которых я читал в книгах, ребята, которые начинали с нуля, у них не было
ни отца, ни матери, даже дома. Они голодают на улицах, подбирая то тут, то
там корку хлеба, спят где попало в тёмных подъездах, но они начинают
продавцами газет и чистильщиками обуви. Они смышлёные, трудолюбивые,
честные и смелые ребята. Итак, они медленно но верноподнимаются вверх и
добиваются успеха. И наконец они становятся владельцами тех газет, которые
продавали ... или чем бы они там ни занимались.
- Это здорово, - подвёл я итог. - Они герои книг, и я хотел бы стать
героем книги. Но к сожалению я не мог быть этим. Отец с матерью у меня не
умерли, когда я был маленьким. Они оба ещё живы и у них есть дом для меня.
Так что у меня нет того шанса, я не могу уйти и страдать, бороться и затем
добиться успеха.
Герцог понял мои трудности и постарался подбодрить меня. Есть ведь и
другие дела, которыми можно заняться.
- Что же? - спросил я. - Я же не могу быть сыном богатого человека или
сыном герцога и делать то, что делают они. - О них тоже были истории. У
них были лодки и реки, по которым можно плавать, не такие как Сакраменто и
Америкэн-ривер, которые то вздуваются в половодье, то совсем высыхают. У
них был снег и лёд, и парки. Они могут кататься на санках и лыжах, у них
есть где покататься на конях, специально приготовленные для этого места, у
них есть конюхи, сопровождающие их.
У меня же не так. Мне приходится ездить в пойме реки или же по степи,
всегда в компании ребят, быть в компании фермеров и...и...
Я запнулся. Я чуть не сболтнул что-то, что могло бы обидеть его. Он
понял моё замешательство и подобно герцогу он очень изящно сгладил
неловкость (знать, ведь вам известно, очень изящна).
- И ковбоев, - закончил он.
- Да, - подтвердил я, и чтобы сделать это помягче для него, я милостиво
пояснил, что не имею в виду его. Я рад, что встретил его, уж наверное
приеду к нему на ранчо со своей ватагой, чтобы помочь им управляться со
скотом. Мне ведь надо же чем-то заняться.
- Но ведь вы же понимаете, - продолжил я, - что работа со скотиной на
ранчо - это вовсе не занятие для честолюбивого человека, если у него есть
хоть какой-либо выбор.
Навстречу нам двигалась упряжка. - Я заверну их, - предложил я, выехал
вперёд и завернул табун на правую сторону дороги. После этого было два
перекрёстка подряд, и мы с герцогом были довольно плотно заняты, а потом
уже мы подъехали к окраине города. И надо было думать о другом.
На какую бойню он гонит скот? Когда он сказал мне это, я ответил, что
всё будет просто. Я знал загонщика Чокнутого Луи, он уж вероятно ждёт нас,
жерди уже сняты, и у него в загоне есть пруд. Так что скот сам пойдёт туда
на водопой.
Так оно и вышло. Но пару миль до того нам пришлось изрядно потрудиться.
Скотина разбрелась, половина пошла не в тот переулок. Мой пони завернул их
назад, и ...
ну в общем мы пригнали весь усталый голодный гурт на скотобойню. Луи
ужестоял там посреди дороги, ворота были широко раскрыты. Скот рванулся
туда, за ним последовали наши лошади, все сломя голову бросились к пруду,
забрались в воду по брюхо и погрузили голову в неё по самые глаза. А Луи,
закрыв ворота, побежал за нами к пруду, он стоял и приплясывал от радости,
смеялся и вопил как сумасшедший при виде пьющих животных.
Я увидел, что герцог с удивлением смотрит на того.
- Что это с ним такое? - спросил он, когда мы выезжали из воды и
направились в город. Я же увидел здесь возможность разъяснить ему, что
имел в виду "в самом деле".
- Ну, - начал я, - Чокнутого Луи называют дураком, но это не так. Он
вполне нормальный человек, только он очень любит животных. Вы видели, как
он радовался, когда ваши изголодавшиеся бычки кинулись в воду и стали пить
вволю? Ну, ему этонравится, ему нравится смотреть, как они едят и пьют.
Когда ему приходится видеть, как их убивают, он даже плачет, это уж точно.
Вот поэтому-то его и зовут дураком, потому что он любит животных и сходит
с ума, когда видит, как они едят и пьют, и ... и когда скот забивают, он
тоже сходит с ума.
