Эта мысль доставила пирату даже какое-то горькое удовлетворение.
- Надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся, капитан Блад, - сказал он
с притворной угрюмой вежливостью. - Тогда я вам кое-что расскажу, и вы
пожалеете о том, что сейчас творите.
- Если мы с вами когда-нибудь встретимся, не сомневаюсь, что эта
встреча послужит поводом для многих сожалений. Прощайте, капитан Истер-
линг, и помните, что у вас есть ровно пятнадцать минут.
Истерлинг злобно усмехнулся, пожал плечами и, резко повернувшись,
спустился в ожидавший его ялик, покачивавшийся на волнах.
Когда он сообщил решение Блада своим пиратам, они впали в дикую
ярость при мысли, что им предстоит лишиться своей добычи. Их неистовые
вопли донеслись даже до "Синко Льягас", заставив Блада, не подозревавше-
го об истинной причине их возмущения, презрительно усмехнуться.
Он смотрел, как спускали шлюпки, и вдруг с удивлением увидел, что эта
разъяренная вопящая толпа внезапно исчезла с палубы "Санта-Барбары".
Прежде чем покинуть корабль, пираты кинулись в трюм, намереваясь увезти
с собой хоть частицу сокровищ. Капитана Блада стало раздражать это про-
медление.
- Передайте Оглу, чтобы он пустил ядро в их бак. Этих негодяев следу-
ет поторопить.
Грохот выстрела и удар двадцатичетырехфунтового ядра, пробившего вы-
сокую носовую надстройку, заставили пиратов в страхе покинуть трюм и
устремиться к шлюпкам. Однако, опасаясь за свою жизнь, они сохраняли не-
которое подобие дисциплины - при таком волнении шлюпке ведь ничего не
стоило перевернуться.
Мокрые лопасти весел засверкали на солнце, шлюпки отплыли от галиона
и стали удаляться в сторону мыса, до которого было не более двух миль.
Едва они отошли, как Блад скомандовал открыть огонь, но тут Хагторп вце-
пился ему в локоть.
- Погодите-ка! Стойте! Смотрите, там кто-то остался!
Блад с удивлением посмотрел на палубу "СантаБарбары", потом поднес к
глазу подзорную трубу. Он увидел на корме человека с непокрытой головой,
в панцире и сапогах, по виду совсем не похожего на пирата; человек отча-
янно размахивал шарфом. Блад сразу догадался, кто это мог быть.
- Наверное, какой-нибудь испанец, которому Истерлинг забыл перерезать
глотку, когда захватил галион.
Блад приказал спустить шлюпку и послал за испанцем шестерых людей под
командой Дайка, немного знавшего испанский язык.
Дон Ильдефонсо, которого безжалостно оставили погибать на обреченном
корабле, сумел освободиться от своих пут и теперь, спустившись на якор-
ную цепь, ожидал приближающуюся шлюпку. Он весь дрожал от радостного
волнения: ведь и он сам и его судно с бесценным грузом были спасены! Это
внезапное избавление казалось ему поистине чудом. Дело в том, что, по-
добно капитану сторожевого судна, дон Ильдефонсо, если бы даже и не рас-
познал испанской постройки корабля, так неожиданно пришедшего ему на вы-
ручку, все равно решил бы, что перед ним соотечественники, так как на
"Синко Льягас" продолжал развеваться испанский флаг.
И вот, не успела еще шлюпка подойти к борту "Санта-Барбары", как ис-
панский капитан, захлебываясь от возбуждения, уже рассказывал Дайку, что
произошло с его кораблем и какой груз он везет. Они должны одолжить ему
десяток матросов, и вместе с теми шестью, которые заперты в трюме "Сан-
таБарбары", он сумеет благополучно добраться с сокровищами до Санто-До-
минго.
Этот рассказ ошеломил Дайка. Однако он не утратил самообладания. Бо-
ясь, что его испанская речь позволит дону Ильдефонсо догадаться об ис-
тинном положении вещей, он ответил со всем возможным лаконизмом:
- Буэно, я передам капитану.
Затем он шепотом приказал гребцам отваливать, чтобы спешно вернуться
на "Синко Льягас".
Когда Блад выслушал эту историю и оправился от первого изумления, он
расхохотался:
- Так вот что собирался рассказать мне этот негодяй при нашей будущей
встрече! Черт побери, я не доставлю ему этой радости!
