Стендаль
Красное и черное
Изд. "Правда", Москва, 1978 г.
OCR Палек, 1998 г.
К ЧИТАТЕЛЮ
Сей труд уже готов был появиться в печати, когда разразились великие
июльские события и дали всем умам направление, мало благоприятное для
игры фантазии. У нас есть основания полагать, что нижеследующие страницы
были написаны в 1827 году.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Правда, горькая правда.
Дантон
I
ГОРОДОК
Put thousands together-less bad.
But the cage less gay
Hobbes [1].
Городок Верьер, пожалуй, один из самых живописных во всем Франш-Кон-
те. Белые домики с островерхими крышами красной черепицы раскинулись по
склону холма, где купы мощных каштанов поднимаются из каждой лощинки Ду
бежит в нескольких сотнях шагов пониже городских укреплений; их когда-то
выстроили испанцы, но теперь от них остались одни развалины.
С севера Верьер защищает высокая гора - это один из отрогов Юры Рас-
колотые вершины Верра укрываются снегами с первых же октябрьских замо-
розков. С горы несется поток, прежде чем впасть в Ду, он пробегает через
Верьер и на своем пути приводит в движение множество лесопилок Эта не-
хитрая промышленность приносит известный достаток большинству жителей,
которые скорее похожи на крестьян, нежели на горожан. Однако не лесопил-
ки обогатили этот городок; производство набивных тканей, так называемых
мюлузских набоек, - вот что явилось источником всеобщего благосостояния,
которое после падения Наполеона позволило обновить фасады почти что у
всех домов в Верьере.
Едва только вы входите в город, как вас оглушает грохот какой-то тя-
жело ухающей и страшной на вид машины Двадцать тяжелых молотов обрушива-
ются с гулом, сотрясающим мостовую; их поднимает колесо, которое приво-
дится в движение горным потоком. Каждый из этих молотов изготовляет
ежедневно уж не скажу сколько тысяч гвоздей Цветущие, хорошенькие девуш-
ки занимаются тем, что подставляют под удары этих огромных молотов ку-
сочки железа, которые тут же превращаются в гвозди. Это производство,
столь грубое на вид, - одна из тех вещей, которые больше всего поражают
путешественника, впервые очутившегося в горах, отделяющих Францию от
Гельвеции Если же попавший в Верьер путешественник полюбопытствует, чья
это прекрасная гвоздильная фабрика, которая оглушает прохожих, идущих по
Большой улице, ему ответят протяжным говорком: "А-а, фабрика-то - госпо-
дина мэра"
И если путешественник хоть на несколько минут задержится на Большой
улице Верьера, что тянется от берега Ду до самой вершины холма, - верных
сто шансов против одного, что он непременно повстречает высокого челове-
ка с важным и озабоченным лицом.
Стоит ему показаться, все шляпы поспешно приподнимаются. Волосы у не-
го с проседью, одет он во все серое. Он кавалер нескольких орденов, у
него высокий лоб, орлиный нос, и в общем лицо его не лишено известной
правильности черт, и на первый взгляд даже может показаться, что в нем
вместе с достоинством провинциального мэра сочетается некоторая прият-
ность, которая иногда еще бывает присуща людям в сорок восемь - пятьде-
сят лет. Однако очень скоро путешествующий парижанин будет неприятно по-
ражен выражением самодовольства и заносчивости, в которой сквозит ка-
кая-то ограниченность, скудость воображения. Чувствуется, что все талан-
ты этого человека сводятся к тому, чтобы заставлять платить себе всяко-
го, кто ему должен, с величайшей аккуратностью, а самому с уплатой своих
долгов тянуть как можно дольше.
Таков мэр Верьера, г-н де Реналь. Перейдя улицу важной поступью, он
входит в мэрию и исчезает из глаз путешественника. Но если путешествен-
ник будет продолжать свою прогулку, то, пройдя еще сотню шагов, он заме-
тит довольно красивый дом, а за чугунной решеткой, окружающей владение,
- великолепный сад. За ним, вырисовывая линию горизонта, тянутся бур-
гундские холмы, и кажется, словно все это задумано нарочно, чтобы радо-
вать взор Этот вид заставляет путешественника забыть о той зачумленной
мелким барышничеством атмосфере, в которой он уже начинает задыхаться.
