улицы в узкий проулок, из которого она выбежала, чтобы перехватить его.
По одной стороне этого проулка стояли на довольно большом расстоянии
друг от друга деревянные одноэтажные хибарки, по другой - тянулась огра-
да какого-то участка.
Возле второй хибарки женщина остановилась. Низенькая дверь была рас-
пахнута настежь, внутри тускло мерцал огонек медной керосиновой лампы.
- Входите, - шепнула женщина.
Две ступеньки вели в хибарку, пол которой был ниже улицы. Питер Блад
спустился по ступенькам и шагнул в комнату.
В ноздри ему ударил тяжелый, тошнотворный запах табачного перегара и
коптящей лампы. И прежде чем он успел оглядеться по сторонам в этом
тусклом свете, страшный удар по голове, нанесенный сзади каким-то тяже-
лым предметом, оглушил его, и в полуобморочном состоянии он повалился
ничком на грязный земляной пол.
Женщина пронзительно взвизгнула, но визг, внезапно оборвавшись, пере-
шел в хриплый, сдавленный стон, словно ее душили, и снова наступила ти-
шина.
Капитан Блад не успел пошевелиться, не успел даже собраться с мысля-
ми, как чьи-то ловкие жилистые руки быстро принялись за дело: ему скру-
тили руки за спину, сыромятными ремнями стянули кисти и лодыжки, затем
подняли, пихнули на стул и крепко-накрепко привязали к спинке стула.
Коренастый, похожий на обезьяну человек склонил над ним свое мощное
туловище на уродливо коротких кривых ногах. Рукава голубой рубахи, зака-
танные выше локтя, обнажали длинные мускулистые волосатые руки. Ма-
ленькие черные глазки злобно поблескивали на широком, плоском, как у му-
лата, лице. Красный в белую полоску платок был повязан низко, по самые
брови. В огромное ухо было продето тяжелое золотое кольцо.
Питер Блад молча смотрел на него, стараясь подавить закипавшее в нем
бешенство, которое все усиливалось, по мере того как прояснялось его
сознание. Инстинкт подсказывал ему, что гнев, ярость никак не помогут
ему сейчас и любой ценой следует их обуздать. Он взял себя в руки.
- Каузак! - с расстановкой произнес он. - Какая приятная, но неожи-
данная встреча!
- Да, вот и ты сел наконец на мель, капитан, - сказал Каузак и расс-
меялся негромко, злобно и мстительно.
Питер Блад отвел от него глаза и поглядел на женщину, которая извива-
лась, стараясь вырваться из рук сообщника Каузака.
- Уймись ты, шлюха! Уймись, не то придушу! - пригрозил ей тот.
- Что вы хотите сделать с ним, Сэм? - визжала женщина.
- Не твое дело, старуха.
- Нет, мое, мое! Ты сказал, что ему грозит опасность, и я поверила
тебе, поверила тебе, лживая ты скотина!
- Ну да, так оно и было. А теперь ему тут хорошо и удобно. А ты сту-
пай туда, Молли. - Он подтолкнул ее к открытой двери в темный альков.
- Не пойду я!.. - огрызнулась она.
- Ступай, тебе говорят! - прикрикнул он. - Смотри, хуже будет!
И, грубо схватив женщину, которая упиралась и брыкалась что было мо-
чи, он поволок ее через всю комнату, выпихнул за дверь и запер дверь на
задвижку.
- Сиди там, чертова шельма, и чтоб тихо было, не то я успокою тебя на
веки вечные.
Из-за двери донесся стон, затем заскрипела кровать - как видно, жен-
щина в отчаянии бросилась на нее, - и все стихло.
Питер Блад решил, что ее участие в этом деле теперь для него более
или менее ясно и, по-видимому, закончено. Он поглядел на своего бывшего
сотоварища и улыбнулся с наигранным спокойствием, хотя на душе у него
было далеко не спокойно.
- Не проявлю ли я чрезмерную нескромность, если позволю себе спро-
сить, каковы твои намерения, Каузак? - осведомился он.
Приятель Каузака, долговязый, вихлястый малый, тощий и скуластый,
сильно смахивающий на индейца, рассмеялся, навалившись грудью на стол.
Его одежда изобличала в нем охотника. Он ответил за Каузака, который
молчал, насупившись, не сводя мрачного взгляда с пленника:
- Мы намерены передать тебя в руки дона Мигеля де Эспиноса.
