ход; к этому, и только к этому сводятся неизменно мысли более чем трех
четвертей всего населения.
Приносить доход - вот довод, который управляет всем в этом городке,
показавшемся вам столь красивым. Чужестранец, очутившийся здесь, пленен-
ный красотой прохладных, глубоких долин, опоясывающих городок, вообража-
ет сперва, что здешние обитатели весьма восприимчивы к красоте; они без
конца твердят о красоте своего края; нельзя отрицать, что они очень це-
нят ее, ибо она-то привлекает чужестранцев, чьи деньги обогащают содер-
жателей гостиниц, а это, в свою очередь, в силу действующих законов о
городских пошлинах приносит доход городу.
Однажды в погожий осенний день г-н де Реналь прогуливался по Аллее
Верности под руку со своей супругой. Слушая рассуждения своего мужа, ко-
торый разглагольствовал с важным видом, г-жа де Реналь следила беспокой-
ным взором за движениями трех мальчиков. Старший, которому можно было
дать лет одиннадцать, то и дело подбегал к парапету с явным намерением
взобраться на него Нежный голос произносил тогда имя Адольфа, и мальчик
тут же отказывался от своей смелой затеи. Г-же де Реналь на вид можно
было дать лет тридцать, но она была еще очень миловидна.
- Как бы ему потом не пришлось пожалеть, этому выскочке из Парижа, -
говорил г-н де Реналь оскорбленным тоном, и его обычно бледные щеки ка-
зались еще бледнее. - У меня найдутся друзья при дворе...
Но хоть я и собираюсь на протяжении двухсот страниц рассказывать вам
о провинции, все же я не такой варвар, чтобы изводить вас длиннотами и
мудреными обиняками провинциального разговора.
Этот выскочка из Парижа, столь ненавистный мэру, был не кто иной, как
г-н Аппер, который два дня тому назад ухитрился проникнуть не только в
тюрьму и в верьерский дом призрения, но также и в больницу, находящуюся
на безвозмездном попечении господина мэра и самых видных домовладельцев
города.
- Но, - робко отвечала г-жа де Реналь, - что может вам сделать этот
господин из Парижа, если вы распоряжаетесь имуществом бедных с такой ще-
петильной добросовестностью?
- Он и приехал сюда только затем, чтобы охаять нас, а потом пойдет
тискать статейки в либеральных газетах.
- Да ведь вы же никогда их не читаете, друг мой.
- Но нам постоянно твердят об этих якобинских статейках; все это нас
отвлекает и мешает нам делать добро. Нет, что касается меня, я никогда
не прощу этого нашему кюре
III
ИМУЩЕСТВО БЕДНЫХ
Добродетельный кюре, чуждый всяких происков, поистине благодать божья
для деревни.
Флери.
Надобно сказать, что верьерский кюре, восьмидесятилетний старец, ко-
торый благодаря живительному воздуху здешних гор сохранил железное здо-
ровье и железный характер, пользовался правом в любое время посещать
тюрьму, больницу и даже дом призрения. Так вот г-н Аппер, которого в Па-
риже снабдили рекомендательным письмом к кюре, имел благоразумие прибыть
в этот маленький любознательный городок ровно в шесть часов утра и неза-
медлительно явился к священнослужителю на дом.
Читая письмо, написанное ему маркизом де Ла-Молем, пэром Франции и
самым богатым землевладельцем всей округи, кюре Шелан призадумался.
"Я - старик, и меня любят здесь, - промолвил он наконец вполголоса,
разговаривая сам с собой, - они не посмеют". И тут же, обернувшись к
приезжему парижанину, сказал, подняв глаза, в которых, несмотря на его
преклонный возраст, сверкал священный огонь, свидетельствовавший о том,
что ему доставляет радость совершить благородный, хотя и несколько рис-
кованный поступок:
- Идемте со мной, сударь, но я попрошу вас не говорить в присутствии
тюремного сторожа, а особенно в присутствии надзирателей дома призрения,
решительно ничего о том, что мы с вами увидим.
Господин Аппер понял, что имеет дело с мужественным человеком; он по-
шел с почтенным священником, посетил с ним тюрьму, больницу, дом призре-
ния, задавал немало вопросов, но, невзирая на странные ответы, не позво-
лил себе высказать ни малейшего осуждения.