Десять минут спустя "Синко Льягас" пришвартовался к борту "Санта-Бар-
бары".
В отдалении Истерлинг и его команда, заметив этот маневр, опустили
весла и, злобно переговариваясь, наблюдали за происходящим. Они уже по-
нимали, что лишились даже предвкушаемого ими жалкого удовольствия ви-
деть, как капитан Блад, ничего не подозревая, топит бесценное сокровище.
Истерлинг вновь разразился проклятиями.
- Кровь и смерть! Я забыл этого чертова испанца в каюте, и он пробол-
тался про золото. Вот к чему приводит милосердие! Если бы я перерезал
ему глотку...
Тем временем капитан Блад, которого легко было принять за испанца,
если бы не его синие глаза на загорелом лице, на безупречнейшем кас-
тильском языке объяснял недоумевающему дону Ильдефонсо, почему он поста-
вил "Синко Льягас" борт о борт с его кораблем.
Он не может одолжить матросов "Санта-Барбаре", потому что ему самому
не хватает людей. А в таком случае оставить ее на плаву - значит вновь
отдать в руки гнусных пиратов, у которых ему удалось ее отбить. И оста-
ется только одно: прежде чем потопить галион, перенести на борт "Синко
Льягас" сокровища, которые спрятаны в трюме. Он будет счастлив предло-
жить дону Ильдефонсо и шести его уцелевшим матросам гостеприимство на
борту "Синко Льягас" и доставить их на Тортугу; или же, если дон Ильде-
фонсо, что весьма вероятно, этого не пожелает, капитан Блад даст им одну
из своих шлюпок, и, выбрав благоприятную минуту, они смогут добраться до
берега Эспаньолы.
Хотя в этот день дон Ильдефонсо уже не раз был вынужден удивляться,
эта речь показалась ему самой удивительной из всего, что он когда-либо
слышал.
- Тортуга! Тортуга! Вы сказали, что плывете на Тортугу? Но зачем? Во
имя бога, кто вы такой?
- Меня зовут Питер Блад, а вот кто я такой - право же, я и сам не
знаю.
- Вы англичанин? - в ужасе воскликнул испанец, начиная постигать ка-
кую-то долю истины.
- О нет! Я, во всяком случае, не англичанин. - Капитан Блад с досто-
инством выпрямился. - Я имею честь быть ирландцем.
- Ирландцы и англичане - это одно и то же.
- Отнюдь нет. Между ними нет ничего общего.
Испанец гневно посмотрел на него. Щеки его побледнели, рот презри-
тельно искривился.
- Ирландец вы или англичанин, все равно вы - подлый пират.
Лицо Блада омрачилось, и он вздохнул.
- Боюсь, вы правы, - согласился он. - Я всячески старался этого избе-
жать, но что делать, если судьба настойчиво навязывает мне эту роль и
предлагает для подобной карьеры столь великолепное начало?
ПОСЛАНЕЦ КОРОЛЯ
Ослепительным майским утром 1690 года в порту Сантьяго острова Пуэр-
то-Рико появился некий господин в сопровождении негра-слуги, несшего на
плече саквояж. Незнакомец был доставлен к пристани в шлюпке с желтого
галиона, который стал на рейд, подняв на верхушку грот-мачты испанский
флаг. Высадив незнакомца, шлюпка тотчас развернулась и пошла назад к ко-
раблю, где ее подняли и пришвартовали к борту, после чего все праздные
зеваки, толпившиеся на молу, сделали вывод, что тот, кто на ней прибыл в
порт, не торопился возвращаться на корабль.
Зеваки проводили незнакомца исполненными любопытства взглядами. Впро-
чем, внешность его вполне оправдывала такое внимание - она невольно при-
ковывала к себе взоры. Даже несчастные полуголые белые рабы, укладывав-
шие крепостную стену, и испанские конвойные, сторожившие их, и те глазе-
ли на незнакомца.
