пришлось убедиться, не увенчал его славой, ибо слава в глазах этого пи-
рата измерялась ценностью добычи, ценность же добычи была в этом случае
слишком ничтожна, чтобы поднять капитана во мнении "берегового
братства", бывшего о нем не слишком высокого мнения. Знай Истерлинг, что
груз голландского купца столь небогат, он дал бы судну спокойно пройти
мимо. Но, взяв его на абордаж, он почел долгом в интересах всей шайки
негодяев, служивших под его командой, забрать хотя бы то, что нашлось.
Если на корабле не оказалось ничего более ценного, чем какао, то в этом,
конечно, была повинна злая судьба, которая, как считал Истерлинг, прес-
ледовала его последнее время, отчего ему с каждым днем становилось все
труднее вербовать для себя людей.
Раздумывая над этим и мечтая о великих подвигах, он привел свой шлюп
"Бонавентура" в укромную, скалистую гавань Тортуги, как бы самой приро-
дой предназначенную служить надежным приютом для кораблей. Отвесные ска-
лы, вздымаясь ввысь, ограждали с двух сторон этот небольшой залив. Про-
никнуть в него можно было только через два пролива, а для этого требова-
лось искусство опытного лоцмана. Рука человека продолжила здесь дело
природы, воздвигнув Горный форт - грозную крепость, защищавшую вход в
проливы. Из этой гавани французские и английские пираты, превратившие ее
в свое логово, могли спокойно бросать вызов могуществу испанского коро-
ля, к которому они все питали лютую ненависть, ибо это он своими пресле-
дованиями превратил их из мирных поселенцев в грозных морских разбойни-
ков.
Однако, войдя в гавань, Истерлинг позабыл о своих мечтах - столь уди-
вительным оказалось то, что предстало ему здесь наяву. Это необычайное
видение имело форму большого корабля, чей алый корпус горделиво возвы-
шался среди остальных мелких суденышек, словно величавый лебедь в стае
гусей. Подойдя ближе, Истерлинг прочел название корабля, выведенное
крупными золотыми буквами на борту, а под ним - и название порта, к ко-
торому корабль был приписан: "Синко Льягас", Кадис. Истерлинг протер
глаза и прочел снова. После этого ему оставалось только теряться в до-
гадках о том, как этот великолепный испанский корабль мог очутиться в
таком пиратском гнезде, как Тортуга. Корабль был прекрасен - весь от зо-
лоченого украшения на носу, над которым поблескивали на солнце медные
жерла пушек, до высокой кормы; прекрасен и могуч, ибо опытный глаз Ис-
терлинга уже насчитал сорок орудий за его задраенными портами.
"Бонавентура" бросил якорь в десяти саженях от большого корабля в за-
падной части гавани у самого подножия Горного форта, и капитан Истерлинг
сошел на берег, спеша найти разгадку этой тайны.
На рыночной площади за молом он смешался с пестрой толпой. Здесь шу-
мели и суетились торговцы всевозможных национальностей, но больше всего
было англичан, французов и голландцев; здесь встречались путешественники
и моряки самого различного рода; флибустьеры [74], все еще остававшиеся
таковыми, и флибустьеры, уже откровенно превратившиеся в пиратов; здесь
были лесорубы, ловцы жемчуга, индусы, негры-рабы, мулаты - торговцы
фруктами и множество других представителей рода человеческого, которые
ежедневно прибывали в Кайонскую бухту - одни, чтобы поторговать, другие,
чтобы просто послоняться. Истерлинг без труда отыскал двух хорошо осве-
домленных прощелыг, и те охотно поведали ему необычайную историю благо-
родного кадисского судна с кучкой беглых каторжников на борту, бросивше-
го якорь в Кайонской бухте.
Истерлинга рассказ этот не только позабавил, но и ошеломил. Он поже-
лал получить более подробные сведения о людях, принимавших участие в
этом неслыханном предприятии, и узнал, что их всего десятка два, не
больше, и что все они - политические преступники-бунтовщики, сражавшиеся
в Англии на стороне Монмута и не попавшие на виселицу только потому, что
вест-индским плантаторам требовались рабы. Ему доложили все, что было
известно и об их вожаке Питере Бладе. Прежде он был врачом, сообщили
ему, и добавили еще кое-какие подробности.
