Ну, вы сами понимаете, что Тому только этого и надо было, - он все
это проделал для эффекта, на самом-то деле его с этой трибуны целой уп-
ряжкой волов нельзя было бы стащить.
- Да это пустяк, мелочь, - сказал он, - я заметил, что он немного
взволновался, когда увидел, что дядя Сайлас сам лезет в петлю из-за
убийства, которого он не совершал. Он волновался все больше и больше, а
я наблюдал за ним, не показывая вида, - и вдруг его пальцы беспокойно
задвигались, и вскоре он поднял левую руку и стал рисовать пальцем крест
на щеке. Тут-то я и поймал его.
Все словно с ума сошли, начали кричать, стучать ногами и хлопать в
ладоши, - а Том Сойер был так горд и счастлив, что уже не знал, как и
вести себя. Тогда судья нагнулся со своей кафедры и спросил:
- Скажи мне, ты действительно видел все подробности этого странного
заговора и всей этой трагедии, которые ты здесь рассказал?
- Нет, ваша честь, я ничего этого не видел.
- Ты ничего не видел? Но ведь ты рассказал нам эту историю так, слов-
но ты видел все собственными глазами.
Как ты сумел это сделать?
Том ответил ему спокойно и небрежно:
- Просто я внимательно слушал показания и сопоставлял их, ваша честь.
Это обычное дело сыщика, каждый мог бы сделать то же самое.
- Ничего подобного! На это способен один из миллиона. Ты исключи-
тельный мальчик.
Тут Тому опять начали хлопать, а он... ну а он не променял бы эту ми-
нуту на целый серебряный рудник.
Наконец судья опять спросил его:
- Но ты уверен, что правильно рассказал нам всю эту странную историю?
- Да, ваша честь. Вот Брейс Данлеп, пусть он, если хочет, попробует
отрицать свое участие в этом деле. Я ручаюсь, что заставлю его пожалеть,
если он на это решится. Вы видите, он молчит. И братец его тоже помалки-
вает. И все четверо свидетелей, которые так лгали потому, что им запла-
тили за это, не хотят ничего говорить.
Ну а дядя Сайлас тоже не может ничего возразить, даже говори он под
присягой.
Ну, сами понимаете, что эти слова вызвали новый шум и смех в зале,
даже судья не выдержал и рассмеялся. Том чувствовал себя на верху бла-
женства. И тут, среди всеобщего смеха, он повернулся к судье и сказал:
- Ваша честь, здесь, в зале, вор.
- Вор?
- Да, сэр. И на нем находятся те самые брильянты стоимостью в двенад-
цать тысяч долларов.
Бог ты мой, это было как взрыв бомбы! Все кричали:
- Кто он? Кто он? Укажи на него! А судья сказал:
- Укажи его, мой мальчик. Шериф, вы арестуете его. Кто это? Том ска-
зал:
- Вот этот воскресший покойник - Юпитер Данлеп. Раздался новый взрыв
изумленных и взволнованных криков, но Юпитер, который так был потрясен
всем, что произошло до этого, теперь выглядел совершенно ошеломленным.
Он закричал, почти плача:
- Ну вот это уже вранье! Ваша честь, это несправедливо, мне и так ху-
до пришлось. Все, что здесь говорили, - правда, меня на это толкнул
Брейс, он уговорил меня, обещал сделать меня богатым, вот я и согласил-
ся.
А теперь жалею; лучше бы я этого не делал. Но я не крал никаких
брильянтов, провалиться мне на этом месте! Пусть шериф обыщет меня.
Том прервал его:
- Ваша честь, назвать его вором не совсем правильно, и я здесь нес-
колько преувеличил. Он действительно украл брильянты, но сам не знал об
этом. Он украл их у своего брата Джека, когда тот лежал мертвым, а Джек
украл их у двух других воров. Просто Юпитер не знал, что крадет их, и
целый месяц он разгуливал с ними. Да, сэр, на нем находятся брильянты
ценой в двенадцать тысяч долларов - целое богатство, а он-то жил милос-
тыней целый месяц. Да, ваша честь, они и сейчас находятся на нем.
