уроком ему, а также и вам, дорогой капитан, чтобы вы поняли: первый, ос-
новной долг каждого человека - это долг перед самим собой, перед
собственной совестью и честью, а не перед должностью, и остаться верным
этому долгу, одновременно нарушая данное вами слово, нельзя!
Капитан Макартни засопел от изумления.
- Чтоб мне сдохнуть! - хрипло пробормотал он. - Но вы же пират!
- Я - капитан Блад, - холодно прозвучал в ответ суровый голос фли-
бустьера.
ЦЕНА ПРЕДАТЕЛЬСТВА
Капитан Блад был доволен жизнью, другими словами, он был доволен со-
бой.
Стоя на молу в скалистой Кайонской бухте, он смотрел на свои суда. Не
без чувства гордости оглядывал он пять больших кораблей, составлявших
его флотилию, - ведь когда-то все они, от киля до верхушек мачт, принад-
лежали Испании. Вон стоит его флагманский корабль "Арабелла" с сорока
пушками на борту; красный его корпус и золоченые порты сверкают в лучах
заходящего солнца. А рядом - бело-голубая "Элизабет", не уступающая
флагману по мощности огня, и позади нее - три корабля поменьше, на каж-
дом - по двадцать пушек, все три захваченные в жаркой схватке, у Мара-
кайбо, откуда он их на днях привел. Этим кораблям, именовавшимся прежде
"Инфанта", "Сан-Филипе" и "Санто-Нинно", Питер Блад присвоил имена трех
парок [76] - "Клото", "Лахезис" и "Атропос", как бы давая этим понять,
что отныне они станут вершителями судеб всех испанских кораблей, какие
могут им повстречаться в океане.
Проявив в этом случае юмор пополам с ученостью, капитан Блад, как я
уже сказал, испытывал довольство собой. Его команда насчитывала около
тысячи человек, и при желании он мог в любую минуту удвоить это число,
ибо его удача уже вошла в поговорку, а что может быть драгоценней удачи
в глазах тех, кто в поисках рискованных авантюр очертя голову следует за
вожаком? Даже великий Генри Морган в зените своей славы не обладал такой
властью и авторитетом. Нет, даже Монтбар, получивший от испанцев прозви-
ще "Истребитель", не нагонял на них в свое время такого страха, как те-
перь дон Педро Сангре - так звучало по-испански имя Питера Блада.
Капитан Блад знал, что он объявлен вне закона. И не только король ис-
панский, могуществу которого он не раз бросал вызов, но и английский ко-
роль, не без основания им презираемый, - оба искали способа его уничто-
жить. А недавно до Тортуги долетела весть, что последняя жертва капитана
Блада - испанский адмирал дон Мигель де Эспиноса, особенно жестоко пост-
радавший от его руки, - объявил награду в восемьдесят тысяч испанских
реалов тому, кто сумеет взять капитана Блада живым и передать ему с рук
на руки. Обуреваемый жаждой мщения, дон Мигель не мог удовлетвориться
простым умерщвлением капитана Блада.
Однако все это отнюдь не запугало капитана Блада, не заставило его
утратить веру в свою звезду, а посему он вовсе не собирался похоронить
себя заживо в надежной бухте Тортуги. За все страдания, которые он пре-
терпел от людей - а претерпел он немало, - ему должна была заплатить Ис-
пания. При этом он преследовал двойную цель: вознаградить себя и в то же
время сослужить службу если не презираемому им Стюарту, то Англии, а
следовательно, и всему остальному цивилизованному миру, которого алчная,
жестокая и фанатичная Испания с присущим ей коварством пыталась лишить
всяких связей с Новым Светом.
Питер Блад спускался с мола, где уже улеглась шумная и пестрая всед-
невная сутолока, когда из шлюпки, доставившей его к пристани, раздался
оклик боцмана с "Арабеллы":
- Ждать тебя к восьми склянкам, капитан?
- Да, к восьми склянкам! - не оборачиваясь, крикнул Блад и зашагал
дальше, помахивая длинной черной тростью, как всегда изысканно-элегант-
ный, в темно-сером, расшитом серебром костюме.