Шел слух, что Питер Блад хочет вернуться к профессии врача и потому
решил вместе с большинством своих сподвижников при первой возможности
отвести корабль обратно в Европу. Лишь кое-кто из самых отчаянных голо-
ворезов, неразлучных с морем, выразили желание остаться здесь и примк-
нуть к "береговому братству".
Вот что услышал Истерлинг на рыночной площади, позади мола, пока его
острый взгляд продолжал рассматривать и изучать большой красный корабль.
Будь у него такой корабль, каких бы дел мог он натворить! Перед гла-
зами Истерлинга поплыли видения. Слава Генри Моргана, под командой кото-
рого он когда-то плавал и который посвятил его в науку пиратства, по-
меркла бы перед его славой! Несчастные беглые каторжники, надо полагать,
будут только рады продать ему этот корабль, уже сослуживший им свою
службу, и, верно, не заломят за него слишком высокой цены. Хватит с них
и груза какао, спрятанного в трюме "Бонавентуры".
Капитан Истерлинг погладил свою черную курчавую бороду и улыбнулся. У
него-то сразу хватило смекалки сообразить, какие возможности таятся в
этом корабле, который уже месяц, как стоит здесь на причале у всех на
виду. Так, значит, ему и поживиться, раз он оказался умнее всех.
И он побрел через весь город мимо невзрачных домишек, по запорошенной
коралловой пылью дороге - такой ослепительно-белой под ярким солнцем,
что глаз человека невольно старался отдохнуть на пятнах тени, ложившихся
на дорогу от росших по сторонам ее чахлых пальм.
Он так спешил к своей цели, что прошел мимо таверны "У французского
короля", не обратив внимания на тех, кто окликал его с порога, и не за-
шел выпить стакан вина с веселой и шумной пиратской братией, разодетой
причудливо и пестро. Дело влекло его в этот утренний час к господину
д'Ожерону, почтенному, любезному губернатору Тортуги, представлявшему в
своем лице и французскую Вест-Индскую компанию, и тем самым как бы и са-
му Францию и с достоинством высокого сановника обделывавшему дела сомни-
тельной честности, но несомненной прибыточности для компании.
В красивом белом доме с зелеными ставнями, уютно укрывшемся среди
ароматных перечных деревьев и душистых кустарников, губернатор - худоща-
вый, элегантно одетый француз, принесший в дикие просторы Тортуги отзвук
непринужденной галантности Версаля, - оказал капитану Истерлингу цере-
монно-дружелюбный прием.
Шагнув из слепящей белизны улицы в прохладу просторной комнаты, куда
свет проникал лишь сквозь узкие щели между планками закрытых ставен, ка-
питан Истерлинг в первое мгновение погрузился, как ему показалось, в
кромешную тьму, и лишь постепенно глаза его освоились с полумраком.
Губернатор предложил ему сесть и приготовился его выслушать.
Что касалось груза какао, то этот вопрос не встретил никаких затруд-
нений. Господина д'Ожерона ни в коей мере не интересовало, откуда взялся
этот груз. Впрочем, он не питал на этот счет никаких иллюзий, что
явствовало из цены, за которую он готов был этот груз приобрести. Он
предложил примерно половину нормальной рыночной стоимости. Губернатор
д'Ожерон весьма добросовестно соблюдал интересы французской Вест-Индской
компании.
Истерлинг сделал безуспешную попытку поторговаться, поворчал немного,
уступил и перешел к главному вопросу. Он заявил о своем желании приоб-
рести испанское судно, стоящее в гавани на якоре. Не согласится ли гос-
подин д'Ожерон купить это судно от его имени у беглых каторжников, кото-
рые, как известно, сейчас им владеют?
Господин д'Ожерон ответил не сразу.
- Но быть может, - сказал он, подумав, - они не захотят его продать.
- Не захотят продать? Помилуй бог, зачем этим несчастным оборванцам
такой корабль?
- Я лишь высказываю предположение, что и такая возможность не исклю-
чена, - заметил д'Ожерон. - Зайдите ко мне сегодня вечером, и я дам вам
ответ.
