хочется в Англию; а король с герцогом будут очень довольны, что Мэри
Джейн уехала хлопотать для аукциона, а не осталась тут, под рукой у док-
тора Робинсона. Я и сам радовался. "Вот, - думаю, - ловко обделал
дельце! Пожалуй, у самого Тома Сойера так не вышло бы. Конечно, он бы
еще чегонибудь прибавил для фасона, да я по этой части не мастак - не
получил такого образования".
Ну, к концу дня на городской площади начался аукцион и тянулся дол-
го-долго, а наш старикашка тоже вертелся возле аукционера и то и дело
вставлял какое-нибудь благочестивое слово или что-нибудь из Писания, и
герцог тоже гугукал в знак сочувствия, как умел, и вообще старался всем
угодить.
Но время помаленьку шло, аукцион тянулся да тянулся, и в конце концов
все было распродано, - все, кроме маленького участка земли на кладбище.
Они старались и его сбыть с рук - этому королю хотелось все сразу загло-
тать, точно какому-нибудь верблюду. Ну, а пока они этим занимались, по-
дошел пароход, а минуты через две, смотрю, с пристани валит толпа с ре-
вом, с хохотом, с воем и выкрикивает:
- Вот вам и конкуренты! Вот вам и еще парочка наследников Питера
Уилкса! Платите деньги, выбирайте, кто больше нравится!
ГЛАВА XXIX
Они вели очень приятного на вид старичка и другого, тоже очень прият-
ного джентльмена, помоложе, с рукой на перевязи. Господи, как же они во-
пили и хохотали! И вообще потешались ужасно. Я-то в этом ничего смешного
не видел, да и королю с герцогом тоже было не до смеха; я, признаться,
думал, что они струсят. Однако не тут-то было: нисколько они не струси-
ли. Герцог прикинулся, будто бы он знать не знает, что делается, расха-
живал себе, веселый и довольный, да гугукал, словно кувшин, в котором
болтается пахтанье; а король - тот все глядел и глядел на них с такой
скорбью, будто сердце у него обливается кровью при одной мысли, что на
свете могут существовать такие мерзавцы и негодяи. Это у него получалось
замечательно. Все, кто поважней, собрались вокруг короля, давая понять,
что они на его стороне. Этот старичок, который только что приехал, вид-
но, совсем растерялся. Потом он начал говорить, и я сразу же увидел, что
он выговаривает, как англичанин, а не так, как король, хотя и у короля
тоже для подделки получалось неплохо. Точно передать его слова я не бе-
русь, да у меня так и не выйдет. Он повернулся к толпе и сказал что-то
приблизительно в таком роде:
- Я не предвидел такой неожиданности и, признаюсь прямо и откровенно,
плохо к ней подготовлен, потому что нам о братом очень не повезло! Он
сломал руку, и наш багаж но ошибке выгрузили прошлой ночью в другом го-
роде. Я брат Питера Уилкса - Гарви, а это - его брат Уильям, глухонемой;
он не говорит и не слышит, а теперь, когда у него действует только одна
рука, не может делать и знаков. Мы - те самые, за кого себя выдаем; и
через день-другой, когда мы получим багаж, я сумею доказать это. А до
тех пор я ничего больше не скажу, отправлюсь в гостиницу и буду ждать
там.
И они вдвоем с этим новым болванчиком ушли; а король как расхохочется
и начал издеваться:
- Ах, он сломал себе руку! До чего похоже на правду, верно? И до чего
кстати для обманщика, если он не знает азбуки глухонемых. Багаж у них
пропал? О-очень хорошо! И очень даже ловко - при таких обстоятельствах!
И король опять засмеялся, и все остальные тоже, кроме троих, четве-
рых, ну, может, пятерых. Один из них был тот самый доктор, а другой -
быстроглазый джентльмен со старомодным саквояжем из ковровой материи; он
только что сошел с парохода; они тихонько разговаривали с доктором, вре-
мя от времени поглядывая на короля и кивая друг другу; это был адвокат
Леви Белл, который ездил по делам в Луисвилл; а третий был здоровенный,
широкоплечий детина, который подошел поближе и внимательно выслушал все,
что говорил старичок, а теперь слушал, что говорит король.