Он направился к центру города. Большинство прохожих кланялись, при-
ветствуя его, остальные просто глазели. Он шел по широкой немощеной Рю
дю Руа де Франс, которую заботливые горожане обсадили пальмами, стремясь
придать ей более нарядный вид. Когда он поравнялся с таверной "У фран-
цузского короля", кучка корсаров, торчавших у входа, вытянулась в струн-
ку. Из окон доносился приглушенный гул голосов, обрывки нестройного пе-
ния, визгливый женский смех и грубая брань, а на фоне этих разнообразных
звуков равномерно и глухо стучали игральные кости и звенели стаканы.
Питеру Бладу стало ясно, что его корсары весело спускают золото, при-
везенное из Маракайбо. Ватага каких-то головорезов, вывалившись наружу
из дверей этого дома бесчестия, встретила его приветственными криками.
Разве не был он некоронованным королем всех отщепенцев, объединившихся в
великое "береговое братство"?
Он помахал тростью, отвечая на их приветствия, и прошел мимо. У него
было дело к господину д'Ожерону, губернатору Тортуги, и это дело привело
его в красивый белый дом, стоявший на возвышенности в восточном пред-
местье города.
Капитан Блад, человек осторожный и предусмотрительный, деятельно го-
товился к тому дню, когда смерть или падение короля Якова II откроют ему
путь обратно на родину. С некоторого времени у него вошло в обычай пере-
давать часть своих трофеев губернатору в обмен на векселя французских
банков, которые тот переправлял для хранения в Париж. Питер Блад был
всегда желанным гостем в доме губернатора, и не только потому, что сдел-
ки эти были выгодны д'Ожерону; у губернатора были на это и более глубо-
кие причины: однажды капитан Блад оказал ему неоценимую услугу, вырвав
его дочь Мадлен из рук похитившего ее пирата. С того дня и сам д'Ожерон,
и его сын, и двое дочерей считали капитана Блада самым близким другом
своей семьи.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что, как только было по-
кончено с делами, мадемуазель д'Ожерон-старшая пожелала прогуляться с
гостем по душистой аллее отцовского сада и проводить его до ворот.
Мадемуазель д'Ожерон, жгучая брюнетка, с матово-бледным лицом, высо-
кая и стройная, одетая богато, по последней парижской моде, славилась не
только своей романтической красотой, но и романтическим складом характе-
ра. И когда в сгущающихся вечерних сумерках она грациозно скользнула в
сад за капитаном, ее намерения, как выяснилось, носили к тому же нес-
колько романтический оттенок.
- Мосье, я умоляю вас быть начеку, - с легкой запинкой произнесла она
по-французски. - Вы приобрели себе слишком много врагов.
Питер Блад остановился и, сняв шляпу, так низко склонился перед маде-
муазель д'Ожерон, что длинные черные локоны почти закрыли его точеное,
бронзовое, как у цыгана, лицо.
- Мадемуазель, ваша забота чрезвычайно мне льстит. О да, чрезвычайно.
- Он выпрямился, и его дерзкие глаза, казавшиеся совсем светлыми под
черными как смоль бровями, с веселой усмешкой встретили ее взгляд. - Вы
правы, у меня нет недостатка во врагах. Но это - цена известности. Лишь
тот, кто ничего не стоит, не имеет врагов. Однако здесь, на Тортуге, у
меня врагов нет.
- Вы вполне в этом уверены?
Тон ее вопроса заставил его задуматься. Он нахмурился и сказал, прис-
тально вглядываясь в ее лицо:
- Вам что-то известно, мадемуазель, как я догадываюсь?
- Почти ничего. Не больше того, что сообщил мне сегодня один из наших
слуг. Он сказал, что испанский адмирал назначил награду за вашу голову.
- У адмирала просто такая манера - делать мне комплименты, мадемуа-
зель.
- И еще он сказал, что Каузак грозился во всеуслышание, что заставит
вас пожалеть о том, как вы обошлись с ним в деле у Маракайбо.
- Каузак?
Это имя заставило капитана Блада подумать, что он, пожалуй, поторо-
пился, заявив, будто у него нет врагов на Тортуге. Он совсем забыл про
Каузака. Но Каузак, как видно, отнюдь не склонен был забыть про капитана
Блада. Он был с Бладом в деле при Маракайбо, но они не поладили, и Кау-
зак по доброй воле откололся от него и крепко на этом просчитался. Одна-
ко, как всякий самовлюбленный тупица, он во всем винил капитана Блада,
который якобы обвел его вокруг пальца. После этого он никогда даже не
пытался скрыть свою необоснованную ненависть к Бладу.
