де Реналь, тоже очень довольная своим нарядным платьем и тем, что сказал
ей по этому поводу Жюльен, предложила ему пройтись по саду, но вскоре
призналась, что не в состоянии идти одна. Она оперлась на руку беглеца.
Но это не только не прибавило ей силы, а наоборот, почувствовав прикос-
новение его руки, она совсем изнемогла.
Уже стемнело; едва только они уселись, как Жюльен, воспользовавшись
своей давнишней привилегией, осмелился приложиться губами к руке своей
прелестной соседки и затем немедленно завладел этой ручкой. Он думал о
том, как храбро поступал со своими возлюбленными Фуке, а отнюдь не о
г-же де Реналь: слово "порядочный" все еще лежало камнем у него на серд-
це. Вдруг руку его крепко сжали, но и это не доставило ему ни малейшего
удовольствия. Он не только не гордился, он даже не испытывал никакой
признательности за те чувства, которые она так явно обнаруживала в этот
вечер; ее красота, грация, свежесть сегодня почти не трогали его. Душев-
ная чистота, отсутствие каких бы то ни было недобрых чувств, безусловно,
способствуют продлению юности У большинства красивых женщин прежде всего
стареет лицо.
Жюльен весь вечер был не в духе; до сих пор он возмущался случаем,
который ставит человека на ту или иную ступень общественной лестницы;
после того как Фуке предложил ему этот низменный способ разбогатеть, он
стал злиться на самого себя. Весь поглощенный этими мыслями, он изредка
перекидывался двумя-тремя словами со своими дамами и, незаметно для се-
бя, выпустил из своей руки ручку г-жи де Реналь У бедняжки вся душа пе-
ревернулась: она увидела в этом свой приговор.
Будь она уверена в привязанности Жюльена, может быть, ее добродетель
помогла бы ей устоять против него. Но сейчас, когда она боялась потерять
его навек, она не противилась своему чувству и забылась до того, что са-
ма взяла Жюльена за руку, которую он в рассеянности положил на спинку
стула. Ее жест вывел из оцепенения юного честолюбца. Как ему хотелось,
чтобы на него поглядели сейчас все эти знатные, спесивые господа, кото-
рые за званым обедом, когда он сидел с детьми на заднем конце стола,
посматривали на него с такой покровительственной улыбочкой! "Нет, эта
женщина не может презирать меня, - сказал он себе, - а если так, то мне
незачем противиться ее красоте, и если я не хочу потерять уважение к са-
мому себе, я должен стать ее возлюбленным". Вряд ли ему пришла бы в го-
лову подобная мысль, если бы он не наслушался простодушных признаний
своего друга.
Это внезапное решение несколько развлекло его "Какая-нибудь из этих
двух женщин должна быть непременно моей", - сказал он себе и тут же по-
думал, что ему было бы гораздо приятнее ухаживать за г-жой Дервиль - не
потому, что она ему больше нравилась, а лишь потому, что она всегда зна-
ла его только в роли наставника, известного своей ученостью, а не прос-
тым подмастерьем с суконной курткой под мышкой, каким он впервые предс-
тал перед г-жой де Реналь.
А вот как раз этого юного подмастерья, краснеющего до корней волос,
который стоял у подъезда и не решался позвонить, г-жа де Реналь и вспо-
минала с особенным умилением.
Продолжая смотр своих позиций, Жюльен убедился, что ему нельзя и ду-
мать о победе над г-жой Дервиль, которая, надо полагать, догадывается о
том, что г-жа де Реналь неравнодушна к нему. Итак, волей-неволей ему
пришлось остановиться на г-же де Реналь. "А что я знаю об этой женщине?
- спрашивал себя Жюльен. - Я знаю только одно: до моей отлучки я брал ее
за руку, а она отнимала у меня руку; теперь я отнимаю руку, а она сама
берет меня за руку и пожимает ее. Прекрасный случай отплатить ей с лих-
вой за все то презрение, которое она мне выказывала. Бог ее знает,
сколько у нее было любовников! Может быть, она только потому меня и выб-
рала, что ей здесь со мной удобно встречаться?"
