зерцала картины, возникавшие в его воображении, картины его будущей жиз-
ни в Париже. Прежде всего ему рисовалась прекрасная женщина, такая прек-
расная и возвышенная, какой он никогда не встречал в провинции. Он влюб-
лен в нее страстно, и он любим... Если он разлучался с ней на несколько
мгновений, то лишь затем, чтобы покрыть себя славой и стать еще более
достойным ее любви.
Юноша, выросший среди унылой действительности парижского света, будь
у него даже богатое воображение Жюльена, невольно усмехнулся бы, поймав
себя на таких бреднях; великие подвиги и надежды прославиться мигом ис-
чезли бы из его воображения, вытесненные общеизвестной истиной: "Тот,
кто красотку свою покидает, - горе тому! - трижды на дню ему изменяют".
Но этому юному крестьянину казалось, что для совершения самых героичес-
ких деяний ему не хватает только случая.
Между тем глубокая ночь давно сменила день, а до поселка, где жил Фу-
ке, оставалось еще два лье. Прежде чем покинуть свою пещеру, Жюльен раз-
вел огонь и старательно сжег все, что написал.
Он очень удивил своего приятеля, когда в час ночи постучался в его
дверь. Фуке не спал: он корпел над своей отчетностью. Это был высоченный
малый, довольно нескладный, с грубыми чертами лица, с громадным носом;
но под этой отталкивающей внешностью скрывалось неисчерпаемое доброду-
шие.
- Уж не поругался ли ты с господином де Реналем, что явился так неж-
данно-негаданно?
Жюльен рассказал ему - так, как он считал нужным, - все, что с ним
произошло накануне.
- Оставайся-ка у меня, - сказал ему Фуке. - Я вижу, ты теперь хорошо
их знаешь - и господина де Реналя, и Вально, и помощника префекта Можи-
рона, и кюре Шелана; ты теперь раскусил все их замысловатые повадки. Те-
бе сейчас в самую пору заняться торгами по сдаче подрядов. В арифметике
ты куда сильней меня: ты бы у меня книги вел, - я ведь немало зарабаты-
ваю моей торговлишкой. Но ведь у самого до всего руки не доходят, а
взять себе компаньона боишься: как бы не налететь на мошенника. И вот
только из-за этого-то каждый день и упускаешь самые что ни на есть вы-
годные дела. Да вот, еще только месяц тому назад я дал заработать шесть
тысяч франков этому Мишо - ну, знаешь, из Сент-Амана, я его лет шесть не
видал, просто случайно встретил на торгах в Понтарлье. А почему бы тебе
не заработать эти шесть тысяч или хотя бы три тысячи? Ведь будь ты тогда
со мной на торгах, я бы накинул цену на эту партию леса и всех бы их тут
же и отвадил, так бы она за мной и осталась. Иди ко мне в компаньоны.
Это предложение расстроило Жюльена: оно не вязалось с его фантасти-
ческими бреднями. За ужином, который эти два друга, наподобие гомеровс-
ких героев, готовили себе сами, ибо Фуке жил один, он показал Жюльену
свои счета, чтобы доказать ему, как выгодно торговать лесом. Фуке был
высокого мнения об образованности и характере Жюльена.
Но вот, наконец, Жюльен остался один в маленькой каморке из еловых
бревен. "А ведь и правда, - сказал он себе, - я могу здесь заработать
несколько тысяч франков, а потом уже решить спокойно, надеть ли мне во-
енный мундир или поповскую сутану, в зависимости от того, на что тогда
будет мода во Франции. Состояньице, которое я к тому времени прикоплю,
устранит всяческие затруднения. Здесь, в горах, где кругом ни души, я
понемножку преодолею свое темное невежество по части всяких важных мате-
рий, которыми интересуются эти салонные господа. Но ведь Фуке не собира-
ется жениться, а сам все твердит, что пропадает здесь от одиночества.
Ясно, что если он берет себе в компаньоны человека, который ничего не
может вложить в его дело, значит, он только на то и надеется, что уж тот
его никогда не покинет".
- Неужели же я могу обмануть друга? - с возмущением вскричал Жюльен.
Этот странный человек, для которого притворство и полное отсутствие ка-
ких бы то ни было привязанностей были обычным способом преуспеяния, не
мог сейчас даже и мысли допустить о том, чтобы позволить себе малейшую
неделикатность по отношению к любящему его другу.