Судья распорядился:
- Шериф, обыщите его. Ну что вам сказать, шериф обшарил его с головы
до ног всего - обыскал его шляпу, носки, швы, сапоги - все, что только
можно было, а Том стоял рядом, совершенно спокойный, подготавливая новый
эффект. Наконец шериф закончил, все сидели разочарованные, а Юпитер зая-
вил:
- Ну, вы видите? Что я говорил? Тогда судья сказал:
- Похоже, мой мальчик, что на этот раз ты ошибся. Том тут принял те-
атральную позу и, почесывая голову, сделал вид, что он мучительно дума-
ет. Затем он вроде как бы просиял и сказал:
- Ах, вот в чем дело! А я совсем забыл. Я-то знал, что это вранье. А
он говорит:
- Не будет ли кто-нибудь из присутствующих так добр одолжить мне ма-
ленькую отвертку? В саквояже вашего брата, который вы стащили, Юпитер,
была такая отвертка, но я думаю, что сюда вы ее не принесли.
- Нет, конечно, она была мне ни к чему, и я ее отдал.
- Это потому, что вы не знали, для чего она нужна. Юпитер к этому мо-
менту опять надел свои сапоги, и когда отвертку, которую просил Том, пе-
редали через головы собравшихся, Том приказал Юпитеру:
- Положите ногу на стул. Потом он стал на колени и начал отвинчивать
стальную пластинку с каблука. Все с трепетом следили за его движениями.
И когда Том вытащил из каблука огромный брильянт, поднял его и брильянт
засверкал в солнечных лучах, переливаясь всеми цветами радуги, все так и
ахнули. А Юпитер выглядел таким жалким и убитым, что даже сказать невоз-
можно. Ну а уж когда Том вытащил второй брильянт, Юпитер совсем скис. Он
представил себе, как он мог бы удрать за границу и стать там богатым и
независимым, если бы только ему пришло в голову, зачем в саквояже лежала
отвертка. Волнение в зале было неописуемое, а Том купался в лучах славы.
Судья забрал брильянты, встал во весь рост за своей кафедрой, сдвинул
очки на лоб, откашлялся и заявил:
- Я оставлю их пока у себя и извещу владельцев, а когда владельцы
пришлют за ними, то для меня будет истинным удовольствием вручить тебе
награду в две тысячи долларов, ибо ты заслужил эти деньги. А кроме того,
ты заслужил самую глубокую и самую искреннюю благодарность всей нашей
общины за то, что ты избавил невинную и оклеветанную семью от позора и
гибели, а доброго и честного человека спас от позорной смерти. Мы также
благодарны тебе за то, что ты разоблачил и передают в руки правосудия
жестокого и гнусного негодяя и его подлых сообщников.
Ну что вам сказать, для полного счастья не хватайте только духового
оркестра. Том впоследствии сказал, что он чувствовал то же самое.
Шериф тут же забрал Брейса Данлепа и всю его компанию, а через ка-
кой-нибудь месяц судья приговорил их всех к тюремному заключению.
С этого дня, как и в былые времена, все жители округи опять стали со-
бираться в маленькой старой церкви дяди Сайласа, все старались быть как
можно добрее и любезнее к нему и ко всей его семье. А дядя Сайлас произ-
носил такие несусветные, такие путаные и идиотские проповеди, что после
них люди с трудом находили дорогу домой среди бела дня. Но все делали
вид, что это самые лучшие и блестящие проповеди, какие они только слыша-
ли в своей жизни, стояли в церкви и плакали от любви и жалости к дяде
Сайласу. Мне казалось, что я сойду с ума, что эти проповеди доведут меня
просто до белой горячки и мозги у меня совершенно высохнут. Но постепен-
но, оттого, что все были с ним так добры, к дяде Сайласу вернулся рассу-
док, и голова у него стала такой же крепкой, как и раньше, а это можно
сказать без лести. Вся семья была совершенно счастлива, и не было границ
их благодарности и любви к Тому Сойеру; эта любовь и благодарность расп-
ространялись и на меня, хотя я тут был ни при чем. А когда прибыли те
две тысячи долларов, Том отдал мне половину и никому об этом не сказал.
Ну, меня это не удивило, потому что уж я-то его хорошо знаю.
