал повесить вас, дорогой господин Лашеней, но
я попытаюсь отговорить его от этого неразумного решения. К чему
столько помпы для такого незначительного человека, как вы?
Просто мы утром спустим вас вот в эту каменную дыру, и делу
конец.
Затем Пибрак запер арестанта и ушел к Маликану.
-А вы и в самом деле серьезно озабочены, как видно! -
сказал ему кабатчик.
-Господи, еще бы!.. Обстоятельства складываются так, что
я не могу не беспокоиться.
-Я с удовольствием рассеял бы ваши опасения, но...
-Но ты поклялся ничего и никому не говорить?
-Вот именно. Но скоро я буду свободен от своей клятвы.
-А когда именно?
-В полночь.
-Черт возьми! Я вовсе не любопытен по природе, но в
полночь я непременно зайду к тебе.
-Хорошо! - сказал Маликан.- Я буду ждать вас.
-"До полуночи еще далеко,- подумал Пибрак, возвращаясь
домой.- Чем бы мне заняться в течение этого времени в
интересах дела? Ага, знаю! Волей короля я поставлен в открытые
враждебные отношения с Гизами, и все равно они объявят мне
теперь войну. А у Лашенея в доме, наверное, найдутся
какие-нибудь документы, способные окончательно
скомпрометировать лотарингских принцев. Это и будет моим
оружием против них. Итак, вперед! Однако сначала надо
подкрепить силы обедом, а потом можно будет пойти в дом этой
старой крысы".
Пибрак вернулся в Лувр, пообедал, отдал все необходимые
распоряжения к порядку дня, касающиеся его обязанностей, и
затем отправился к дому Лашенея. Но его ждала там совсем
неожиданная картина, для объяснения которой нам необходимо
вернуться немного назад.
VII
Двое швейцарцев, оставленных Пибраком сторожить дом и
связанную Гертруду, комфортабельно устроились в кухне у
камелька и стали ждать. Но вскоре они начали ощущать все
неудобство своего поста; ведь они вышли из Лувра ни свет ни
заря, и желудок властно вступал в свои права. Между тем Пибрак,
казалось, совершенно забыл о них.
-Уж не думает ли капитан, что мы можем обойтись без еды и
питья? - пробурчал один из швейцарцев.
-Но ведь есть и пить нам не запрещено,- ответил другой.-
Мы только не смеем выходить из дома. Так почему бы нам не
угодить голода и жажды здесь, на месте?
-Ты прав. У старой обезьяны, наверное, найдется хорошее
винцо.
-Ну, и кусок хлеба да ломоть сала тоже должны найтись;
надо только пошевелить старую ведьму! - и с этими словами
швейцарцы подошли к Гертруде, лежавшей связанной в углу кухни.-
Эй, ты, старая ведьма,- крикнули они.- Мы хотим есть и пи1ь.
Покажи нам погреб и кладовую!
-А что мне за это будет? - спросила старуха.
-Мы угостим и тебя тоже!
-Этого мне мало. Обещайте отпустить меня на волю, и тогда
я предоставлю вам хозяйничать во всем доме.
-Да ты с ума сошла? Уж не хочешь ли ты, чтобы нас
повесили?
-Ну, так ищите сами, а я ничего не покажу.
-Э, нет, старая ведьма, так дешево ты от нас не
отделаешься. Ну-ка, товарищ, возьмем ее на руки и сунем в
огонь. Вот увидишь, как славно запахнет жареной свининой!
Старуха испугалась угрозы и сказала:
-Да не могу же я показать вам погреб и кладовку, раз я
связана по рукам и ногам. Развяжите меня сначала, а потом уже я
достану все, что нужно.
Развязанная Гертруда приготовила им яичницу с салом и
принесла шесть бутылок старого вина. Через час оба солдата
были уже совершенно пьяны.
Тогда старуха сказала им:
-Я вижу, что вы славные парни, а потому угощу вас
вишневой наливкой собственного приготовления.
Гертруда действительно принесла пузатую бутылочку, и
содержимое последней очень понравилось солдатам. Но едва
только они выпили по стаканчику, как ими овладела непреодолимая
сонливость, и доблестные стражи без памяти свалились под стол.
Тогда старуха поспешно взбежала на первый этаж и, высунувшись в
окно, стала смотреть. Улица была совершенно пустынна, так как
Пибрак ограничился в смысле охраны дома Лашенея теми двумя
швейцарцами, которых опоила Гертруда, а остальных увел с собой.
Что же касается прохожих, то их тоже не было в этом глухом
углу, если не считать какого-то молодого человека, взад и
вперед прохаживавшегося в отдалении от дома. Приглядевшись,
старуха узнала в этом человеке приказчика Лашенея и сейчас же
крикнула:
-Эй, Патюро, Патюро! Иди сюда!
Патюро с опаской подошел поближе и сказал:
-Хозяина-то арестовали!
-Да, но мы должны принять меры, чтобы его не повесили.
Иди сюда скорее!
Гертруда затащила молодого человека в дом и провела его в
комнату Лашенея.
Здесь она открыла известный ей тайник и достала оттуда
