Мы перестали разговаривать и принялись думать. Вдруг Том и говорит:
- Слушай, Гек, какие же мы дураки, что не догадались раньше! Ведь я
знаю, где Джим сидит.
- Да что ты? Где?
- В том самом сарайчике, рядом с кучей золы. Сообрази сам. Когда мы
обедали, ты разве не видел, как один негр понес туда миски с едой.
- Видел.
- А ты как думал, для кого это?
- Для собаки.
- И я тоже так думал. А это вовсе не для собаки.
- Почему?
- Потому что там был арбуз.
- Верно, был, я заметил. Как же это я не сообразил, что собаки арбуза
не едят? Это уж совсем никуда не годится! Вот как бывает: и глядишь, да
ничего не видишь.
- Так вот: негр отпер висячий замок, когда вошел туда, и опять его
запер, когда вышел. А когда мы вставали из-за стола, он принес дяде ключ
- тот самый ключ, наверно. Арбуз - это, значит, человек; ключ - значит,
кто-то там заперт; а вряд ли двое сидят под замком на такой маленькой
плантации, где народ такой добрый и хороший. Это Джим и сидит. Ладно, я
очень рад, что мы до этого сами додумались, как полагается сыщикам; за
всякий другой способ я гроша ломаного не дам. Теперь ты пошевели мозга-
ми, придумай план, как выкрасть Джима, и я тоже придумаю свой план, а
там мы выберем, который больше понравится.
Ну и голова была у Тома Сойера, хоть бы и взрослому! По мне, лучше
иметь такую голову, чем быть герцогом, или капитаном парохода, или клоу-
ном в цирке, или уж не знаю кем. Я придумал кой-что так только, ради
очистки совести: я наперед знал, кто придумает настоящий план. Немного
погодя Том сказал:
- Готово у тебя?
- Да, - говорю.
- Ну ладно, выкладывай.
- Вот какой мой план, - говорю. - Джим там сидит или кто другой - уз-
нать нетрудно. А завтра ночью мы достанем мой челнок и переправим плот с
острова. А там, в первую же темную ночь, вытащим ключ у старика из кар-
мана, когда он ляжет спать, и уплывем вниз по реке вместе с Джимом; днем
будем прятаться, а ночью - плыть, как мы с Джимом раньше делали. Годится
такой план?
- Годится ли? Почему ж не годится, очень даже годится! Но только уж
очень просто, ничего в нем особенного нет. Что это за план, если с ним
никакой возни не требуется? Грудной младенец - и тот справится. Не будет
ни шума, ни разговоров, все равно что после кражи на мыловаренном заво-
де.
Я с ним не спорил, потому что ничего другого и не ждал, зато наперед
знал, что к своему плану он так придираться не станет.
И верно, не стал. Он рассказал мне, в чем состоит его план, и я сразу
понял, что он раз в пятнадцать лучше моего: Джима-то мы все равно осво-
бодим, зато шику будет куда больше, да еще, может, нас и пристрелят, по
его-то плану. Мне очень понравилось. "Давай, - говорю, - так и будем
действовать". Какой у него был план, сейчас говорить не стоит: я наперед
знал, что будут еще всякие перемены. Я знал, что Том еще двадцать раз
будет менять его и так и этак, когда приступим к делу, и вставлять при
каждом удобном случае всякие новые штуки. Так оно и вышло.
Одно было верно - Том Сойер не шутя взялся за дело и собирается осво-
бождать негра из рабства. Вот этого я никак не мог понять. Как же так?
Мальчик из хорошей семьи, воспитанный, как будто дорожит своей репутаци-
ей, и родные у него тоже вряд ли захотят срамиться; малый с головой, не
тупица; учился все-таки, не безграмотный какой-нибудь, и добрый, не наз-
ло же он это делает, - и вот нате-ка - забыл и про гордость и про само-
любие, лезет в это дело, унижается, срамит и себя и родных на всю Амери-
ку! Никак я этого не мог взять в толк. Просто стыдно. И я знал, что надо
взять да и сказать все ему напрямик, а то какой же я ему друг! Пускай
сейчас же все это бросит, пока еще не поздно. Я так и хотел ему сказать,
начал было, а он оборвал меня и говорит:
- Ты что же - думаешь, я не знаю, чего хочу? Когда это со мной быва-
ло?
- Никогда.
- Разве я не говорил, что помогу тебе украсть этого негра?
- Говорил.
