которых почетные стражи щеголяли семь лет назад. Г-же де Реналь хотелось
во что бы то ни стало достать Жюльену новый мундир, и у нее оставалось
всего-навсего четыре дня на то, чтобы заказать в Безансоне и успеть по-
лучить оттуда полную форму, оружие, треуголку и прочее, - все, что тре-
буется для почетного стража. Забавнее всего было то, что она почему-то
опасалась заказать мундир Жюльену здесь, в Верьере Ей хотелось препод-
нести сюрприз и ему и всему городу.
Когда наконец вся эта возня с почетным караулом я с обработкой об-
щественного мнения была закончена, мэру пришлось принять участие в хло-
потах по проведению торжественной религиозной церемонии. Король при по-
сещении города Верьера не хотел упустить случая поклониться прославлен-
ным мощам святого Климента, что покоятся в Бре-ле-о, в полулье от горо-
да. Желательно было собрать елико возможно больше духовенства, а это
оказалось весьма трудным делом: новый кюре, г-н Малой, ни в коем случае
не желал, чтобы в этом участвовал г-н Шелан. Тщетно г-н де Реналь вся-
чески доказывал ему, что это было бы в высшей степени неосторожно. Мар-
киз де Ла-Моль, чьи предки с давних пор, из рода в род, были губернато-
рами этой провинции, находится в числе лиц, составляющих свиту короля. И
он уже тридцать лет знает аббата Шелана! Разумеется, он не преминет ос-
ведомиться о нем, будучи в Верьере. А стоит ему только узнать, что тот
впал в немилость, так с него станет пойти к старику в его домишко, да
еще со всей свитой, какая только окажется при нем. Вот это будет пощечи-
на!
- А для меня это будет позор как здесь, так и в Безансоне, - отвечал
аббат Малон, - если он только появится в моем приходе. Помилуй меня бо-
же! Да ведь он янсенист.
- Что бы вы там ни говорили, дорогой аббат, - возражал ему г-н де Ре-
наль, - а я не могу допустить, чтобы представители власти в Верьере по-
лучили такой щелчок от господина де Ла-Моля. Вы его не знаете: это он
при дворе благомыслящий, а здесь, в провинции, это такой зубоскал и нас-
мешник, - рад всякому случаю потешиться над людьми. Ведь он просто ради
того, чтобы позабавиться, способен поставить нас в самое дурацкое поло-
жение перед всеми нашими либералами.
Наконец только в ночь с субботы на воскресенье, после трехдневных пе-
реговоров, гордость аббата Малона была сломлена трусостью господина мэ-
ра, который расхрабрился со страху. Пришлось написать медоточивое письмо
аббату Шелану и просить его принять участие в торжественном поклонении
мощам в Бре-ле-о, если, разумеется, его преклонный возраст и недуги поз-
волят ему это. Г-н Шелан потребовал и получил пригласительное письмо для
Жюльена, который должен был сопровождать его в качестве иподиакона.
С раннего утра в воскресенье тысячи крестьян с окрестных гор наводни-
ли улицы Верьера. Солнце сияло вовсю. Наконец около трех часов пополудни
толпа заволновалась: на высоком утесе в двух лье от Верьера вспыхнул
большой костер. Этот сигнал обозначал, что король изволил вступить в
пределы департамента. Тут же грянули все колокола, и заухала раз за ра-
зом старенькая испанская пушка, принадлежавшая городу, выражая всеобщее
ликование по поводу такого великого события. Половина населения уже
взобралась на крыши. Все женщины высыпали на балконы. Почетный караул
двинулся вперед. Все восхищались блестящими мундирами; каждый узнавал
кто друга, кто родственника. Кругом посмеивались над страхом г-на де Му-
аро, который то и дело испуганно хватался рукой за луку седла. Но вот
чье-то замечание возбудило всеобщий интерес и заставило забыть все ос-
тальное: первый всадник в девятом ряду был очень красивый, стройный юно-
ша, которого сначала никто не мог узнать. И вдруг со всех сторон послы-
шались негодующие возгласы, на всех лицах изобразилось возмущение, изум-
ление, - словом, поднялся переполох. В этом молодом человеке, гарцевав-
шем на одной из нормандских лошадей г-на Вально, люди узнали мальчишку
Сореля, сына плотника. Все в один голос принялись возмущаться мэром, в
особенности либералы. Как! Только из-за того, что этот мальчишка-масте-
ровой, вырядившийся аббатом, состоит гувернером при его детях, позволить
себе наглость назначить его в почетный караул вместо господина такого-то
или такого-то, богатых, почтенных фабрикантов!