Ему объясняют, что дом этот принадлежит г-ну де Реналю. Это на доходы
от большой гвоздильной фабрики построил верьерский мэр свой прекрасный
особняк из тесаного камня, а сейчас он его отделывает Говорят, предки
его - испанцы, из старинного рода, который будто бы обосновался в этих
краях еще задолго до завоевания их Людовиком XIV.
С 1815 года господин мэр стыдится того, что он фабрикант: 1815 год
сделал его мэром города Верьера. Массивные уступы стен, поддерживающих
обширные площадки великолепного парка, спускающегося терраса" ми до са-
мого Ду, - это тоже заслуженная награда, доставшаяся г-ну де Реналю за
его глубокие познания в скобяном деле.
Во Франции нечего надеяться увидать такие живописные сады, как те,
что опоясывают промышленные города Германии - Лейпциг, Франкфурт, Нюрн-
берг и прочие Во Франш-Конте чем больше нагорожено стен, чем больше ще-
тинятся ваши владения камнями, нагроможденными один на другой, тем
больше вы приобретаете прав на уважение соседей А сады г-на де Реналя,
где сплошь стена на стене, еще потому вызывают такое восхищение, что
кой-какие небольшие участки, отошедшие к ним, господин мэр приобретал
прямо-таки на вес золота. Вот, например, и та лесопилка на самом берегу
Ду, которая вас так поразила при въезде в Верьер, и вы еще обратили вни-
мание на имя "Сорель", выведенное гигантскими буквами на доске через всю
крышу, - она шесть лет назад находилась на том самом месте, где сейчас
г-н де Реналь возводит стену четвертой террасы своих садов.
Как ни горд господин мэр, а пришлось ему долгонько обхаживать да уго-
варивать старика Сореля, мужика упрямого, крутого; и пришлось ему выло-
жить чистоганом немалую толику звонких золотых, чтобы убедить того пере-
нести свою лесопилку на другое место. А что касается до общественного
ручья, который заставлял ходить пилу, то г-н де Реналь благодаря своим
связям в Париже добился того, что его отвели в другое русло. Этот знак
благоволения он снискал после выборов 1821 года.
Он дал Сорелю четыре арпана за один, в пятистах шагах ниже по берегу
Ду, и хотя это новое местоположение было много выгоднее для производства
еловых досок, папаша Сорель - так стали звать его с тех пор как он раз-
богател, - ухитрился выжать из нетерпения и мании собственника, обуявших
его соседа, кругленькую сумму в шесть тысяч франков.
Правда, местные умники неодобрительно отзывались об этой сделке
Как-то раз, в воскресенье, это было года четыре тому назад, г-н де Ре-
наль в полном облачении мэра возвращался из церкви и увидел издалека
старика Сореля: тот стоял со своими тремя сыновьями и ухмылялся, глядя
на него. Эта усмешка пролила роковой свет в душу г-на мэра - с тех пор
его гложет мысль, что он мог бы совершить обмен намного дешевле.
Чтобы заслужить общественное уважение в Верьере, очень важно, громоз-
дя как можно больше стен, не прельститься при этом какой-нибудь выдумкой
этих итальянских каменщиков, которые пробираются весной через ущелья
Юры, направляясь в Париж. Подобное новшество снискало бы неосторожному
строителю на веки вечные репутацию сумасброда, и он бы навсегда погиб во
мнении благоразумных и умеренных людей, которые как раз и ведают распре-
делением общественного уважения во Франш-Конте.
По совести сказать, эти умники проявляют совершенно несносный деспо-
тизм, и вот это-то гнусное словцо и делает жизнь в маленьких городках
невыносимой для всякого, кто жил в великой республике, именуемой Пари-
жем. Тирания общественного мнения - и какого мнения! - так же глупа в
маленьких городах Франции, как и в Американских Соединенных Штатах.
II
ГОСПОДИН МЭР
Престиж! Как, сударь вы думаете, это пустяки? Почет от дураков, гла-
зеющая в изумлении детвора, зависть богачей, презрение мудреца
Барнав.