Вот в этом-то и беда - увы! - чрезмерной цивилизации. Душа двадцати-
летнего юноши, получившего кое-какое образование, чуждается всякой не-
посредственности, бежит от нее за тридевять земель, а без нее любовь за-
частую обращается в самую скучную обязанность.
"Я еще потому должен добиться успеха у этой женщины, - продолжало на-
шептывать Жюльену его мелкое тщеславие, - что если потом кому-нибудь
вздумается попрекнуть меня жалким званием гувернера, я смогу намекнуть,
что меня на это толкнула любовь".
Жюльен снова высвободил свою руку, а затем сам схватил руку г-жи де
Реналь и сжал ее. Когда они около полуночи поднялись в гостиную, г-жа де
Реналь сказала ему тихонько:
- Так вы покидаете нас? Вы уйдете от нас?
Жюльен вздохнул и ответил:
- Мне надо уехать, потому что я влюблен в вас безумно, а это грех,
ужасный грех для молодого священника.
Госпожа де Реналь вдруг оперлась на его руку так порывисто, что кос-
нулась своей щекой горячей щеки Жюльена.
Как несхоже прошла ночь для этих двоих людей! Г-жа де Реналь пребыва-
ла в совершенном упоении, охваченная восторгом самой возвышенной духов-
ной страсти. Юная кокетливая девушка, которая начала рано влюбляться,
привыкает к любовным волнениям, и, когда наступает возраст подлинно
страстного чувства, для нее уже нет в нем очарования новизны. Но для
г-жи де Реналь, которая никогда не читала романов, все оттенки ее
счастья были новы. Никакая мрачная истина или хотя бы признак будущего
не расхолаживали ее. Ей представлялось, что пройдет еще десять лет и она
будет все так же счастлива, как сейчас. Даже мысль о добродетели и клят-
ве верности г-ну де Реналю, мысль, которая так мучила ее несколько дней
назад, и та сегодня появилась напрасно; она отмахнулась от нее, как от
непрошеной гостьи. "Никогда я ничего ему не позволю, - говорила себе
г-жа де Реналь. - Мы будем жить с Жюльеном так, как жили этот месяц. Это
будет мой друг".
XIV
АНГЛИЙСКИЕ НОЖНИЦЫ
Шестнадцатилетняя девушка, щечки как розаны, - и все-таки румянится.
Полидори.
Что касается Жюльена, то он после предложения Фуке чувствовал себя
просто несчастным; он никак не мог ни на чем остановиться.
"Ах, должно быть, у меня не хватает характера! Плохим бы я был солда-
том у Наполеона. Ну хоть по крайней мере, - заключил он, - мое приключе-
ние с хозяйкой дома развлечет меня на некоторое время".
На его счастье, подобная развязность даже и в этом весьма малозначи-
тельном случае совсем не вязалась с его истинным душевным состоянием.
Г-жа де Реналь пугала его своим новым нарядным платьем. Это платье было
для него как бы авангардом Парижа. Его гордость не позволяла ему ни в
чем полагаться на случай или на собственную находчивость, которая могла
бы выручить его в нужный момент. Основываясь на признаниях Фуке и на том
немногом, что он прочел о любви в Библии, он составил себе весьма тща-
тельный и подробный плац кампании. А так как он все же находился в
большом смятении, хоть и не сознавался себе в этом" он решился записать
для себя этот план.
Утром в гостиной г-жа де Реналь очутилась на минутку наедине с ним.
- Вас зовут Жюльен. А как ваше второе имя? - спросила она.
На этот столь лестный вопрос наш герой не сумел ничего ответить. По-
добная возможность не была предусмотрена в его плане. Не будь у него в
голове этого дурацкого плана, его находчивый ум тут же пришел бы ему на
выручку, а неожиданность только подстегнула бы его остроумие.
От сознания собственной неловкости он еще больше смешался. Г-жа де
Реналь тут же простила ему его замешательство. Оно показалось ей умили-
тельно-простосердечным. По ее мнению, как раз только этого-то простосер-
дечия и недоставало в манерах этого молодого человека, которого все счи-
тали таким умным.
- Твой юный учитель внушает мне сильное недоверие, - не раз говорила
ей г-жа Дервиль. - У него такой вид, точно он все обдумывает и шагу не
ступит, не рассчитав заранее. Вот уж себе на уме!
