- А мне об этом ничего не известно! - снова рассвирепев, воскликнул
г-н де Реналь, внушительно отчеканивая слова. - У меня тут под носом
что-то происходит, а я об этом и понятия не имею. Как! Значит, между ни-
ми что-то есть, у Элизы с Вально?
- Да это давнишняя история, дорогой мой, - смеясь, ответила г-жа де
Реналь, - а возможно даже, между ними ничего серьезного и не было. Ведь
это все началось еще в то время, когда ваш добрый друг Вально был не
прочь, чтобы в Верьере ходили слухи, будто между ним и мной нечто вроде
платонического романа.
- Я и сам это когда-то подозревал! - воскликнул г-н де Реналь, в
ярости хлопая себя по лбу; поистине на него неожиданно сваливалось одно
открытие за другим - И вы мне ни слова не сказали!
- Стоило ли ссорить друзей из-за маленькой прихоти тщеславия нашего
милого директора? Да назови - те мне хоть одну женщину нашего круга, ко-
торая время от времени не получала бы от него необыкновенно прочувство-
ванных и даже чуточку влюбленных писем.
- Он и вам писал?
- Он любит писать.
- Сейчас же покажите мне эти письма, я вам приказываю. - И г-н де Ре-
наль вдруг точно вырос футов на шесть.
- Нет, во всяком случае, не сейчас, - отвечала она необыкновенно спо-
койно" чуть ли даже не беззаботно - Я их вам покажу как-нибудь в другой
раз, когда вы будете настроены более рассудительно.
- Сию же минуту, черт подери! - рявкнул г-н де Реналь, уже совсем не
владея собой, а вместе с тем с таким чувством облегчения, какого он не
испытывал ни разу за эти двенадцать часов.
- Обещайте мне, - проникновенным голосом сказала г-жа де Реналь, -
что вы не станете затевать ссору с директором из-за этих писем.
- Ссора там или не ссора, а я могу отнять у него подкидышей, - про-
должал он с той же яростью. - Но я требую, чтобы вы немедленно подали
мне эти письма, сейчас же. Где они?
- В ящике моего письменного стола, но все равно я ни за что не дам
вам ключа.
- Я и без ключа до них доберусь! - закричал он, бросившись чуть ли не
бегом в комнату жены.
И он действительно взломал железным прутом дорогой письменный столик
узорчатого красного дерева, привезенный из Парижа, который он сам не раз
протирал полой собственного сюртука, едва только замечал на нем пятныш-
ко.
Госпожа де Реналь бросилась на голубятню и, бегом взбежав по всем ста
двадцати ступенькам лестницы, привязала за уголок свой белый носовой
платочек к железной решетке маленького оконца. Она чувствовала себя
счастливейшей из женщин. Со слезами на глазах всматривалась она в густую
чащу леса на горе. "Наверно, под каким-нибудь из этих развесистых буков
стоит Жюльен, - говорила она себе, - и стережет этот счастливый знак".
Долго она стояла, прислушиваясь, и кляла про себя немолчное верещание
кузнечиков и щебет птиц. Если бы не этот несносный шум, до нее, может
быть, донесся бы оттуда, с высоких утесов, его радостный крик. Жадным
взором окидывала она эту громадную, ровную, как луг, темно-зеленую сте-
ну, которую образуют собой вершины деревьев. "И как это он только не до-
гадается! - растроганно шептала она. - Придумал бы уж какой-нибудь знак,
дал бы мне понять, что он так же счастлив, как и я". Она ушла с голубят-
ни только тогда, когда уже стала побаиваться, как бы муж не заглянул сю-
да, разыскивая ее.
Она нашла его все в том же разъяренном состоянии: он торопливо пробе-
гал слащавые фразочки г-на Вально, вряд ли когда-либо удостаивавшиеся
того, чтобы их читали с таким волнением.
Улучив минуту, когда восклицания мужа позволили ей вставить несколько
слов, г-жа де Реналь промолвила:
- Я все-таки возвращаюсь к моему предложению. Надо, чтобы Жюльен на
время уехал. Как бы он ни был сведущ в латыни, в конце концов это прос-
той крестьянин, сплошь и рядом грубый, бестактный. Каждый день, считая,
по-видимому, что этого требует вежливость, он преподносит мае самые не-
вероятные комплименты дурного вкуса, которые он выуживает из какихнибудь
романов...