- Так почему же эти господа не проучат хорошенько этого дерзкого пар-
нишку, это мужицкое отродье? - кричала супруга банкира.
- Этот мальчишка спуску не даст, у него, видите, сабля на боку, -
возразил ей сосед. - Того и гляди пырнет в лицо, с него станется.
Замечания людей, принадлежавших к светскому обществу, отличались нес-
колько более опасным характером. Дамы спрашивали друг друга: неужели
только мэра следует винить в этой непристойной выходке? Ведь до сих пор
он отнюдь не проявлял никаких симпатий к людям низкого происхождения...
А в это время предмет всех этих обсуждений, Жюльен, чувствовал себя
счастливейшим из смертных. Смелый от природы, он сидел на лошади много
лучше, чем большинство молодых людей этого горного городка. По глазам
женщин он прекрасно видел, что говорят о нем.
Эполеты его сверкали ярче всех других, так как они были новехонькие;
конь под ним то и дело вставал на дыбы. Он был на верху блаженства.
А когда они поравнялись со старой крепостной стеной и от внезапного
выстрела маленькой пушечки лошадь вынесла его из строя, тут уж радость
его перешла все границы Он каким-то чудом не вылетел из седла - и с это-
го момента почувствовал себя героем. Он был адъютантом Наполеона и мчал-
ся в атаку на вражескую батарею.
Но одна душа чувствовала себя еще счастливее его. Сначала она следила
за ним из окна городской ратуши, затем, сев в коляску, поскакала в
объезд и поспела как раз вовремя, чтобы замереть от ужаса, когда лошадь
вынесла Жюльена из рядов. После этого коляска помчалась во весь опор и,
выехав через другую заставу, очутилась у самого края дороги, по которой
должен был проехать король, и тут уже медленно, на расстоянии двадцати
шагов последовала за почетной стражей, окутанная благородной рыцарской
пылью. Десять тысяч крестьян завопили: "Да здравствует король! - когда
мэр удостоился великой чести обратиться к его величеству с приветствен-
ной речью. Час спустя, выслушав все полагающиеся по регламенту речи, ко-
роль уже въезжал в город, и маленькая пушечка салютовала ему непрерывной
пальбой. И тут произошел несчастный случай не с канонирами, которые
превзошли свою науку под Лейпцигом и Монмирайем, а с будущим старшим по-
мощником, г-ном де Муаро. Его лошадь бережно скинула его в единственную
лужу, которая нашлась на большой дороге; поднялась суматоха, ибо приш-
лось спешно извлекать его оттуда, дабы освободить дорогу для коляски ко-
роля.
Его величество изволил сойти у нашей прекрасной новой церкви, которая
ради этого случая была изукрашена всеми своими пурпурными занавесями.
Затем должен был состояться обед, после чего королю снова предстояло
сесть в коляску и отправиться на поклонение мощам святого Климента. Едва
только король вошел в церковь, Жюльен ринулся сломя голову к дому г-на
де Реналя. Там, сокрушенно вздыхая, он расстался со своим небесно-голу-
бым мундиром, со своими эполетами и саблей и снова облачился в свой чер-
ный поношенный костюм. Затем снова вскочил в седло и через несколько ми-
нут очутился в Бре-ле-о, расположенном на самой вершине очень живописно-
го холма. "Какое воодушевление! Народ все прибывает и прибывает, - поду-
мал Жюльен. - В Верьере толпы крестьян, так что не протиснешься, и здесь
их тысяч десять, коли не больше, толчется вокруг этого старого монасты-
ря". Наполовину разрушенное "варварством мятежников", аббатство при Рес-
таврации было восстановлено во всем своем великолепии. Кругом уж начина-
ли поговаривать о чудесах. Жюльен разыскал аббата Шелана, который снача-
ла хорошенько отчитал его, а потом дал ему сутану и стихарь. Жюльен
быстро оделся и отправился с аббатом Шеланом разыскивать молодого
Агдского епископа. Этот прелат, племянник г-на де Ла-Моля, был только
что удостоен епископского сана, и на него была возложена высокая честь
показать королю святую реликвию. Но где сейчас находился епископ, никто
не знал.
