запросил бы еды, я-то уж знаю!
Нат не стал смотреть, как мы клали заколдованный пирог Джиму в миску,
а в самый низ, под провизию, мы сунули три жестяные тарелки, и Джим все
это получил в полном порядке; а как только остался один, разломал пирог
и спрятал веревочную лестницу к себе в тюфяк, а потом нацарапал какие-то
каракули на тарелке и выбросил ее в окно.
ГЛАВА XXXVIII
Делать эти самые перья было сущее мученье, да и пилу тоже; а Джим бо-
ялся, что всего трудней будет с надписью, с той самой, которую узник
должен выцарапывать на стене. И всетаки надо было, - Том сказал, что без
этого нельзя; не было еще ни одного случая, чтобы государственный прес-
тупник не оставил на стене надписи и своего герба.
- Возьми хоть леди Джейн Грэй, - сказал он, - или Гилфорда Дадли, или
хоть старика Нортумберленда! А что же делать, Гек, если возни с этим
много? Как же иначе быть? Ведь без этого не обойдешься! Все равно Джиму
придется делать и надпись и герб. Все делают.
Джим говорит:
- Что вы, мистер Том! У меня никакого герба нету, ничего у меня нет,
кроме вот этой старой рубахи, а на ней мне надо вести дневник, сами зна-
ете.
- Ты ничего не понимаешь, Джим; герб - это совсем другое.
- А все-таки, - говорю я, - Джим верно сказал, что герба у него нету,
потому что откуда же у него герб?
- Мне это тоже известно, - говорит Том, - только герб у его непремен-
но будет, еще до побега, - если бежать, так уж бежать по всем правилам,
честь по чести.
И пока мы с Джимом точили перья на кирпиче - Джим медное, а я из оло-
вянной ложки, - Том придумывал ему герб.
Наконец он сказал, что ему вспомнилось очень много хороших гербов,
так что он даже не знает, который взять; а впрочем, есть один подходя-
щий, на нем он и остановится.
- На рыцарском щите у нас будет золотой пояс; внизу справа - косой
червленый крест и повязка, и на нем лежащая собака-это значит опасность,
а под лапой у нее цепь, украденная зубцами, - это рабство; зеленый шев-
рон с зарубками в верхней части, три вогнутые линии в лазурном поле, а в
середина щита - герб и кругом зазубрины; сверху - беглый негр, чернью, с
узелком через плечо, на черной полосе с левой стороны, а внизу две черв-
леные подставки поддерживают щит - это асы с тобой; девиз "Maggiore
fretta, minore att". Это я из книжки взял - значит: "Тише едешь - дальше
будешь".
- Здорово! - говорю. - А все остальное-то что значит?
- Нам с этим возиться некогда, - говорит Том, - нам надо кончать пос-
корее, да и удирать отсюда.
- Ну хоть что-нибудь скажи! Что значит "повязка"?
- Повязка-это... в общем, незачем тебе знать, что это такое. Я ему
покажу, как это делается, когда надо будет.
- Как тебе не стыдно, - говорю, - мог бы все-таки сказать человеку! А
что такое "черная полоса с левой стороны"?
- Я почем знаю! Только Джиму без нее никак нельзя. У всех вельмож она
есть.
Вот он и всегда так. Если не захочет почему-нибудь объяснять, так ни
за что не станет. Хоть неделю к нему приставай, все равно толку не бу-
дет.
Уладив дело с гербом, он принялся за остальную работу - стал придумы-
вать надпись пожалобнее; сказал, что Джиму без нее никак нельзя, у всех
она бывает. Он придумал много разных надписей, написал на бумажке и про-
чел нам все по порядку:
"1. Здесь разорвалось сердце узника.
2. Здесь бедный пленник, покинутый всем светом и друзьями, влачил
свое печальное существование.
3. Здесь разбилось одинокое сердце и усталый дух отошел на покой пос-
ле тридцати семи лет одиночного заключения.
4. Здесь, без семьи и друзей, после тридцати семи лет горестного за-
точения погиб благородный незнакомец, побочный сын Людовика Четырнадца-
того".
Голос Тома дрожал, когда он читал нам эти надписи, он чуть не плакал.