Капитан Истерлинг повторил свой визит, как ему было предложено, и
застал д'Ожерона не одного. Когда губернатор встал, приветствуя своего
гостя, следом за ним поднялся высокий худощавый мужчина лет тридцати с
небольшим; на смуглом, как у цыгана, гладко выбритом лице его невольно
приковывали к себе внимание синие глаза, смотревшие твердо и проница-
тельно. Если господин д'Ожерон манерами и платьем заставлял вспомнить
Версаль, то его гость невольно приводил на память Аламеду [75]. На нем
был дорогой черный костюм испанского покроя, украшенный серебряной пеной
пышных кружевных манжет и жабо, и черный парик с локонами до плеч.
Господин д'Ожерон представил незнакомца:
- Вот, капитан, это мистер Питер Блад - он сам ответит на ваш вопрос.
Истерлинг был сильно обескуражен - так не вязалась внешность этого
человека с тем обликом, который он заранее себе нарисовал. Капитан поду-
мал было, что все эти красивые испанские одежды украдены, надо полагать,
у бывшего командира "Синко Льягас", но тут этот необыкновенный беглый
каторжник отвесил ему поклон с изысканной грацией придворного. Однако
капитан Истерлинг припомнил еще кое-что.
- Ага! Как же, знаю, вы - доктор! - сказал он и рассмеялся, несколько
не к месту.
Питер Блад заговорил. У него был красивый голос; чуть металлические
нотки его смягчались ирландским акцентом. Однако его слова лишь пробуди-
ли нетерпеливое раздражение капитана Истерлинга - оказывается, продажа
"Синко Льягас" не входила в намерения мистера Блада.
Пират принял угрожающую позу: он стоял перед элегантным Питером Бла-
дом - огромный, волосатый, свирепый, в грубой рубахе и кожаных штанах, в
желто-красном цветастом платке, стянутом узлом на коротко остриженной
голове. Вызывающим тоном он потребовал у Блада объяснений; по какой при-
чине хочет он удержать в своих руках корабль, который совершенно не ну-
жен ни ему, ни другим беглым каторжникам, его дружкам.
Ответ Питера Блада прозвучал вежливо и мягко, что лишь усилило през-
рительное отношение к нему Истерлинга. Мистер Блад готов был заверить
капитана Истерлинга, что его предположение несколько ошибочно. Вполне
возможно, что беглецы с Барбадоса захотят использовать это судно, чтобы
вернуться на нем в Европу - во Францию или в Голландию.
- Быть может, мы не совсем те, за кого вы нас принимаете, капитан.
Один из моих товарищей - опытный шкипер, а трое других несли различную
службу в английском королевском флоте.
- Ба! - Вся мера презрения Истерлинга выразилась в этом громогласном
восклицании. - Вы что, спятили? Это опасная штука - плавать по морю,
приятель. А если вас схватят? Такое ведь тоже может случиться! Что вы
будете тогда делать с вашей жалкой командой? Об этом вы подумали?
Но Питер Блад был все так же спокоен и невозмутим.
- Если у нас маловато матросов, то вполне достаточно пушек и полно-
весных ядер. Провести корабль через океан я, быть может, и не сумею, но
командовать этим кораблем, если придется принять бой, безусловно, могу.
Мне преподал эту науку сам де Ритер.
Это прославленное имя на мгновение согнало саркастическую усмешку с
лица Истерлинга.
- Ритер?
- Да, я служил под его командованием несколько лет тому назад.
Истерлинг был явно озадачен.
- А я ведь думал, что вы - корабельный врач.
- И врач тоже, - спокойно подтвердил ирландец.
Пират выразил свое удивление по этому поводу в нескольких щедро сдоб-
ренных богохульствами восклицаниях. Но тут губернатор д'Ожерон нашел
уместным положить конец визиту:
- Как видите, капитан Истерлинг, все ясно, и говорить больше не о
чем.
По-видимому, все действительно было ясно, и капитан Истерлинг угрюмо
откланялся. Однако, раздраженно шагая обратно к молу и ворча себе под
нос, он думал о том, что если говорить больше и не о чем, то предпринять