А когда король замолчал, этот широкоплечий и говорит:
- Послушайте-ка, если вы Гарви Уилкс, когда вы приехали сюда, в го-
род?
- Накануне похорон, друг, - говорит король.
- А в какое время дня?
- Вечером, за час или за два до заката.
- На чем вы приехали?
- Я приехал на "Сьюзен Поэл" из Цинциннати.
- Ну, а как же это вы оказались утром возле мыса в лодке?
- Меня не было утром возле мыса.
- Враки!
Несколько человек подбежали к нему и стали упрашивать, чтобы он был
повежливее со старым человеком, с проповедником.
- Какой он, к черту, проповедник! Он мошенник и все врет! Он был на
мысу тогда утром. Я живу там, знаете? Ну вот, я там был, и он тоже там
был. Я его видел. Он приехал в лодке с Тимом Коллинсом и еще с каким-то
мальчишкой.
Тут доктор вдруг и говорит:
- А вы узнали бы этого мальчика, Хайнс, если бы еще раз его увидели?
- Думаю, что узнал бы, но не совсем уверен. Да вот он стоит, я его
сразу узнал. - И он показал на меня.
Доктор говорит:
- Ну, друзья, я не знаю, мошенники новые приезжие или нет, но если
эти двое не мошенники, тогда я идиот, вот и все! По-моему, надо за ними
приглядывать, чтобы они не сбежали, пока мы в этом деле не разберемся.
Идемте, Хайнс, и вы все идите. Отведем этих молодчиков в гостиницу и
устроим очную ставку с теми двумя. Я думаю, нам не придется долго разби-
раться - сразу будет видно, в чем дело.
Для толпы это было настоящее удовольствие, хотя друзья короля, может,
и остались не совсем довольны. Время было уже к закату. Доктор вел меня
за руку и был со мной довольно ласков, хотя ни на минуту не выпускал мою
руку.
В гостинице мы все вошли в большую комнату, зажгли свечи и позвали
этих новых. Прежде всего доктор сказал:
- Я не хочу быть слишком суровым к тем двоим, но всетаки думаю, что
они самозванцы и, может быть, у них есть и еще сообщники, которых мы не
знаем. А если есть, то разве они не могут удрать, захватив мешок с золо-
том, который остался после Питера Уилкса? Возможно. А если они не мошен-
ники, то пускай пошлют за этими деньгами и отдадут их нам на сохранение
до тех пор, пока не выяснится, кто они такие, верно?
Все с этим согласились. Ну, думаю, взяли они в оборот нашу компанию,
да еще как сразу круто повернули дело! Но король только посмотрел на них
с грустью и говорит:
- Господа, я был бы очень рад, если бы деньги были тут, потому что я
вовсе не желаю препятствовать честному, открытому и основательному расс-
ледованию этого прискорбного случая; но, увы, этих денег больше нет: мо-
жете послать кого-нибудь проверить, если хотите.
- Где же они тогда?
- Да вот, когда племянница отдала золото мне на сохранение, я взял и
сунул его в соломенный тюфяк на своей кровати - не хотелось класть
деньги в банк на несколько дней; я думал, что кровать, пока мы здесь,
надежное место, потому что мы не привыкли к неграм, - думал, что они
честные, такие же, как слуги у нас в Англии. А негры взяли да и украли
их в то же утро, после того как я сошел вниз; к тому времени как я про-
дал негров, я еще не успел хватиться этих денег, - они так и уехали с
ними. И мой слуга вам то же скажет, джентльмены.
Доктор и еще кое-кто сказали: "Чепуха!" Да и остальные, вижу, не
очень-то поверили королю. Один меня спросил, видел ли я, как негры укра-
ли золото. Я говорю:
- Нет, не видел, зато видел, как они потихоньку выбрались из комнаты
и ушли поскорей; только я ничего такого не думал, а подумал, что они по-
боялись разбудить моего хозяина и хотели убежать, пока им от него не
влетело.
Больше у меня ничего не спрашивали. Тут доктор повернулся ко мне и
говорит:
- А ты тоже англичанин?
Я сказал, что да; а он и еще другие засмеялись и говорят:
- Враки!