Осмотр этот продолжался несколько часов. Священник пригласил г-на Ап-
пера пообедать с ним, но тот отговорился тем, что ему надо написать мас-
су писем: ему не хотелось еще больше компрометировать своего великодуш-
ного спутника. Около трех часов они отправились заканчивать осмотр дома
призрения, а затем вернулись в тюрьму. В дверях их встретил сторож -
кривоногий гигант саженного роста; его и без того гнусная физиономия
сделалась совершенно отвратительной от страха.
- Ах, сударь, - сказал он, едва только увидел кюре, - вот этот госпо-
дин, что с вами пришел, уж не господин ли Аппер?
- Ну так что же? - сказал кюре.
- А то, что я еще вчера получил определенный приказ - господин пре-
фект прислал его с жандармом, которому пришлось скакать всю ночь, - ни в
коем случае не допускать господина Аппера в тюрьму.
- Могу сказать вам, господин Нуару, - сказал кюре, - что этот приез-
жий, который пришел со мной, действительно господин Аппер. Вам должно
быть известно, что я имею право входить в тюрьму в любой час дня и ночи
и могу привести с собой кого мне угодно.
- Так-то оно так, господин кюре, - отвечал сторож, понизив голос и
опустив голову, словно бульдог, которого заставляют слушаться, показывая
ему палку. - Только, господин кюре, у меня жена, дети, а коли на меня
жалоба будет да я места лишусь, чем жить тогда? Ведь меня только служба
и кормит.
- Мне тоже было бы очень жаль лишиться прихода, - отвечал честный кю-
ре прерывающимся от волнения голосом.
- Эка сравнили! - живо откликнулся сторож. - У вас, господин кюре, -
это все знают - восемьсот ливров ренты да кусочек землицы собственной.
Вот какие происшествия, преувеличенные, переиначенные на двадцать ла-
дов, разжигали последние два дня всяческие злобные страсти в маленьком
городке Верьере. Они же сейчас были предметом маленькой размолвки между
г-ном де Реналем и его супругой. Утром г-н де Реналь вместе с г-ном
Вально, директором дома призрения, явился к кюре, чтобы выразить ему
свое живейшее неудовольствие. У г-на Шелана не было никаких покровите-
лей; он почувствовал, какими последствиями грозит ему этот разговор.
- Ну что ж, господа, по-видимому, я буду третьим священником, которо-
му в восьмидесятилетнем возрасте откажут от места в этих краях. Я здесь
уже пятьдесят Шесть лет; я крестил почти всех жителей этого города, ко-
торый был всего-навсего поселком, когда я сюда приехал. Я каждый день
венчаю молодых людей, как когдато венчал их дедов. Верьер - моя семья,
но страх покинуть его не может заставить меня ни вступить в сделку с со-
вестью, ни руководствоваться в моих поступках чемлибо, кроме нее. Когда
я увидел этого приезжего, я сказал себе: "Может быть, этот парижанин и
вправду либерал - их теперь много развелось, - но что он может сделать
дурного нашим беднякам или узникам?"
Однако упреки г-на де Реналя, а в особенности г-на Вально, директора
дома призрения, становились все более обидными.
- Ну что ж, господа, отнимите у меня приход! - воскликнул старик кюре
дрожащим голосом. - Я все равно не покину этих мест. Все знают, что со-
рок восемь лет тому назад я получил в наследство маленький участок зем-
ли, который приносит мне восемьсот ливров; на это я и буду жить. Я ведь,
господа, никаких побочных сбережений на своей службе не делаю, и, может
быть, потому-то я и не пугаюсь, когда мне грозят, что меня уволят.
Господин де Реналь жил со своей супругой очень дружно, но, не зная,
что ответить на ее вопрос, когда она робко повторила: "А что же дурного
может сделать этот парижанин нашим узникам? - он уже готов был вспылить,
как вдруг она вскрикнула. Ее второй сын вскочил на парапет и побежал по
нему, хотя стена эта возвышалась более чем на двадцать футов над виног-
радником, который тянулся по другую ее сторону. Боясь, как бы ребенок,
испугавшись, не упал, г-жа де Реналь не решалась его окликнуть. Наконец
мальчик, который весь сиял от своего удальства, оглянулся на мать и,
увидев, что она побледнела, соскочил с парапета и подбежал к ней. Его
как следует отчитали.