Но вдруг Жюльен просиял: он нашел предлог отказаться. "Как? Потерять
в безвестности семь-восемь лет? Да ведь мне к тому времени стукнет уже
двадцать восемь. Бонапарт в этом возрасте совершил свои самые великие
дела. А когда я, никому не ведомый, скоплю наконец немножко деньжонок,
толкаясь по этим торгам и добиваясь расположения каких-то жуликоватых
чинуш, кто знает, останется ли у меня к тому времени хоть искра священ-
ного огня, который необходим, чтобы прославиться?"
На другое утро Жюльен с полным хладнокровием заявил добрейшему Фуке,
который считал дело уже решенным, что призвание к святому служению церк-
ви не позволяет ему согласиться на его предложение. Фуке просто в себя
прийти не мог от изумления.
- Да ты подумай, - говорил он ему, - ведь я тебя беру в долю, а не то
просто положу тебе четыре тысячи в год! А ты вместо этого хочешь опять
вернуться к своему де Реналю, который тебя с грязью готов смешать. Да
когда ты прикопишь сотни две золотых, кто же тебе помешает пойти в твою
семинарию? Больше тебе скажу: я сам берусь выхлопотать тебе лучший при-
ход во всей округе Знаешь, - добавил Фуке, понижая голос, - я ведь им
поставляю дрова, господину ***, и господину ***, и господину *** Я им
везу самый высший сорт, дубовую плаху, а они мне за это платят, как за
валежник, ну и мне, разумеется, верный барыш; лучше этого поместить де-
нежки и не придумаешь.
Но Жюльен продолжал твердить о своем призвании Фуке, наконец, решил,
что друг его немного свихнулся. На третий день, едва забрезжил рассвет,
Жюльен покинул своего приятеля, ему хотелось провести этот день в горах
среди утесов Он разыскал свою маленькую пещерку, но в душе его уже не
было мира: его нарушило предложение Фуке. Подобно Геркулесу, ему предс-
тояло выбрать, но выбрать не между пороком и добродетелью, а между пос-
редственностью, которая обеспечивала ему надежное благосостояние, и все-
ми героическими мечтами юности. "Значит, у меня нет настоящей твердости,
- говорил он себе Это сомнение мучило его больше всего. - Должно быть, я
не из той глины вылеплен, из какой выходят великие люди, раз я боюсь,
как бы эти восемь лет, пока я буду добывать себе кусок хлеба, не отняли
у меня той чудесной силы, которая побуждает творить необыкновенные де-
ла".
XIII
АЖУРНЫЕ ЧУЛКИ
Роман - это зеркало, с которым идешь по большой дороге.
Сен-Реаль.
Когда Жюльен снова увидел живописные развалины старинной вержийской
церкви, он подумал о том, что за все это время, с позавчерашнего дня, он
ни разу не вспомнил о г-же де Реналь. "В тот день, когда я уходил, эта
женщина напомнила мне, какое расстояние нас разделяет, она разговаривала
со мной, как с мальчишкойпростолюдином. Ясное дело, она хотела дать мне
понять, как она раскаивается в том, что позволила "мне накануне взять ее
за руку А до чего все-таки красивая рука! Прелесть! И как она умеет гля-
деть, эта женщина, с каким благородством!"
Возможность скопить некую толику денег на подрядах с Фуке дала неко-
торый простор течению мыслей Жюльена; они уже не так часто омрачались
досадой и не заставляли его мучиться горьким сознанием своей бедности и
ничтожества в глазах окружающих. Он словно стоял на каком-то возвышении
и, взирая оттуда сверху вниз, мог спокойно обозревать и горькую нищету и
достаток, который для него был богатством. Он отнюдь не глядел на свое
положение глазами философа, но он был достаточно прозорлив, чтобы по-
чувствовать, что из этого маленького путешествия в горы он вернулся дру-
гим человеком.
Его удивило необыкновенное волнение, с каким его слушала г-жа де Ре-
наль, когда он, по ее просьбе, стал кратко рассказывать о своем путе-
шествии.