Ну, а потом они взялись за это самое расследование, и тут такая нача-
лась канитель! Часы шли за часами, а насчет ужина никто ни слова не го-
ворил - и думать про него забыли. А они все расследовали да расследова-
ли, и вышла в конце концов такая путаница, что хуже быть не может. Они
заставили короля рассказать все по-своему; а потом приезжий старичок
рассказал все по-своему; и тут уж всякий, кроме разве самого предубеж-
денного болвана, увидел бы, что приезжий старичок говорит правду, а наш
- врет. А потом они велели мне рассказать, что я знаю. Король со злостью
покосился на меня, и я сразу сообразил, чего мне надо держаться. Я начал
было рассказывать про Шеффилд, и про то, как мы там жили, и про английс-
ких Уилксов, и так далее; и еще не очень много успел рассказать, как
доктор захохотал, а Леви Белл, адвокат, остановил меня:
- Садись, мальчик; на твоем месте я бы не стал так стараться. Ты,
должно быть, не привык врать - что-то у тебя неважно получается, практи-
ки, что ли, не хватает. Уж очень ты нескладно врешь.
За такими комплиментами я не гнался, зато был рад-радехонек, что меня
наконец оставили в покое. Доктор собрался чтото сказать, повернулся и
начал:
- Если бы вы, Леви Белл, были в городе с самого начала...
Но тут король прервал его, протянул руку и сказал:
- Так это и есть старый друг моего бедного брата, о котором он так
часто писал?
Они с адвокатом пожали друг другу руку, и адвокат улыбнулся, как буд-
то был очень рад; они поговорили немного, потом отошли в сторону и стали
говорить шепотом; а в конце концов адвокат сказал громко:
- Так и сделаем. Я возьму ваш чек и пошлю его вместе с чеком вашего
брата, и тогда они будут знать, что все в порядке.
Им принесли бумагу и перо; король уселся за стол, склонил голову на-
бок, пожевал губами и нацарапал что-то; потом перо дали герцогу, и в
первый раз за все время он, как видно, растерялся. Но он все-таки взял
перо и стал писать. После этого адвокат повернулся к новому старичку и
говорит:
- Прошу вас и вашего брата написать одну-две строчки и подписать свою
фамилию.
Старичок что-то такое написал, только никто не мог разобрать его по-
черк. Адвокат, видно, очень удивился и говорит:
- Ничего не понимаю!
Достал из кармана пачку старых писем, разглядывает сначала письма,
потом записку этого старичка, а потом опять письма и говорит:
- Вот письма от Гарви Уилкса, а вот обе записки, и всякому видно, что
письма написаны другим почерком (король с герцогом поняли, что адвокат
их подвел, и вид у них был растерянный и дурацкий), а вот почерк этого
джентльмена, и всякий без труда разберет, что и он тоже не писал этих
писем, - в сущности, такие каракули даже и почерком назвать нельзя. А
вот это письмо от...
Тут новый старичок сказал:
- Позвольте мне объяснить, пожалуйста. Мой почерк никто не может ра-
зобрать, кроме моего брата, и он всегда переписывает мои письма. Вы ви-
дели его почерк, а не мой.
- Н-да! - говорит адвокат. - Вот так задача! У меня есть письма и от
Уильяма; будьте любезны, попросите его черкнуть строчку-другую, мы тогда
могли бы сравнить почерк.
- Левой рукой он писать не может, - говорит старичок. - Если бы он
владел правой рукой, вы бы увидели, что он писал и свои и мои письма.
Взгляните, пожалуйста, на те и на Другие - они писаны одной рукой.
Адвокат посмотрел и говорит:
- Я думаю, что это правда; а если нет, то сходства больше, чем мне до
сих пор казалось. Я-то думал, что мы уже на верном пути, а мы вместо то-
го опять сбились. Но, во всяком случае, одно уже доказано: эти двое - не
Уилксы. - И он кивнул головой на короля с герцогом.
И что же вы думаете? Этот старый осел и тут не пожелал сдаться!
Так-таки и не пожелал! Сказал, что такая проверка не годится. Что его
брат Уильям первый шутник на свете и даже не собирался писать по-настоя-
щему; он-то понял, что Уильям хочет подшутить, как только тот черкнул
пером по бумаге. Врал-врал и до того увлекся, что и сам себе начал ве-
рить, но тут приезжий старичок прервал его и говорит:
- Мне пришла в голову одна мысль. Нет ли тут кого-нибудь, кто помогал