- Бедняга, - пробормотал герцог.
- Да нет, - поправил я. - Луис однажды попал в тюрьму за воровство
скота, а другой раз побывал в психбольнице за то же самое. Но я-то знаю
его и знаю, чего он хотел, он вовсе не хотел завладеть скотом, он лишь
хотел, чтобы за ним был хороший уход. Так вот я помог ему устроиться сюда,
чтобы он ухаживал за скотом.
Лучше было бы устроить его куда-нибудь на ранчо, где скот не бьют, но
никто из владельцев не хочетбрать помешанного на скоте работника. Только
этот вот старый мясник-немец смог понять Луи. Он поручил ему откармливать
скот и старается держать его подальше от бойни.
- В самом деле! - воскликнул ковбой, и я ответил: - Да, в самом деле.
Вот вы сами это и сказали.
Но даже тогда он не понял сути. Мы тихо ехали по улицам города, слышно
лишь было, как хлопают полы его одежды да позвякивают шпоры.
- Ну повтори ещё раз, - наконец попросил он.
- Ну как же, разве непонятно? - ответил я. - Этот работник на бойне
должен откармливать скот, который будут забивать, в действительности ...
он играет в то, что он друг твоих телят, он отведёт их в сарай, будет
кормить их сполна, холить их, разговаривать с ними, будет слушать их и
...и...
- И? - переспросил ковбой, и я прямо рассказал ему, как Луи сидит с
тобой на заборе и рассказывает, что чувствует молодой телок, когда его
отняли у матери и кем бы хотел стать молодой вол... на самом деле.
- Он рассказывает мне, - говорил я, - истории, которые ... достоверны в
том, что скот рассказывает ему.
- Правда?
- Да, - отвечал я и рассказал ему о обходчике, который следит за
эстакадой и мостом на Америкэн-ривер. У него хорошая работа, довольно
опасная, и он прекрасно справляется с ней. Но она его не интересует. "В
душе он золотоискатель, который мечтает напасть на жилу, затем вернуться
домой к родным, к девушке, которая не хочет выходить за него замуж, и
...,и...
- И...- повторил ковбой, я увидел, что он начинает понимать и продолжил.
- И я хожу к нему в будку, мы там сидим, затем возвращаемся на родину
богатыми и тратим деньги, он просто разбрасывает их, и родные гордятся им,
и ..., и...
- И...
Мне пришлось вернуться назад и объяснить, что все трудности обходчика
возникли из-за одного проповедника в его родном городке, который проклял
его публично в церкви за то, что тот танцевал и поднял много пыли.
Обходчик был тогда сдевушкой, та так застыдилась, что больше не захотела
иметь с ним ничего общего.
- Понял? - спросил я, и он понял хотя бы это. Тогда я открыл ему всю
правду. Как мы с обходчиком, оставшись вдвоём на эстакаде, когда поездов
нет, начинаем разбирать его богатства и отправляемся на восток к нему
домой. Мы входим в ту церковь... и при всём народе, конечно, в присутствии
девушки, ...и обходчик, о котором в городке судачили целую неделю,
проходит по среднему нефу церкви, вынимает пистолет изаставляет
проповедника спуститься с алтаря, ставит его на колени и велит извиниться
перед девушкой.
- И она выходит замуж за обходчика? - спрашивает герцог.
- Иногда, - отвечаю я. - Иногда мы берём её, а иногда она просит нас
взять её, а мы только журим её.
Мы подъехали к углу, где была небольшая гостиница для гуртовщиков, и
рядом конюшня, то была гостиница герцога. Мы остановились, герцог,
кажется, ничего не замечал, и мне пришлось подсказать ему:
- Ваша гостиница.
- Да, да, - ответил он, - но давай закончим с этим. Твой работник на
бойне... в самом деле... большой любитель животных, этот обходчик -
богатый золотоискатель.
Что, есть ещё такие люди?
- Да, ответил я. - Вы ведь знаете Хэнка Добрана, профессионального
игрока, который управляет этой гостиницей, где вы останавливаетесь, и
баром? Так вот, - это конечно секрет, - когда Хэнк разбогатеет настолько,
чтобы стать независимым,говорит он, то собирается очистить город от
грязных политиков и превратить его в чудный, прекрасный город, который
станет примером для всех городов в мире.