После этого он никак не мог решить, которую надпись выбрать для Джима, -
уж очень все они были хороши; и в конце концов решил, чтобы Джим выцара-
пал на стенке все эти надписи. Джим сказал, что тогда ему целый год при-
дется возиться - выцарапывать столько всякой чепухи гвоздем на бревне,
да он еще и буквы-то писать не умеет; но Том ответил, что он сам ему на-
метит буквы начерно, и тогда ему ничего не надо будет делать - только
обвести их, и все. Потом он помолчал немного и сказал:
- Нет, как подумаешь, все-таки бревна не годятся: в тюрьмах не бывает
бревенчатых стен. Нам надо выдалбливать надпись на камне. Ну что ж, дос-
танем камень.
Джим сказал, что камень будет еще хуже бревна и уйдет такая пропасть
времени, пока все это выдолбишь, что этак он и не освободится никогда.
Том сказал, что я ему буду помогать, и подошел посмотреть, как у нас
подвигается дело с перьями. Ужасно скучная и противная была работа, та-
кая с ней возня! И руки у меня никак не заживали после волдырей, и дело
у нас что-то плохо двигалось, так что Том сказал:
- Я знаю, как это уладить. Нам все равно нужен камень для герба и для
скорбных надписей, вот мы и убьем двух зайцев одним камнем. У лесопилки
валяется здоровый жернов, мы его стащим, выдолбим на нем все, что надо,
а заодно будем оттачивать на нем перья и пилу тоже.
Мысль была неплохая, да и жернов тоже был ничего себе, и мы решили,
что как-нибудь справимся. Еще не было полуночи, и мы отправились на ле-
сопилку, а Джима усадили работать. Мы стащили этот жернов и покатили его
домой; ну и работа же с ним была - просто адская! Как мы ни старались, а
он все валился набок, и нас чуть-чуть не придавило. Том сказал, что ко-
го-нибудь одного непременно придавит жерновом, пока мы его докатим до
дому. Доволокли мы его до полдороги, а сами окончательно выдохлись - об-
ливаемся потом. Видим, что ничего у нас не выходит, взяли да и пошли за
Джимом. Он приподнял свою кровать, снял с ножки цепь, обмотал ее вокруг
шеи, потом мы пролезли в подкоп и дальше в пристройку, а там мы с Джимом
навалились на жернов и покатили его, как перышко, а Том распоряжался.
Распоряжаться-то он был мастер, куда до него всем другим мальчишкам! Да
он и вообще знал, как что делается.
Дыру мы прокопали большую, но все-таки жернов в нее не пролезал; Джим
тогда взял мотыгу и в два счета ее расширил. Том нацарапал на жернове
гвоздем эти самые надписи и засадил Джима за работу - с гвоздем вместо
зубила и с железным болтом вместо молотка, а нашли мы его среди хлама в
пристройке - и велел ему долбить жернов, пока свеча не догорит, а после
этого ложиться спать, только сперва велел ему спрятать жернов под матрас
и спать на нем. Потом мы ему помогли надеть цепь обратно на ножку крова-
ти и сами тоже решили отправиться ко сну. Вдруг Том что-то вспомнил и
говорит.
- Джим, а пауки здесь у тебя есть?
- Нет, сэр! Слава богу, нет, мистер Том.
- Ну ладно, мы тебе достанем.
- Да господь с вами, на что они мне? Я их боюсь до смерти. Уж, по
мне, лучше гремучие змеи.
Том задумался на минутку, а потом и говорит:
- Хорошая мысль! И, кажется, так и раньше делали. Ну, само собой, де-
лали. Да, просто замечательная мысль! А где ты же будешь держать?
- Кого это, мистер Том?
- Да гремучую змею.
- Господи ты мой боже, мистер Том! Да если сюда заползет гремучая
змея, я убегу или прошибу головой эту самую стенку!
- Да что ты, Джим, ты к ней привыкнешь, а там и бояться перестанешь.
Ты ее приручи.
- "Приручи"!
- Ну да, что ж тут трудного? Всякое животное любит, чтобы его прилас-
кали, и даже не подумает кусать человека, который с ним ласково обраща-
ется. Во всех книжках про это говорится. Ты попробуй только, больше я
тебя ни о чем не прощу, - попробуй дня два или три. Ты ее можешь так
приручить, что она тебя скоро полюбит, будет спать с тобой и ни на мину-
ту с тобой не расстанется: будет обертываться вокруг твоей шеи и засовы-
вать голову тебе в рот.
- О! не говорите, мистер Том, ради бога! Слышать не могу! Это она мне
в рот голову засунет? Подумаешь, одолжила! Очень нужно! Нет, ей долго
ждать придется, чтобы я ее попросил. Да и спать с ней я тоже не желаю.