- Он никогда не читает романов! - воскликнул г-н де Реналь. - Это я
наверно знаю. Вы думаете, я слепой и не вижу, что у меня делается в до-
ме?
- Ну, если он не вычитал где-нибудь эти дурацкие комплименты, значит,
он сам их придумывает. Еще того лучше! Возможно, он в таком же тоне го-
ворит обо мне и в Верьере... А впрочем, к чему далеко ходить? - прибави-
ла г-жа де Реналь, точно ей только что пришло в голову - Достаточно, ес-
ли он говорил со мной так при Элизе, - это почти все равно, как если бы
он говорил при господине Вально.
- А-а! - вдруг завопил г-н де Реналь, обрушивая на стол такой мощный
удар кулака, что все в комнате задрожало. - Да ведь это напечатанное
анонимное письмо и письма Вально написаны на одной и той же бумаге!
"Наконец-то... - подумала г-жа де Реналь. Сделав вид, что совершенно
ошеломлена этим открытием, и чувствуя, что она уже больше не в состоянии
выдавить из себя ни слова, она прошла в глубину комнаты и села на диван.
С этой минуты битву можно было считать выигранной, ей стоило немало
труда удержать г-на де Реналя, порывавшегося немедленно отправиться к
предполагаемому автору анонимного письма и потребовать у него объясне-
ний.
- Ну, как вы не понимаете, что устроить сейчас сцену господину
Вально, не имея достаточных доказательств, было бы в высшей степени не-
разумно? Вам завидуют, сударь, а кто виноват в этом? Ваши таланты, ваше
мудрое управление, ваш тонкий вкус, о котором свидетельствуют построен-
ные вами здания, приданое, которое я вам принесла, а в особенности то
довольно крупное наследство, которое нам достанется от моей милой тетуш-
ки, - о нем, как вы знаете, ходят весьма преувеличенные слухи... Так вот
все это, разумеется, и делает вас первым лицом в Верьере.
- Вы забываете о моем происхождении, - слегка усмехнувшись, сказал
г-н де Реналь.
- Вы один из самых знатных дворян в округе, - с готовностью подхвати-
ла г-жа де Реналь. - Если бы у короля были развязаны руки и он мог бы
воздавать должное происхождению, вы, разумеется, были бы уже в палате
пэров и все прочее. И вот, занимая такое блестящее положение, вы хотите
дать завистникам повод для пересудов?
Затеять разговор с господином Вально об его анонимном письме - это
значит распространить по всему Верьеру, да что я говорю, - по всему Бе-
зансону и даже по всему департаменту, что этот ничтожный буржуа, которо-
го неосмотрительно приблизил к себе один из Реналей, сумел оскорбить
его. Да если бы даже эти письма, которые сейчас попали вам в руки, дали
вам основания думать, что я отвечала на любовь господина Вально, вам бы
следовало убить меня, - я бы это стократ заслуживала, - но ни в коем
случае не обнаруживать перед ним своего гнева. Не забудьте, что все ваши
соседи только того и ждут, чтобы отомстить вам за ваше превосходство:
вспомните, что в тысяча восемьсот шестнадцатом году вы содействовали не-
которым арестам. Тот беглец, которого поймали на крыше...
- Я вижу, у вас нет ни уважения, ни привязанности ко мне! - восклик-
нул г-н де Реналь с горечью, которую вызывали в нем такие воспоминания.
- И меня так и не сделали пэром!
- Я думаю, друг мой! - с улыбкой отвечала г-жа де Реналь, - что я
когда-нибудь буду богаче вас, что я ваша супруга вот уже двенадцать лет
и что в силу всего этого я должна иметь голос в доме, а особенно в этой
сегодняшней истории. Если вы предпочитаете мне какого-то господина
Жюльена, - прибавила она явно обиженным тоном, - я готова уехать и про-
вести зиму у моей тетушки.