Высокий, стройный, худощавый и сильный, он был одет элегантно, хотя и
несколько мрачно, - в черный с серебром испанский костюм. Локоны черного
парика свободно падали на плечи; широкополая черная шляпа с черным плю-
мажем оставляла в тени верхнюю половину лица; обращали на себя внимание
твердый, гладко выбритый подбородок, тонкий нос с горбинкой и надменная
складка губ. На груди незнакомца поблескивали драгоценные камни, кисти
рук утопали в кружевных манжетах, на длинной черной трости с золотым на-
балдашником развевались шелковые ленты. Он мог бы сойти за щеголя с Ала-
меды, если бы от всего облика этого человека не веяло недюжинной силой и
спокойной уверенностью в себе. Равнодушное пренебрежение к неистово па-
лящему солнцу, проявляемое незнакомцем в черном одеянии, указывало на
железное здоровье, а взгляд его был столь высокомерен, что любопытные
невольно опускали перед ним глаза.
Незнакомец осведомился, как пройти к дому губернатора, и командир
конвоиров отрядил одного из своих солдат проводить его.
Они миновали площадь, которая ничем бы не отличалась от площади любо-
го маленького городка старой Испании, если бы не пальмы, отбрасывавшие
черные тени на ослепительно-белую, спекшуюся от зноя землю. За площадью
была церковь с двумя шпилями и мраморными ступенями, а за церковью - вы-
сокие чугунные ворота, пройдя в которые незнакомец, следуя за своим про-
вожатым, оказался в саду и по аллее, обсаженной акациями, приблизился к
большому белому дому с глубокими лоджиями, утопавшему в кустах жасмина.
Слуги-негры в нелепо пышных, красных с желтыми галунами ливреях распах-
нули перед посетителем дверь и доложили губернатору Пуэрто-Рико, что к
нему пожаловал дон Педро де Кейрос - посланец короля Филиппа.
Не каждый день появлялись посланцы испанского короля в этих отдален-
ных и едва ли не самых незначительных из всех заокеанских владений его
католического величества. Вернее сказать, это случилось впервые, и дон
Хайме де Вилламарга, необычайно взволнованный этим сообщением, сам еще
не понимал, должен ли он приписать свое волнение приливу гордости или
страху.
Дон Хайме, обладавший, при своем среднем росте и весьма посредствен-
ном интеллекте, непропорционально большой головой и большим животом,
принадлежал к числу тех государственных деятелей, которые могли бы ока-
зать наилучшую услугу Испании, отдалившись от нее на возможно большее
расстояние, и, быть может, именно в силу этих" соображений и было ему
уготовано назначение на пост губернатора Пуэрто-Рико. Даже благоговейный
страх перед его величеством, посланцем которого явился к нему дон Педро,
не мог поколебать неистребимое самодовольство дона Хайме. Важный, напы-
щенный, принимал он королевского гонца, и холодный, высокомерный взгляд
синих глаз дона Педро отнюдь не заставил дона Хайме присмиреть. Пожилой
доминиканский монах, высокий и тощий, помогал его превосходительству
принимать гостя.
- Сеньор, я вас приветствую. - Могло показаться, что дон Хайме гово-
рит с набитым ртом. - Я уповаю услышать от вас, что его величество решил
почтить меня своей высокой милостью.
Дон Педро снял шляпу с плюмажем, отвесил поклон и передал шляпу вмес-
те с тростью негру-слуге.
- Я прибыл сюда после некоторых, по счастью благополучно завершивших-
ся, приключений, чтобы сообщить вам монаршью милость. Я только что сошел
с борта "Сент-Томаса", испытав за время своего путешествия многие прев-
ратности судьбы. Теперь корабль отплыл в Санто-Доминго и возвратится сю-
да за мной дня через три-четыре. А на этот короткий промежуток времени
мне придется воспользоваться гостеприимством вашего превосходительства.
- Создавалось впечатление, что гость не столько просит оказать ему лю-
безность, сколько заявляет о своих правах.
- Так, так, - соизволил произнести дон Хайме.
Склонив голову набок и важно улыбаясь в седеющие усы, он ждал, когда
гость приступит к более подробному изложению послания короля.
Гость, однако, не проявлял торопливости. Он окинул взглядом большую
прохладную комнату, роскошно обставленную резной дубовой и ореховой ме-
белью, доставленной сюда из Старого Света вместе с устилавшими пол ков-
рами и развешанными по стенам картинами, и непринужденно, как человек,
привыкший чувствовать себя свободно в любой обстановке, спросил, не раз-
решат ли ему сесть. Его превосходительство, слегка утратив свою велича-
вость, поспешил предложить гостю стул.