К счастью для г-на де Реналя и его репутации правителя города, го-
родской бульвар, расположенный на склоне холма, на высоте сотни футов
над Ду, понадобилось обнести громадной подпорной стеной. Отсюда благода-
ря на редкость удачному местоположению открывается один из самых живо-
писных видов Франции. Но каждую весну бульвар размывало дождями, дорожки
превращались в сплошные рытвины, и он становился совершенно непригодным
для прогулок. Это неудобство, ощущаемое всеми, поставило г-на де Реналя
в счастливую необходимость увековечить свое правление сооружением камен-
ной стены в двадцать футов вышины и тридцать - сорок туазов длины.
Парапет этой стены, ради которой г-ну де Реналю пришлось трижды со-
вершить путешествие в Париж, ибо предпоследний министр внутренних дел
объявил себя смертельным врагом верьерского бульвара, - парапет этот ны-
не возвышается примерно на четыре фута над землей. И, словно бросая вы-
зов всем министрам, бывшим и нынешним, его сейчас украшают гранитными
плитами.
Сколько раз, погруженный в воспоминания о балах недавно покинутого
Парижа, опершись грудью на эти громадные каменные плиты прекрасного се-
рого цвета, чуть отливающего голубизной, я блуждал взором по долине Ду
Вдали, на левом берегу, вьются пять-шесть лощин, в глубине которых глаз
отчетливо различает струящиеся ручьи - Они бегут вниз, там и сям срыва-
ются водопадами и, наконец, низвергаются в Ду. Солнце в наших горах пе-
чет жарко, а когда оно стоит прямо над головой, путешественник, замеч-
тавшийся на этой террасе, защищен тенью великолепных платанов. Благодаря
наносной земле они растут быстро, и их роскошная зелень отливает сине-
вой, ибо господин мэр распорядился навалить землю вдоль всей своей гро-
мадной подпорной стены; несмотря на сопротивление муниципального совета,
он расширил бульвар примерно на шесть футов (за что я его хвалю, хоть он
и ультрароялист, а я либерал), и вот почему сия терраса, по его мнению,
а также по мнению г-на Вально, благоденствующего директора верьерского
дома призрения, ничуть не уступает Сен-Жерменской террасе в Лэ.
Что до меня, то я могу посетовать только на один недостаток Аллеи
Верности - это официальное название можно прочесть в пятнадцати или
двадцати местах на мраморных досках, за которые г-на Реналя пожаловали
еще одним крестом, - на мой взгляд, недостаток Аллеи Верности - это вар-
варски изуродованные могучие платаны: их по приказанию начальства стри-
гут и карнают немилосердно. Вместо того, чтобы уподобляться своими круг-
лыми, приплюснутыми кронами самым невзрачным огородным овощам, они могли
бы свободно приобрести те великолепные формы, которые видишь у их соб-
ратьев в Англии. Но воля господина мэра нерушима, и дважды в год все де-
ревья, принадлежащие общине, подвергаются безжалостной ампутации. Мест-
ные либералы поговаривают, - впрочем, это, конечно, преувеличение, -
будто рука городского садовника сделалась значительно более суровой с
тех пор, как господин викарий Малой завел обычай присваивать себе плоды
этой стрижки.
Сей юный священнослужитель был прислан из Безансона несколько лет то-
му назад для наблюдения за аббатом Шеланом и еще несколькими кюре в ок-
рестностях Старый полковой лекарь, участник итальянской кампании, уда-
лившийся на покой в Верьер и бывший при жизни, по словам мэра, сразу и
якобинцем и бонапартистом, как-то раз осмелился попенять мэру на это
систематическое уродование прекрасных деревьев.
- Я люблю тень, - отвечал г-н де Реналь с тем оттенком высокомерия в
голосе, какой допустим при разговоре с полковым лекарем, кавалером орде-
на Почетного Легиона, - я люблю тень и велю подстригать мои деревья,
чтобы они давали тень. И я не знаю, на что еще годятся деревья, если они
не могут, как, например, полезный орех, приносить доход.
Вот оно, великое слово, которое все решает в Верьере: приносить до-