Эта фраза была сказана как нельзя более удачно. В ней чувствовалась
непреклонность, едва прикрытая вежливостью, она заставила г-на де Реналя
решиться. Однако, по провинциальному обычаю, он долго еще продолжал го-
ворить, снова и снова приводя все свои доводы. Жена не мешала ему выго-
вориться - в голосе его все еще прорывалась злоба. Наконец эта пустопо-
рожняя болтовня, продолжавшаяся целых два часа, довела до полного изне-
можения супруга, который всю ночь провел, беснуясь от ярости. Он решил
твердо и бесповоротно, каким образом ему следует вести себя по отношению
к г-ну Вально, Жюльену и даже к Элизе.
Раз или два во время этой тягостной сцены г-жа де Реналь чуть было не
прониклась сочувствием к несомненно искреннему горю этого человека, ко-
торый на протяжении двенадцати лет был ее другом. Но истинная страсть
эгоистична. К тому же она с минуты на минуту ждала, что он расскажет ей
об анонимном письме, которое получил накануне, но он так и не признался
в этом А г-жа де Реналь не могла чувствовать себя в полной безопасности,
не зная, какие мысли могло внушить это письмо человеку, от которого за-
висела ее судьба. Ибо в провинции общественное мнение создают мужья Муж,
который жалуется на жену, делается посмешищем, но это с каждым днем ста-
новится все менее опасным во Франции, тогда как жена, если муж не дает
ей денег, опускается до положения поденщицы, зарабатывающей пятнадцать
су в день, да еще иные добрые души задумываются, можно ли пользоваться
ее услугами.
Как бы сильно одалиска в серале ни любила своего султана, он всемо-
гущ, у нее нет никакой надежды вырваться из-под его ига, к каким бы
уловкам она ни прибегала Месть ее господина свирепа, кровава, но во-
инственна и великодушна - удар кинжала - и конец всему. Но в XIX веке
муж убивает свою жену, обрушивая на нее общественное презрение, закрывая
перед ней двери всех гостиных.
Вернувшись к себе, г-жа де Реналь сразу почувствовала всю опасность
своего положения; ее совершенно ошеломил разгром, учиненный в ее комна-
те. Замки на всех ее изящных шкатулках и ларчиках были взломаны, нес-
колько плит паркета были выворочены вовсе. "Нет, он бы меня не пощадил,
- подумала она. - Испортить так этот паркет цветного дерева! А ведь он
так дрожал над ним! Стоило кому-нибудь из детей войти сюда с улицы с
мокрыми ногами, он весь багровел от ярости. А теперь паркет испорчен
вконец!" Зрелище этого свирепого буйства мигом уничтожило все угрызения
совести, которые пробудила в ней слишком скорая победа.
За несколько минут до обеда явился Жюльен с детьми. За десертом, ког-
да слуги удалились из комнаты, г-жа де Реналь сказала ему весьма сухим
тоном:
- Вы не раз говорили мне о вашем желании отправиться недели на две в
Верьер, Господин де Реналь согласен дать вам отпуск. Можете ехать, когда
вам будет угодно. Но чтобы время у детей не пропадало даром, вам каждый
день будут посылать их письменные работы, и вы будете их проверять.
- И, разумеется, - резко добавил г-н де Реналь, - я отпускаю вас не
более чем на неделю.
Жюльен заметил беспокойство на его лице: видно было, что он глубоко
озабочен.
- Он, по-видимому, еще не принял окончательного решения, - шепнул он
своей возлюбленной, когда они на минутку остались одни в гостиной.
Г-жа де Реналь торопливо пересказала ему все, что произошло до обеда.
- А подробности сегодня ночью, - смеясь добавила она.
"Вот оно, женское коварство, - подумал Жюльен. - С какой радостью они
нас обманывают, с какой легкостью!"
- Мне кажется, - довольно едко сказал он, - что хоть вы и ослеплены
вашей любовью, она вместе с тем изрядно просветила вас: вашим сегодняш-
ним поведением можно прямо восхищаться. Но вряд ли было бы благоразумно
видеться сегодня ночью. Мы здесь окружены врагами. Подумайте, как нена-
видит меня Элиза.
- Эта ненависть очень похожа на то жгучее равнодушие, которое вы,
по-видимому, питаете ко мне.
- Будь я даже равнодушен, я все же обязан уберечь вас от опасности,
которая грозит вам из-за меня. Легко может случиться, что господину де
Реналю взбредет на ум поговорить с Элизой, - он с первых же слов узнает
от нее все. После этого почему бы ему не спрятаться около моей двери с