Весь причт пребывал в страшном нетерпении. Он ждал своего владыку под
мрачными готическими сводами старинного монастырского хода. Дабы предс-
тавить древний капитул аббатства Бре-ле-о, состоявший до 1789 года из
двадцати четырех каноников, было собрано двадцать четыре священника.
Прождав добрых три четверти часа, вздыхая и сокрушаясь по поводу того,
что, несомненно, епископ слишком молод, они, наконец, пришли к заключе-
нию, что ректору капитула следовало бы пойти и уведомить его высокопре-
освященство, что король вот-вот прибудет и пора бы уж отправляться в
церковь. Благодаря преклонному возрасту ректором оказался г-н Шелан, и
хотя он очень сердился на Жюльена, он все же сделал ему знак следовать
за ним. Стихарь на Жюльене сидел как нельзя лучше. Уж не знаю, при помо-
щи каких экклезиастических ухищрений ему удалось пригладить и прилизать
свои прекрасные непослушные кудри, но по оплошности, которая еще усили-
вала негодование г-на Шелана, из-под долгополой сутаны Жюльена выгляды-
вали шпоры почетного стража.
Когда они добрались до апартаментов епископа, важные, разодетые лакеи
едва соблаговолили ответить старому кюре, что его высокопреосвященство
сейчас видеть нельзя. Они подняли его на смех, когда он попытался объяс-
нить им, что в качестве ректора благородного капитула Бре-ле-о он обле-
чен правом являться в любое время к епископу своей церкви.
Гордая натура Жюльена возмутилась против лакейской наглости. Он бро-
сился в коридор, куда выходили кельи, и стал толкаться в каждую дверь,
которая ему попадалась по пути. Одна совсем маленькая дверца поддалась
его напору, и он очутился в келье среди камерлакеев его высокопреосвя-
щенства, одетых в черные ливреи и с цепью на груди. Он влетел туда с та-
кой поспешностью, что эти важные господа, решив, что он вызван самим
епископом, не посмели остановить его. Пройдя несколько шагов, он очутил-
ся в громадном готическом, почти совершенно темном, зале, сплошь обшитом
мореным дубом; высокие стрельчатые окна все, кроме одного, были заделаны
кирпичом. Эта грубая кирпичная кладка не была прикрыта ничем и представ-
ляла весьма убогое зрелище рядом со старинной роскошью деревянных резных
панелей. Вдоль стен этого зала, хорошо известного бургундским антиквари-
ям и построенного около 1470 года Карлом Смелым во искупление какого-то
греха, тянулись ряды высоких деревянных кресел, отделанных богатой
резьбой. На них, в виде барельефов из дерева, окрашенного в разные цве-
та, были представлены все тайны Апокалипсиса.
Это мрачное великолепие, обезображенное уродством голых кирпичей и
белой штукатурки, потрясло Жюльена. Он остановился как вкопанный. На
другом конце зала, возле единственного окна, сквозь которое проникал
свет, он увидал большое створчатое зеркало в раме красного дерева. Моло-
дой человек в лиловой рясе и кружевном стихаре, но с непокрытой головой
стоял в трех шагах от зеркала Предмет этот казался крайне неуместным в
таком месте; ясно было, что его только что привезли сюда из города.
Жюльен заметил, что у молодого человека был очень сердитый вид; правой
рукой он степенно раздавал благословения в сторону зеркала.
"Что бы это такое могло значить? - подумал Жюльен. - Должно быть, ка-
кой-нибудь предварительный обряд, возложенный на этого молодого священ-
ника. Может быть, это помощник епископа... Тоже будет грубить, как эти
лакеи... Ну, черт возьми, куда ни шло, попытаемся".
Он неторопливо прошел через весь громадный зал, глядя прямо перед со-
бой на это единственное окно и на этого молодого человека, который все