- Ну и ладно.
Больше и он ничего не говорил, и я ничего не говорил. Да и смысла ни-
какого не было разговаривать: уж если он что решил, так поставит на сво-
ем. Я только не мог понять, какая ему охота соваться в это дело, но не
стал с ним спорить, даже и не поминал про это больше. Сам лезет на ро-
жон, так что ж я тут могу поделать!
Когда мы вернулись, во всем доме было темно и тихо, и мы прошли в ко-
нец двора - обследовать хибарку рядом с кучей золы. Мы обошли весь двор
кругом, чтобы посмотреть, как будут вести себя собаки. Они нас узнали и
лаяли не больше, чем обыкновенно лают деревенские собаки, заслышав ночью
прохожего. Добравшись до хибарки, мы осмотрели ее спереди и с боков - и
с того боку, которого я еще не видел, на северной стороне, нашли квад-
ратное окошечко, довольно высоко от земли, забитое одной крепкой доской.
Я сказал:
- Вот и хорошо! Дыра довольно большая, Джим в нее пролезет, надо
только оторвать доску.
Том говорит:
- Ну, это так же просто, как дважды два четыре, и так же легко, как
не учить уроков. По-моему, мы могли бы придумать способ хоть немножко
посложней, Гек Финн.
- Ну ладно, - говорю. - А если выпилить кусок стены, как я сделал в
тот раз, когда меня убили?
- Это еще на что-нибудь похоже, - говорит он, - это и таинственно, и
возни много, и вообще хорошо, только все-таки можно придумать еще
что-нибудь, чтобы подольше повозиться. Спешить нам некуда, так давай еще
посмотрим.
Между сарайчиком и забором, с задней стороны, стояла пристройка, в
вышину доходившая до крыши и сбитая из досок. Она была такой же длины,
как и сарайчик, только уже - шириной футов в шесть. Дверь была с южной
стороны и заперта на висячий замок. Том пошел к котлу для варки мыла,
поискал там и принес железную штуку, которой поднимают крышку котла; он
взял ее и выломал один пробой у двери. Цепь упала, мы отворили дверь,
вошли, зажгли спичку и видим, что это только пристройка к сарайчику, а
сообщения между ними нет; и пола в сарае тоже нет, и вообще ничего в нем
нет, кроме ржавых, никому не нужных мотыг и лопат да сломанного плуга.
Спичка погасла, и мы ушли, воткнув пробой на старое место, и с виду
дверь была опять как следует заперта. Том обрадовался и говорит:
- Ну, теперь все хорошо! Мы для него устроим подкоп. Это у нас займет
целую неделю.
После этого мы вернулись домой; я вошел в дом с черного хода - они
там дверей не запирали, надо было только потянуть за кожаный ремешок; но
для Тома Сойера это было неподходяще: таинственности мало, ему непремен-
но надо было влезать по громоотводу. Раза три он долезал до половины и
каждый раз срывался и напоследок чуть не разбил себе голову. Он уж ду-
мал, что придется это дело бросить, а потом отдохнул, решил попробовать
еще раз наудачу - и все-таки влез.
Утром мы поднялись чуть свет и пошли к негритянским хижинам, чтобы
приучить к себе собак и познакомиться поближе с тем негром, который кор-
мил Джима, - если это действительно Джиму носили еду. Негры как раз по-
завтракали и собирались в поле, а Джимов негр накладывал в миску хлеба,
мяса и всякой еды, и в то время, как остальные уходили, из большого дома
ему прислали ключ.
У этого негра было добродушное, глуповатое лицо, а волосы он перевя-
зывал нитками в пучки, для того чтобы отвадить ведьм. Он рассказывал,
что ведьмы ужасно донимают его по ночам; ему мерещатся всякие чудеса,
слышатся всякие слова и звуки, и никогда в жизни с ним еще не бывало,
чтобы надолго Привязалась такая нечисть.
Он разговорился про свои несчастья и до того увлекся, что совсем по-
забыл про дело. Том и спрашивает:
- А ты кому несешь еду? Собак кормить собираешься?
Негр заулыбался, так что улыбка расплылась у него по всему лицу, вро-
де как бывает, когда запустишь кирпичом в лужу, и говорит:
- Да, мистер Сид, собаку. И занятная же собачка! Не хотите ли погля-
деть?
- Хочу.
Я толкнул Тома и шепчу ему:
- Что ж ты, так и пойдешь к нему днем? Ведь по плану не полагается.