И, наклонившись к лампе, он оправил фитиль. Пламя вспыхнуло ярче, и
маленькая грязная комната словно увеличилась в размерах.
- C'est са [77], - сказал Каузак. - А дон Мигель, надо полагать,
вздернет тебя на нок-рее.
- А, так тут еще и дон Мигель затесался! Какая честь! Верно, это це-
на, назначенная за мою голову, так раззадорила вас всех? Что ж, это са-
мая подходящая для тебя работенка, Каузак, клянусь честью! Но все ли ты
учел, приятель? У тебя впереди по курсу есть кое-какие подводные рифы.
Хейтон со шлюпкой должен встретить меня у мола, когда пробьет восемь
склянок. Я и так уже запоздал - восемь склянок пробило час назад, если
не больше, и сейчас там поднимается тревога. Все знают, куда я шел, и
отправятся туда искать меня. А ты сам знаешь, ребята, чтобы меня найти,
перетряхнут и вывернут наизнанку весь этот город, как старый мешок. Что
ждет тебя тогда, Каузак? Ты подумал об этом? Вся твоя беда в том, что ты
начисто лишен воображения, Каузак. Ведь это недостаток воображения зас-
тавил тебя удрать с пустыми руками из Маракайбо. И если б не я, ты еще
по сей день потел бы на веслах на какой-нибудь испанской галере. А ты
вот обозлился на меня и, как упрямый болван, не видишь дальше собствен-
ного носа, думаешь только о том, чтобы выместить на мне свою злобу, и
сам на всех парусах летишь к своей погибели. Если в твоей башке есть
хоть крупица здравого смысла, приятель, тебе бы надо сейчас поскорее уб-
рать парус и лечь, пока еще не поздно, в дрейф.
Но Каузак в ответ лишь злобно покосился на Блада и принялся молча об-
шаривать его карманы. Его товарищ наблюдал за этим, усевшись на трехно-
гий сосновый табурет.
- Который час, Каузак? - спросил он.
Каузак поглядел на часы Питера Блада.
- Без минуты половина десятого, Сэм.
- Сдохнуть можно! - проворчал Сэм. - Три часа ждать еще!
- Там, в шкафу, есть кости, - сказал Каузак. - А тут у нас найдется,
что поставить на кон.
И он ткнул большим пальцем через плечо на стол, где появилась кучка
разнообразных предметов, извлеченных из карманов капитана Блада: двад-
цать золотых монет, немного серебра, золотые часы в форме луковицы, зо-
лотая табакерка, пистолет и, наконец, булавка с крупным драгоценным кам-
нем, которую Каузак вынул из кружевного жабо капитана. Рядом лежали шпа-
га Блада и его серый кожаный патронташ, богато расшитый золотом.
Сэм встал, подошел к шкафу и достал оттуда кости. Он бросил их на
стол и, пододвинув свой табурет к столу, сел. Монеты он разделил на две
одинаковые кучки. К одной кучке прибавил шпагу и часы, К другой - писто-
лет, табакерку и булавку с драгоценным камнем.
Питер Блад, внимательно и настороженно следивший за ними, почти не
чувствуя боли от удара по голове - так напряженно искал он в эти минуты
какого-либо пути к спасению, - заговорил снова. Страх и отчаяние сжимали
его сердце, но он мужественно не позволял себе в этом признаться.
- И еще одного обстоятельства ты не учел, - медленно, словно нехотя
процедил он сквозь зубы. - А что, если я пожелаю дать за себя выкуп,
значительно превосходящий ту сумму, которую испанский адмирал предлагает
за мою голову?
Но это не произвело на них впечатления. А Каузак даже поднял его на
смех.
- Tiens! [78] А ты же был уверен, что Хейтон явится сюда освободить
тебя. Как же так?
И он расхохотался, а за ним и Сэм.
- Это вполне вероятно, - сказал капитан Блад. - Вполне вероятно. Но
полной уверенности у меня нет. Ничего нет абсолютно верного в этом не-
верном мире. Даже и то, что испанец заплатит вам эти восемьдесят тысяч
реалов, то есть ту сумму, в которую он, как мне сообщили, оценил мою го-
лову. Со мной ты можешь заключить более выгодную сделку, Каузак.
Он умолк, но его острый, наблюдательный взгляд успел уловить алчный
блеск, мгновенно вспыхнувший в глазах француза; успел заметить он и хму-
ро сдвинутые брови второго бандита. Помолчав, он продолжал:
- Ты можешь заключить со мной такую сделку, которая вознаградит тебя
за все, что ты потерял у Маракайбо. Потому что за каждую тысячу реалов,
обещанную адмиралом, я предлагаю тебе две.