Фуке когда-то подумывал о женитьбе и неоднократно разочаровывался в
любви; в разговорах со своим другом он откровенно рассказывал о своих
неудачах. Не раз осчастливленный раньше времени, Фуке обнаруживал, что
не он один пользуется взаимностью своего предмета. Жюльена очень удивля-
ли эти рассказы, он узнал из них много нового. Вечно наедине со своим
воображением, полный недоверия ко всему окружающему, он был далек от
всего, что могло хоть сколько-нибудь просветить его на этот счет.
Все это время, пока он отсутствовал, г-жа де Реналь не жила, а мучи-
лась; мучения ее были самого разнообразного свойства, но все одинаково
невыносимыми. Она в самом деле занемогла.
- Не вздумай выходить вечером в сад, - сказала ей г-жа Дервиль, увидя
появившегося Жюльена. - Ты нездорова, а вечером сыро, и тебе станет ху-
же.
Госпожа Дервиль с удивлением заметила, что ее подруга, которую г-н де
Реналь вечно упрекал за то, что она чересчур уж просто одевается, ни с
того ни с сего надела ажурные чулки и прелестные парижские туфельки. За
последние три дня единственным развлечением г-жи де Реналь было шитье;
она скроила себе летнее платье из очень красивой, только что вошедшей в
моду материи и беспрестанно торопила Элизу, чтобы та сшила его как можно
скорей. Платье было закончено всего через несколько минут после того,
как вернулся Жюльен, и г-жа де Реналь тотчас же его надела. У ее подруги
теперь уже не оставалось никаких сомнений. "Она влюблена, несчастная! -
сказала себе г-жа Дервиль. Ей были теперь совершенно понятны все эти
странные недомогания ее приятельницы.
Она видела, как та разговаривала с Жюльеном: лицо ее то бледнело, то
вспыхивало ярким румянцем. Взгляд, полный мучительной тревоги, не отры-
вался от глаз молодого гувернера. Г-жа де Реналь с секунды на секунду
ждала, что он вот-вот перейдет к объяснениям и скажет, уходит он от них
или остается. А Жюльен ничего не говорил просто потому, что он вовсе об
этом не думал. Наконец после долгих мучительных колебаний г-жа де Реналь
решилась и прерывающимся голосом, который явно изобличал ее чувства,
спросила:
- Вы, кажется, собираетесь покинуть ваших питомцев и переходите на
другое место?
Жюльена поразил неуверенный голос и взгляд, которым смотрела на него
г-жа де Реналь. "Эта женщина любит меня, - сказал он себе, - но после
того как она на минутку позволит себе такую слабость, в которой она по
своей гордости сейчас же раскается, и как только она перестанет бояться,
что я уйду от них, она снова будет держаться со мной так же надменно".
Он мигом представил себе это невыгодное для него положение; поколебав-
шись, он ответил.
- Мне будет очень тяжело расстаться с такими милыми детьми, тем более
из такой порядочной семьи; но, возможно, мне придется это сделать. Ведь
у каждого есть обязанности и по отношению к самому себе.
Выговорив это словечко "порядочной" - одно из аристократических выра-
жений, которыми Жюльен только недавно обогатил свой словарь, - он про-
никся чувством глубочайшего отвращения.
"А я в глазах этой женщины, значит, непорядочный?" - подумал он.
Госпожа де Реналь слушала его и восхищалась его умом, его красотой, а
сердце ее сжималось: ведь он сам сказал ей, что он, может быть, их поки-
нет. Все ее верьерские друзья, приезжавшие в Вержи во время отсутствия
Жюльена, наперебой расхваливали ей удивительного молодого человека, ко-
торого посчастливилось откопать ее мужу. Разумеется, это было не потому,
что они что-нибудь понимали в успехах детей. Но то, что он знал наизусть
Библию, да еще по-латыни, приводило верьерских обывателей в такой вос-
торг, что он у них, пожалуй, не остынет еще сто лет.
Но так как Жюльен ни с кем не разговаривал, он, разумеется, ничего не
знал об этом. Будь у г-жи де Реналь хоть чуточку хладнокровия, она бы
догадалась поздравить его с тем, что он заслужил такую блестящую репута-
цию, а это тотчас же успокоило бы гордость Жюльена и он был бы с ней и
кроток и мил, тем более что ему очень понравилось ее новое платье. Г-жа