- Вот как, он грозит мне? - промолвил капитан Блад. - Ну, это нес-
колько опрометчиво и даже нескромно с его стороны. К тому же всем из-
вестно, что его никто не обижал. Когда ему показалось, что угрожавшая
нам опасность слишком, велика, пожелал отколоться от нас, и мы не стали
его удерживать.
- Но он при этом лишился своей доли добычи, и с тех пор над ним и его
командой смеется вся Тортуга. Разве вы не понимаете, какие чувства дол-
жен испытывать к вам этот негодяй?
Они уже подходили к воротам.
- Вы будете его остерегаться? - с мольбой спросила девушка. - Поста-
райтесь держаться от него подальше.
Капитан Блад улыбнулся, тронутый ее заботой.
- Я должен это сделать хотя бы для того, чтобы иметь возможность слу-
жить вам. - И он церемонно склонился в поцелуе над ее рукой.
Однако он не придал особого значения ее словам. Что Каузак вынашивает
планы мщения - этому он легко мог поверить. Но чтобы Каузак здесь, на
Тортуге, решился открыто ему угрожать - это казалось маловероятным: та-
кой трусливый тупица едва ли мог отважиться на столь опасное бах-
вальство.
Питер Блад вышел за ворота и быстро зашагал в теплом бархатистом по-
лумраке надвигающейся ночи и вскоре вышел на залитую огнями Рю дю Руа де
Франс. Он уже приближался к концу этой почти безлюдной в вечерний час
улицы, когда какая-то тень скользнула ему навстречу из проулка.
Он насторожился и замедлил шаг, но тут же увидел, что перед ним жен-
щина, и услышал ее негромкий оклик:
- Капитан Блад!
Он остановился. Женщина подошла ближе и заговорила быстро, взволно-
ванно, с трудом переводя дыхание:
- Я видела, вы проходили здесь два часа назад, да было еще светло, ну
я и побоялась заговорить с вами у всех на глазах. Решила: подожду, поку-
да вы вернетесь. Не ходите дальше, капитан, - вы идете навстречу опас-
ности, навстречу смерти!
Он был озадачен и только сейчас узнал ее. Перед глазами его возникла
сцена, разыгравшаяся неделю назад в таверне "У французского короля".
Двое пьяных головорезов сцепились из-за женщины - жалкого обломка, выш-
вырнутого судьбой из Европы И прибитого к островам Нового Света. Эта
несчастная, сохранившая еще некоторую миловидность, но столь же грязная
и потрепанная, как ее полуистлевшие лохмотья, пыталась вмешаться в сва-
ру, причиной которой была она сама, но один из головорезов отвесил ей
хорошую затрещину, и тогда Блад в порыве рыцарского гнева сбил негодяя с
ног и вывел Женщину из притона.
- Они устроили на вас засаду вот там, недалеко отсюда, - говорила
женщина. - Они хотят вас убить.
- Кто - они? - спросил Питер Блад, мгновенно вспомнив предостережение
мадемуазель д'Ожерон.
- Их там десятка два. И если только они узнают... если они увидят,
как я вас тут остановила... мне сегодня же ночью перережут глотку.
Она пугливо озиралась по сторонам в темноте, голос ее дрожал от стра-
ха, который, казалось, все возрастал. Внезапно она хрипло вскрикнула:
- Да не стойте же здесь! Идите за мной, я укрою вас до утра в безо-
пасном месте. Утром вы вернетесь на свой корабль и хорошо сделаете, если
не будете его покидать или хотя бы станете ходить не един, а с товарища-
ми. Идемте! - Она потянула за рукав.
- Спокойней, спокойней! - сказал Питер Блад, высвобождая свой рукав.
- Куда это ты меня тащишь?
- Ах, да не все ли равно куда, раз вы этим избежите опасности! - Она
снова с силой потянула его за рукав. - Вы были добры ко мне, и я не могу
позволить, чтобы вас убили. А нас обоих зарежут, если вы не пойдете со
мной!
Уступив наконец ее уговорам - скорее ради ее безопасности, нежели ра-
ди своей, - Питер Блад позволил женщине увлечь его за собой с широкой