Каузак онемел с открытым ртом, выпучив глаза.
- Сто шестьдесят тысяч? - ахнул он, не скрывая своего изумления.
Но огромный кулак Сэма обрушился на шаткий стол. Сэм грубо выбранил-
ся.
- Хватит! - загремел он. - Как я договорился, так и сделаю. А не сде-
лаю, мне несдобровать... да и тебе, Каузак, тоже. Да неужто ты, Каузак,
такая курица, что поверил этому беркуту? Ведь он заклюет тебя, как
только ты выпустишь его на свободу!
- Каузак знает, что я сдержу слово, - сказал Блад. - Мы с ним плавали
вместе. Он знает, что мое слово ценится дороже золота даже испанцами.
- Ну и пусть. А для меня оно не имеет цены. - Сэм угрожающе приблизил
к капитану Бладу свое скуластое злое лицо с тяжелыми, набрякшими веками
и низким, покатым лбом. - Я пообещался доставить тебя сегодня в полночь
в целости и сохранности куда следует, а когда я берусь за дело, я его
делаю. Понятно?
Капитан Блад посмотрел на него и, как это ни странно, широко улыбнул-
ся.
- Ну еще бы, - сказал он. - Ваше разъяснение не оставляет места для
загадок.
И он действительно так думал. Ибо теперь для него стало ясно, что это
именно Сэм вошел в сделку с испанцами и не осмеливается нарушить дого-
вор, опасаясь за свою жизнь.
- Тем лучше для тебя, - заверил его Сэм. - И если не хочешь, чтобы
тебе опять забили кляп в рот, так попридержи свой вонючий язык еще часи-
ка три. Уразумел?
И он снова приблизил к лицу пленника свою скуластую физиономию и ус-
тавился на него с угрозой и насмешкой.
Да, капитан Блад уразумел все. И, уразумев, перестал отчаянно цеп-
ляться за единственную соломинку, дававшую ему какой-то проблеск надеж-
ды. Он понимал, что должен сидеть здесь, беспомощный, прикрученный к
стулу ремнями, и ждать, когда его передадут с рук на руки кому-то еще,
кто доставит его к дону Мигелю де Эспиноса.
О том, что произойдет дальше, он старался не думать. Он знал чудовищ-
ную жестокость испанцев, и для него не составляло труда представить се-
бе, как будет неистовствовать адмирал. Холодный пот прошиб его при одной
мысли об этом. Неужто его феерическая, головокружительная карьера должна
оборваться столь бесславно? Неужто ему, победителю, горделиво бороздив-
шему воды Мэйна, суждено безвестно сгинуть, барахтаясь в грязной воде
какого-нибудь трюма! Он не мог возлагать никаких надежд на поиски, уже
сейчас, вероятно, предпринятые Хейтоном. Да, конечно, ребята перевернут
вверх дном весь город - в этом он нисколько не сомневался. Но он не сом-
невался и в том, что, когда они доберутся сюда, будет уже слишком позд-
но. Они могут выследить этих двух предателей и жестоко отомстить им, но
ему это уже не поможет.
От страстного, неистового желания вырваться на свободу в голове у не-
го мутилось, отчаяние парализовало ум и волю. Тысяча преданных ему душой
и телом людей были здесь, рядом, - стоило, казалось, только крикнуть...
но он был бессилен призвать их на помощь и вскоре будет отдан во власть
мстительного кастильца! Эта мысль, сколько бы он ни гнал ее от себя,
настойчиво возвращалась к нему снова и снова; она стучала в висках, ка-
чалась, словно маятник, в его мозгу, мешала сосредоточиться...
А затем внезапно ему удалось овладеть собой.
Мозг прояснился и заработал деятельно и четко, почти сверхъестествен-
но четко. Питер Блад знал цену Каузаку - это был алчный, продажный прох-
вост, готовый предать любого ради своей корысти. И этот Сэм тоже, веро-
ятно, не лучше, а может, даже и хуже; ведь его-то толкнула на это дело
одна только жажда наживы - проклятые испанские деньги, цена его, Питера
Блада, жизни. Питер Блад пришел к заключению, что он слишком рано оста-
вил попытки перещеголять в щедрости испанского адмирала, перебить его
цену. Можно еще попытаться бросить кость этим двум грязным псам, чтобы