- Джим, не дури! Узнику полагается иметь ручных животных, а если гре-
мучей змеи ни у кого еще не было, тем больше тебе чести, что ты первый
ее приручишь, - лучше и не придумаешь способа прославиться.
- Нет, мистер Том, не хочу я такой славы. Укусит меня змея в подборо-
док, на что тогда и слава! Нет, сэр, ничего этого я не желаю.
- Да ну тебя, неужели хоть попробовать не можешь? Ты только попробуй,
а не выйдет, возьмешь и бросишь.
- А пока я буду пробовать, змея меня укусит, тогда уж поздно будет.
Мистер Том, я на все согласен; если надо, что хотите сделаю; но только
если вы с Геком притащите гремучую змею, чтобы я ее приручал, я отсюда
убегу, верно вам говорю!
- Ну ладно, пускай, раз ты такой упрямый. Мы тебе достанем ужей, а ты
навяжи им пуговиц на хвосты, будто бы это гремучий, - сойдет и так, я
думаю.
- Ну, это еще туда-сюда, мистер Том, хотя, сказать вам по правде, не
больно-то они мне нужны. Вот уж не думал, что такое это хлопотливое дело
- быть узником.
- А как же, и всегда так бывает, если все делается по правилам. Крысы
тут у тебя есть?
- Нет, сэр, ни одной не видал.
- Ну, мы тебе раздобудем крыс.
- Зачем мистер Том? Мне крыс не надо! Хуже крыс ничего на свете нет:
никакого от них покою, так и бегают по всему телу и за ноги кусают, ког-
да спать хочется, и мало ли еще что! Нет, сэр, уж лучше напустите мне
ужей, коли нельзя без этого, а крыс мне никаких не надо - на что они
мне, ну их совсем!
- Нет, Джим, без крыс тебе нельзя, у всех они бывают. И, пожалуйста,
не упирайся. Узнику без крыс никак невозможно, даже и примеров таких
нет. Они их воспитывают, приручают, учат разным фокусам, и крысы к ним
привыкают, лезут, как мухи. А тебе надо бы их приманивать музыкой. Ты
умеешь играть на чем-нибудь?
- У меня ничего такого нет, разве вот гребенка с бумажкой да еще губ-
ная гармошка; им, я думаю, неинтересно будет слушать.
- Отчего же неинтересно! Им все равно, на чем ни играют, была бы
только музыка. Для крыс сойдет и губная гармошка. Все животные любят му-
зыку, а в тюрьме так просто жить без нее не могут. Особенно если что-ни-
будь грустное; а на губной гармошке только такое и получается. Им это
всегда бывает любопытно: они высовываются посмотреть, что такое с тобой
делается... Ну, теперь у тебя все в порядке, очень хорошо все устрои-
лось. По вечерам, перед сном, ты сиди на кровати и играй, и по утрам то-
же. Играй "Навек расстались мы" - это крысам скорей всего должно понра-
виться. Поиграешь минуты две - сам увидишь, как все крысы, змеи, пауки и
другие твари соскучатся и вылезут. Так и начнут по тебе лазить все вмес-
те, кувыркаться... Вот увидишь - им сделается очень весело!
- Да, им-то еще бы не весело, мистер Том, а вот каково мне будет? Не
вижу я в этом ничего хорошего. Ну, если надо, что ж, ничего не подела-
ешь. Уж буду крыс забавлять, только бы нам с вами не поссориться.
Том постоял еще, подумал, не забыл ли он чего-нибудь, а потом и гово-
рит:
- Да, еще одно чуть не забыл. Можешь ты здесь вырастить цветок, как
по-твоему?
- Не знаю, может, я и вырастил бы, мистер Том, но только уж очень
темно тут, да и цветок мне ни к чему - хлопот с ним не оберешься.
- Нет, ты все-таки попробуй. Другие узники выращивали.
- Какой-нибудь репей, этакий длинный, вроде розги, пожалуй, вырастет,
мистер Том, только стоит ли с ним возиться, радость невелика.
- Ты про это не думай. Мы тебе достанем совсем маленький, ты его по-
сади вон в том углу и выращивай. Да зови его не репей, а "пиччола", -
так полагается, если он растет в тюрьме. А поливать будешь своими слеза-
ми.
- Да у меня из колодца много воды, мистер Том.
- Вода из колодца тебе ни к чему, тебе надо поливать цветок своими