Жюльен испытывал острое чувство унижения оттого, что так глупо расте-
рялся и не сумел ответить г-же де Реналь.
"Такой человек, как я, обязан перед самим собой загладить этот про-
мах", - решил он и, улучив момент, когда они переходили из одной комнаты
в другую, он, повинуясь этому чувству долга, поцеловал г-жу де Реналь.
Трудно было придумать что-либо более неуместное, более неприятное и
для него и для нее, и, вдобавок ко всему, более безрассудное. Их чуть
было не заметили. Г-жа де Реналь подумала: не сошел ли он с ума? Она ис-
пугалась и вместе с тем страшно возмутилась. Эта нелепая выходка напом-
нила ей г-на Вально.
"Что, если бы я была здесь совсем одна с ним?" - подумала она. И вся
ее добродетель вернулась к ней, ибо любовь стушевалась.
Она постаралась устроить так, чтобы кто-нибудь из мальчиков постоянно
находился при ней.
День тянулся скучно для Жюльена; он с величайшей неловкостью пытался
проводить в жизнь свой план обольщения. Ни разу он не взглянул просто на
г-жу де Реналь, он кидал на нее только многозначительные взоры. Однако
он был не настолько глуп, чтобы не заметить, что ему совсем не удается
быть любезным, а еще того менее - обольстительным.
Госпожа де Реналь просто опомниться не могла, так удивляла ее и эта
его неловкость и эта невероятная дерзость. "А может быть это первая лю-
бовь заставляет то робеть, то забываться умного человека, - наконец до-
гадалась она, и ее охватила неизъяснимая радость. - Но может ли это
быть? Значит, моя соперница его не любила?"
После завтрака г-жа де Реналь прошла в гостиную; к ней явился с визи-
том господин Шарко де Можирон, помощник префекта в Брэ. Она уселась за
высокие пяльцы и занялась вышиванием. Рядом с ней сидела г-жа Дервиль. И
вот тут-то, средь бела дня, нашего героя вдруг осенило пододвинуть свой
сапог и легонько наступить им на хорошенькую ножку г-жи де Реналь в ту
самую минуту, когда ее ажурные чулочки и изящные парижские туфельки, не-
сомненно, привлекали взоры галантного помощника префекта.
Госпожа де Реналь испугалась не на шутку; она уронила на пол ножницы,
клубок шерсти, все свои иголки - и все это только для того, чтобы жест
Жюльена мог кое-как сойти за неловкую попытку подхватить на лету сос-
кользнувшие со столика ножницы. К счастью, эти маленькие ножницы из анг-
лийской стали сломались, и г-жа де Реналь принялась горько сетовать, что
Жюльен не подоспел вовремя.
- Вы ведь видели, как они у меня выскользнули? Вы заметили это раньше
меня и могли бы их подхватить, а вместо этого вы с вашим усердием только
пребольно ударили меня по ноге.
Все это обмануло помощника префекта, но отнюдь не г-жу Дервиль. "У
этого хорошенького мальчишки преглупые манеры! - подумала она; житейская
мудрость провинциального света таких промахов не прощает. Г-жа де Реналь
улучила минутку и сказала Жюльену:
- Будьте осторожны, я вам это приказываю.
Жюльен сам сознавал свою неловкость, и ему было очень досадно. Он
долго рассуждал сам с собой, следует ли ему рассердиться на это "я вам
приказываю". У него хватило ума додуматься: "Она могла сказать мне - я
приказываю, если бы речь шла о чем-нибудь, что касается детей и их вос-
питания; но если она отвечает на мою любовь, она должна считать, что
между нами полное равенство. Какая это любовь, если нет равенства..." И
все мысли его сосредоточились на том, чтобы откопать в памяти разные
прописные истины по поводу равенства. Он злобно повторял про себя стих
Корнеля, который несколько дней тому назад прочла ему г-жа Дервиль:
...Любовь
Сама есть равенство - она его не ищет.
Жюльен упорно продолжал разыгрывать донжуана, а так как у него еще
никогда в жизни не было ни одной возлюбленной, он весь этот день вел се-
бя как последний дурак. Одно только он рассудил правильно: досадуя на
себя и на г-жу де Реналь и с ужасом думая о том, что приближается вечер