- Тогда не полагалось, а теперь полагается.
Мы пошли, - провалиться бы ему! - только мне это очень не понрави-
лось. Входим туда и почти ничего не видим - такая темнота; зато Джим и
вправду там сидел; он-то нас разглядел и обрадовался:
- Да ведь это Гек! Господи помилуй, никак и мистер Том здесь?
Я наперед знал, что так будет, только этого и ждал. Как теперь быть,
я понятия не имел, а если б и знал, так ничего не мог поделать, потому
что этот самый негр вмешался тут и говорит:
- Боже ты мой, да никак он вас знает?
Теперь мы пригляделись и все хорошо видели. Том посмотрел на негра
пристально и как будто с удивлением и спрашивает:
- Кто нас знает?
- Да вот этот самый беглый негр.
- Не думаю, чтобы знал; а с чего это тебе пришло в голову?
- С чего пришло? Да ведь он сию минуту крикнул, что он вас знает.
Том говорит, как будто с недоумением:
- Ну, это что-то очень странно... Кто кричал? Когда кричал? Что же он
кричал? - Потом повертывается ко мне и преспокойно спрашивает: - Ты слы-
хал что-нибудь?
Разумеется, на это можно было ответить только одно, и я сказал:
- Нет, я ничего ровно не слыхал, никто ничего не говорил.
Тогда Том обращается к Джиму, глядит на него так, будто первый раз в
жизни его видит, и спрашивает:
- Ты что-нибудь говорил?
- Нет, сэр, - отвечает Джим, - я ничего не говорил, сэр.
- Ни единого слова?
- Да, сэр, ни единого.
- А ты нас раньше видел?
- Нет, сэр, сколько припомню" не видал.
Том повертывается к негру, - а тот даже оторопел и глаза вытаращил, -
и говорит строгим голосом:
- Что это с тобой творится такое? С чего тебе вздумалось, будто он
кричал?
- Ох, сэр, это все проклятые ведьмы, мне хоть помереть в ту же пору!
Это все они, сэр, они меня в гроб уложат, всегда напугают до смерти! Не
говорите про это никому, сэр, а то старый мистер Сайлас будет ругаться;
он говорит, что никаких ведьм нету. Жалко, ей-богу, что его тут не было,
- любопытно, что бы он сейчас сказал! Небось на этот раз не отвертелся
бы! Да что уж, вот так и всегда бывает: кто повадился пить, тому не про-
трезвиться; сами ничего не увидят и толком разобрать не могут, а ты уви-
дишь да скажешь им, так они еще и не верят.
Том дал ему десять центов и пообещал, что мы никому не скажем; велел
ему купить еще ниток, чтобы перевязывать себе волосы, а потом поглядел
на Джима и говорит:
- Интересно, повесит дядя Сайлас этого негра или нет? Если бы я пой-
мал такого неблагодарного негра, который посмел убежать, так уж я бы его
не отпустил, я бы его повесил!
А пока негр подходил к двери, разглядывал монету и пробовал на зуб,
не фальшивая ли, Том шепнул Джиму:
- И виду не подавай, что ты нас знаешь. А если ночью услышишь, что
копают, так это мы с Геком: мы хотим тебя освободить.
Джим только-только успел схватить нас за руки и пожать их, а тут и
негр вернулся. Мы сказали, что и еще придем, если он нас возьмет с со-
бой; а негр сказал: отчего же не взять, особенно в темные вечера, -
ведьмы больше в темноте к нему привязываются, так это даже и лучше, что-
бы побольше было народу.
ГЛАВА XXXV
До завтрака оставалось, должно быть, не меньше часа, и мы пошли в
лес. Том сказал, что копать надо при свете, а от фонаря свет уж очень
яркий, как бы с ним не попасться; лучше набрать побольше гнилушек, кото-
рые светятся, положить их где-нибудь в темном месте, они и будут све-
титься понемножку.
Мы притащили целую охапку сухих гнилушек, спрятали в бурьяне, а сами
сели отдохнуть. Том недовольно проворчал:
- А ей-богу, все это до того легко и просто, что даже противно дела-
ется? Потому и трудно придумать какой-нибудь план поинтересней. Даже
сторожа нет, некого поить дурманом, - а ведь сторож обязательно должен
быть! Даже собаки нет, чтобы дать ей сонного зелья. Цепь у Джима длиной