Это маленькое происшествие заставило супругов перевести разговор на
другой предмет.
- Я все-таки решил взять к себе этого Сореля, сына лесопильщика, -
сказал г-н де Реналь. - Он будет присматривать за детьми, а то они стали
что-то уж слишком резвы. Это молодой богослов, почти что священник; он
превосходно знает латынь и сумеет заставить их учиться; кюре говорит,
что у него твердый характер. Я дам ему триста франков жалованья и стол.
У меня были некоторые сомнения насчет его добронравия, - ведь он был лю-
бимчиком этого старика лекаря, кавалера ордена Почетного Легиона, кото-
рый, воспользовавшись предлогом, будто он какой-то родственник Сореля,
явился к ним да так и остался жить на их хлебах. А ведь очень возможно,
что этот человек был, в сущности, тайным агентом либералов; он уверял,
будто наш горный воздух помогает ему от астмы, но ведь кто его знает? Он
с Бонапартом проделал все итальянские кампании, и говорят, даже когда
голосовали за империю, написал "нет". Этот либерал обучал сына Сореля и
оставил ему множество книг, которые привез с собой. Конечно, мне бы и в
голову не пришло взять к детям сына плотника, но как раз накануне этой
истории, из-за которой я теперь навсегда поссорился с кюре, он говорил
мне, что сын Сореля вот уже три года, как изучает богословие и собирает-
ся поступить в семинарию, - значит, он не либерал, а кроме того, он ла-
тинист.
- Но тут есть и еще некоторые соображения, - продолжал г-н де Реналь,
поглядывая на свою супругу с видом дипломата. - Господин Вально страх
как гордится, что приобрел пару прекрасных нормандок для своего выезда.
А вот гувернера у его детей нет.
- Он еще может у нас его перехватить.
- Значит, ты одобряешь мой проект, - подхватил г-н де Реналь, отбла-
годарив улыбкой свою супругу за прекрасную мысль, которую она только что
высказала. - Так, значит, решено.
- Ах, боже мой, милый друг, как у тебя все скоро решается.
- Потому что я человек с характером, да и наш кюре теперь в этом убе-
дится. Нечего себя обманывать - мы здесь со всех сторон окружены либера-
лами. Все эти мануфактурщики мне завидуют, я в этом уверен; двоетрое из
них уже пробрались в толстосумы. Ну так вот, пусть они посмотрят, как
дети господина де Реналя идут на прогулку под наблюдением своего гувер-
нера Это им внушит кое-что. Дед мой частенько нам говорил, что у него в
детстве всегда был гувернер. Это обойдется мне Примерно в сотню экю, но
при нашем положении этот расход необходим для поддержания престижа.
Это внезапное решение заставило г-жу де Реналь призадуматься. Г-жа де
Реналь, высокая, статная женщина, слыла когда-то, как говорится, первой
красавицей на всю округу. В ее облике, в манере держаться было что-то
простодушное и юное. Эта наивная грация, полная невинности и живости,
могла бы, пожалуй, пленить парижанина какой-то скрытой пылкостью. Но ес-
ли бы г-жа де Реналь узнала, что она может произвести впечатление подоб-
ного рода, она бы сгорела со стыда. Сердце ее было чуждо всякого ко-
кетства или притворства. Поговаривали, что г-н Вально, богач, директор
дома призрения, ухаживал за ней, но без малейшего успеха, что снискало
громкую славу ее добродетели, ибо г-н Вально, рослый мужчина в цвете
лет, могучего телосложения, с румяной физиономией и пышными черными ба-
кенбардами, принадлежал именно к тому сорту грубых, дерзких и шумливых
людей, которых в провинции называют "красавец мужчина". Г-жа де Реналь,
существо очень робкое, обладала, по-видимому, крайне неровным характе-
ром, и ее чрезвычайно раздражали постоянная суетливость и оглушительные
раскаты голоса г-на Вально. А так как она уклонялась от всего того, что