- Кто-нибудь ещё? - помедлив спросил он. Я глянул на него и понял, что
он не подтрунивает надо мной. Он поверил. И поэтому я ответил ему.
- Любой, с кем я только хорошо знаком, такой и есть, - сообщил я ему. -
Каждый из них в мыслях представляет себя кем-то совсем другим, а не тем,
кем он работает. И вот это-то я и имею в виду под "в самом деле", -
ответил я, - и...
вот поэтому-то я и спросил вас, кто же вы на самом деле.
Герцог не ответил. Он так и остался сидеть на коне перед гостиничной
конюшней.
Мы погрузились в такое молчание, что конюх вышел наружу, посмотрел на
нас... и пошёл прочь. Но его появление вывело герцога из задумчивости и он
заговорил.
- И я был таким, паренёк, - произнёс он. - Я был таким же. Мальчиком я
читал книжки, читал их и хотел отправиться куда-нибудь и стать тем, о ком
я читал.
Только я читал книги о дальнем западе, индейцах, разведчиках, ковбоях.
Я читал также и о рыцарях, о лордах, леди, королях, королевах и
принцессах. Да, но людей такого рода я видел. Я знал их так, как ты знаешь
... ковбоев. Так что мне не хотелось быть нипринцем, ни сыном... герцога.
Я играл в ковбоев. Я умел ездить верхом, у меня были лошади, да, но как
мне противно было ездить в дурацких сёдлах по аллеям вычурных парков с
сопровождающим меня конюхом и ...сестрой. Мне хотелосьотправиться на запад
и стать своим среди ковбоев... и ездить в самом деле... по настоящему.
Ну... и как видишь... я так и сделал. И вот я уже десять лет такой. Но это
оказалось совсем не так, как я представлял себе. Здесь не больше того, что
рассказывают о лордах или об их сыновьях. Но это неважно, я всё-таки
здесь, ковбой-херцог, настоящий гуртовщик.
Он вроде бы взгрустнул об этом, и его грусть озадачила меня, это была
самая трудная проблема дня.
- Странно как-то! - заметил я. - Вы в действительности ковбой... а я, я
теперь и не знаю, кем же мне быть, но в последнее время... несколько
недель подряд...
когда я подъехал к вам, я был принцем, сыном лорда, Черный принц
средних веков.
Герцог не стал смеяться, как это делают некоторые мужчины. Он всё
размышлял и размышлял, и наконец, вроде бы собрался что-то сказать. Но
промолчал, наверное, передумал. Ибо он лишь протянул мне руку и крепко
пожал мою.
- Прощай, принц, - сказал он. - Пора двигать домой, пора нам обоим
двигать домой... в самом деле.
- Прощай, герцог, - ответил я и в глубокой задумчивости направился
домой.
Глава IХ ПРИОБЩЕНИЕ К РЕЛИГИИ
В следующий понедельник во время школьной перемены я собрал свою ватагу
(всадников) на крыльце школы. И глядя, как другие ребята играют в лягушку,
я сообщил о приглашении герцога приехать к нему на ранчо через несколько
недель.
Япредложил выехать в пятницу вечером, переночевать где-нибудь на
природе и на следующий день поутру приехать на ранчо, поработать и
поиграть там с ковбоями до конца воскресенья или до понедельника. Они
восприняли это с восторгом, но где женам ночевать с пятницы на субботу? Я
рассказал им о ферме Нили, и они попросили меня "остановиться на этом
подробнее". Но поскольку их было в это время человек пять-шесть, то я
заколебался. Они настояли на том, чтобы попробовать. Они привели много
разнообразных причин тому, что г-жа Нили примет нас всех.
Хьялмар Бергман сказал, что она сделает это потому, что его мать
поступила бы так же. Чарли Рэлей, старший из нас, утверждал, что, судя по
моему рассказу, г-жа Нили так возлюбила меня, что выполнит всё, что бы я
ни попросил. Уил Кланесс считал, что она приютит нас, если мы ей заплатим,
но это не имело значения, так как у нас никогда не было денег. Ещё один
мальчик полагал, что мы могли бы предложить отработать стол и кров, ещё
один предположил, что можно было бы договориться с Джимом Нили, чтобы я
спал в доме, не говорить ничего об остальных, а спрятать их в сарае на
ночь, полагаясь на судьбу насчёт ужина и завтрака. До того, как прозвенел
